Понедѣльникъ, Января 13. Около 10-ти часовъ адмиралтейскiе мастеровые прiѣхали къ намъ и въ 10 ч. 30 м. мы благополучно стояли въ докѣ, а къ полдню уже вода была выкачана. Поврежденiя, полученныя нами при ударѣ о банку въ Маренгамѣ, оказались очень незначительными. Нѣкоторая часть штевня подъ баксовой штукой была зазубрена, и мы потеряли только небольшой кусокъ фалшкиля, вмѣсто всего его, какъ предполагали раньше. Сняли долой переборки и разобрали пороховой и бомбовой погреба, чтобъ попасть въ трюмъ. Въ 1 по полуд. я сдѣлалъ офицiальный визитъ морскому коменданту, благодаря его за распоряженiя при вводѣ меня въ докъ. Я говорилъ съ нимъ объ уверткѣ янки, которая по его мнѣнiю, должна уронить американцевъ въ глазахъ Европы. Онъ упомянулъ о большомъ пожарѣ въ Чарльстонѣ, за что я замѣтилъ, что по этому факту — который, безъ сомнѣнiя, есть трудъ посланныхъ и подкупленныхъ непрiятелемъ поджигателей, — Европа можетъ судить о варварскомъ характерѣ войны, которую ведутъ противъ насъ; я объяснилъ ему, что мы въ дѣйствительности столько же сражались за Испанiю, сколько за себя, потому что если сѣвернымъ варварамъ удастся одолѣть югъ (что однако я признавалъ невозможнымъ) и уничтожить нашу рабовладѣльческую собственность, — то въ дикомъ своемъ наступленiи и съ большимъ еще бѣшенствомъ они поведутъ войну съ Кубой и Порто-Рико. Онъ возразилъ, что война эта не можетъ продолжаться долго; въ Сѣверной Америкѣ достаточно населенiя и земли для 2-хъ большихъ государствъ, и Европа безъ сомнѣнiя, не замедлитъ вмѣшаться. Онъ былъ чрезвычайно любезенъ и вѣжливъ со мной.
Вторникъ, Января 14.…Сегодня имѣлъ свиданiе съ морскимъ комендантомъ, который обяснилъ мнѣ содержанiе полученныхъ имъ отъ правительства приказанiй касательно моего парохода, гласившихъ, что мнѣ разрѣшается сдѣлать только необходимыя исправленiя, безъ существенныхъ передѣлокъ. Я удовольствлвался этимъ и сказалъ ему, что прекрасно понимаю желанiе его правительства избѣжать недоразумѣнiй, причемъ увѣрилъ его, что, на сколько это отъ меня зависитъ, онъ можетъ вполнѣ положиться, что я не позволю себѣ сдѣлать ничего такого, что могло бы вовлечь его въ затрулненiе. Продолжали необходимыя починки. Около тысячи мастеровъ, — многiе изъ нихъ преступники, — работаютъ въ этомъ адмиралтействѣ. Здѣсъ обшивается медью большой паровой фрегатъ, построенный здѣсь же, и другой, еще большiй, стоитъ на стапелѣ. Въ адмиралтействѣ большой складъ строеваго лѣсу, и хотя вода здѣсь соленая, но червь не ѣстъ его; приливы и отливы этому помогаютъ. Лѣсъ, который 40 лѣтъ хранится въ докѣ, совершенно нетронутъ. Пятеро изъ моихъ матросовъ убѣжали вчера; всѣ они, къ моему удовольствiю, оказались иностранцами. Комендантъ обѣщалъ содѣйствiе полицiи къ отысканiю ихъ, но я не имѣю никакой надѣжды поймать.
Среда, Января 15. Вставивъ новую доску въ подводную часть, наложивъ опять обшивку и осмотрѣвъ винтъ, мы выведены были изъ дока в 1 ч. по полуд. Исправленiя эти очень неохотно исполнялись испанскимъ начальствомъ, которое, повидимому, старалось поскорѣе насъ сбыть, опасаясь непрiятностей, могущихъ возникнуть вслѣдствiе даннаго намъ разрѣшенiя войти въ докъ! Такой образъ дѣйствiй, какъ я полагаю, слѣдуетъ приписать скорѣе офицiальной робости, чѣмъ недостатку расположенiя къ намъ, такъ какъ самъ командантъ адмиралтейства выражалъ мнѣ сожаленiе, что не можетъ совершенно исправить пароходъ, предлагая отъ себя лично всѣ тѣ услуги, которыя въ его власти оказать. Машина наша не готова и генералъ-капитанъ прислалъ небольшой пароходъ буксировать меня въ Кадиксъ куда я пришелъ около 4 ч. по полуд. Пока мы стояли въ докѣ, 9 человѣкъ команды убѣжали. Двое приведены назадъ, остальные скрылись. Нѣкоторые изъ нихъ вели себя очень хорошо, хотя ни одинъ, разумѣется, не былъ преданъ флагу, не будучи ни нашими уроженцами, ни гражданами вообще; какъ матросамъ, имъ надоѣлъ пароходъ и они искали перемѣны. Нѣкоторые безъ сомнѣнiя, желали избавиться отъ той тяжелой и опасной службы, которую они несли; укрывались они у американскаго консула и безполезно было бы требовать ихъ выдачи. Непрiятелю, конечно, очень удобно жечь наши города, подсылая негровъ поджигать ихъ и переманивать нашихъ матросовъ. Сегодня вечеромъ еще одинъ убѣжалъ. Отдалъ приказанiе, чтобы шлюпка не отваливала безъ офицера, чтобъ офицеръ былъ вооруженъ и стрѣлялъ бы въ того кто попытается бѣжать.
Четвергъ, Января 16. Собралъ команду и говорилъ ей о друномъ поступкѣ бѣжавшихъ товаищей ихъ. Я сказалъ имъ, что не вѣрю, чтобы на суднѣ нашелся еще кто нибудь, способный къ такому низкому поступку; что кто рѣшается убѣжать съ судна при такихъ обстоятельствахъ, убѣжалъ бы и отъ своего орудiя, а такихъ мнѣ не надо и проч. Я заключилъ, сказавъ, что когда будутъ присланы деньги, имъ позволено будетъ идти куда угодно…Въ 9 ч. по полуд. прiѣхалъ адъютантъ военнаго губернатора, онъ привезъ съ собой лоцмана и рѣшительное приказанiе выйти въ море. Я отвечалъ такъ:
К. Ш. Пароходъ Сэмтеръ.
Кадиксъ, Января 6, 1862.
Сэръ, — Имѣю честь увѣдомить васъ, что во время стоянки моей въ докѣ Каракка, у меня убѣжало 8 человѣкъ матросовъ, которые, какъ мнѣ сообщили, находятся подъ покровительствомъ и укрываются у консула Соединенныхъ Штатовъ, почтительнѣше прошу васъ приказать выдать мнѣ этихъ людей, и для устраненiя затрудненiй, которыя вамъ могутъ казаться связанными съ исполненiемъ моей просьбы, позвольте мнѣ сдѣлать слѣдующiя замѣчанiя:
…[8]
3) Во всѣхъ государствахъ существовало и теперь существуетъ правила арестовывать бѣглыхъ съ военныхъ судовъ и выдавать ихъ своему начальству, не входя въ разбирательство къ какой нацiи бѣглецъ принадлежитъ.
4) Если это принято въ мирное время, то тѣмъ болѣе оно необходимо во время войны, потому что иначе въ нейтральной территорiи допускались бы военныя дѣйствiя, правда отдаленныя, но все же военныя.
5) Позволять непрiятельскому консулу на нейтральной территорiи переманивать матросовъ съ судовъ противника своего, укрывать ихъ или покровительствовать имъ, — есть нарушенiе нейтралитета, такъ какъ въ этомъ случаѣ домъ консула дѣлается непрiятельскимъ лагеремъ на нейтральной территорiи.
6) Относительно же настоящаго вопроса я долженъ почтительнѣйше замѣтить, что единственные факты, которые могутъ подлежать вѣдѣнiю вашего превосходительства, заключаются въ томъ, что бѣглые эти пришли въ Испанскiя воды подъ моимъ флагомъ и составляли часть моего экипажа. Разслѣдованiе не должно простираться далѣе, и Испанiя не можетъ принимать на себя роль судьи между мною и консуломъ Соединенныхъ Штатовъ и разбирать которому изъ насъ бѣглые эти болѣе принадлежатъ. Подобное действiе было бы равносильно посредничеству между двумя воюющиим государствами и нарушало бы существенныя права военныхъ судовъ въ иностранныхъ портахъ какъ въ мирное, такъ и въ военное время.
7) Я еще готовъ допустить, что если бы Испанскiй подданный, служащiй подъ флагомъ моимъ, убѣжалъ на берегъ и доказалъ своему начальству, что я его удерживалъ силою и безъ всякаго договора, или же въ нарушенiе сего послѣдняго, — тогда еще онъ могъ бы быть освобожденъ; но ничего похожаго нѣтъ въ настоящемъ случаѣ. Бѣглецы эти не испанцы, слѣдовательно, какъ я сказалъ выше, разбирательству Испанiи не подлежатъ. И такъ дѣло мое сводится къ слѣдующему: Нѣсколько человѣкъ моей команды, служащiе по добровольному соглашенiю, убѣжали и укрываются въ домѣ консула Соединенныхъ Штатовъ. Лишать меня власти, при помощи полицiи отобрать этихъ людей, значитъ обращать домъ консула въ лагерь и предоставлять консулу пользоваться правомъ воюющаго на нейтральной территорiи.
Имѣю честь быть и проч.
(Подписалъ) Сэмсъ.
Сэру Донъ И. Менденцъ де-Виго
Военному Губернатору въ Кадиксѣ.
Пятница, Января 17. Сегодня утромъ, прежде чѣмъ я вышелъ на верхъ, прiѣхалъ опять адъютантъ Губернатора и подтвердилъ, что приказанiе было рѣшительное и что если я въ теченiе 6-ти часовъ не выйду въ море, то меня побудятъ къ этому. Я лично поѣхалъ къ Губернатору и старался объяснить ему свое положенiе, но это оказалось невозможнымъ. Онъ обѣщалъ, однако, телеграфировать въ Мадридъ о томъ, что у меня нѣтъ угля и я ожидаю денегъ, чтобы купить его; онъ прибавилъ что если въ теченiе 6 часовъ онъ не получитъ отвѣта, то я долженъ буду уйти. Я возвратился на судно и отдалъ необходимыя приказанiя, чтобы быть готовыми къ выходу въ море. Въ 4 ч. по полуд., въ то время каъ я поднималъ якорь, присталъ адъютантъ и увѣдомилъ меня, что правительство Мадрида, изъявило согласiе позволить мнѣ остаться 24 часа, и по этому предмету получена на мое имя депеша, на которую Губернаторъ проситъ меня дать письменный отвѣтъ. Я передалъ офицеру, что если бы его правительство любезно исполнило мою просьбу и позволило мнѣ остаться здѣсь пока я не получу денегъ, я могъ бы оцѣнить это; но такъ какъ мнѣ дается всего 48 часовой срокъ, то я отазываюсь имъ воспользоваться, и генералу не для чего безпокоиться читать мнѣ депешу, потому что мнѣ нечего больше отвѣчать. Чрезъ нѣсколько минутъ я снялся съ якоря и, уходя съ рейда, увидѣлъ шлюпку, которая торопливо гребла къ намъ, а одинъ изъ гребцовъ ея держалъ въ рукѣ письмо. Я не остановился принять его; я слишкомъ былъ разгневанъ подобнымъ обращенiемъ для того, чтобы оставаться вѣжливымъ. Нѣсколько раньше заката солнца мы вышли изъ порта и до полночи держали на маякъ, а потомъ взяли курсъ въ Гибралтарскiй проливъ.
