— Вы правы, надо проверить, — сказала она. — Позвольте, я схожу за инструментами.

Примерно через час она сидела в кузове большого погрузчика рядом с Фаизом. Холден занял пассажирское сиденье, а вела машину Чандра Вэй. Под рукой у нее лежала грозная на вид винтовка — так, чтобы можно было дотянуться при первых признаках опасности. Двигатель подвывал, колеса скрежетали по камням утрамбованной ветрами пустыни.

— Почему не поехала Садьям? — Элви повысила голос, перекрывая шум мотора и ветер.

Фаиз склонился к ее плечу.

— Вэй решила, что кто-то из экзобиологов должен остаться в живых, если дела обернутся плохо.

Элви поймала себя на том, что круглыми глазами смотрит на женщину в водительском кресле.

— Да что ты?

— Она выразилась несколько мягче, — сказал Фаиз.

Граница Первой Посадки не была обозначена ни изгородью, ни дорогой. Подступали и отступали каменные и глиняные холмы; организмы, похожие на траву и грибницу, жались к земле и погибали под колесами погрузчика. Руины, ставшие для Элви главной приметой Новой Терры, понемногу таяли, сжимались и пропадали из вида. Она опустила голову на ось подающего механизма, позволив вибрациям передаваться от земли в череп. Вэй оглянулась через плечо, и Элви ей улыбнулась. Тело, помнившее полевые выезды студенческих лет, настроилось на ожидание пива и марихуаны, а голова, помнившая про настоящую цель поездки, тревожно гудела. Элви несколько недель день за днем открывала новые организмы и неизвестные человечеству факты, но то, к чему они направлялись сейчас, могло оказаться чем-то еще более чуждым. Никто не вспомнил вслух о протомолекуле, но мысль о ней, густая как цемент, навалилась на всех. Животные не дают силовых всплесков. А чужаки дают.

В просторном светлом небе высотные ветры растянули тонкими ниточками зеленовато-розовые облака. На Луне предполагали, что такой странный цвет объясняется присутствием в них организмов, запасающих минералы на земле и использующих испарения, как форель использует заводи для икрометания. Это была всего лишь гипотеза. На деле все могло оказаться в тысячу раз более удивительным. Или совсем простым и скучным. Элви любовалась пушистой пряжей облаков и солнцем, слишком медленно продвигающимся по небосклону. Фаиз отчаянно выстукивал что-то на ручном терминале. Вэй вела машину сосредоточенно и целеустремленно — так она делала все с первого своего дня на планете. То есть с тех пор, как пропала группа Рива.

Элви задумалась о том, как это странно: выйти в абсолютно неизведанные места с неизвестными опасностями — и бояться людей Первой Посадки. От Новой Терры ожидали трудностей, и она всего лишь оправдывала исходные предположения. С людьми было хуже: от них беды не ждали. Поэтому Элви боялась, что и в следующий раз не сумеет предугадать угрозы.

Она не замечала, что засыпает, пока Фаиз не встряхнул ее за плечо. Он показал вверх. Яркое пятнышко, похожее на Венеру в земном небе, загорелось в синеве. Сдвигаясь на запад, оно медленно росло. За ним сгущался тонкий белый след: единственная идеальная прямая в живых разводах неба. Челнок. Элви нахмурилась.

— Когда ожидался челнок?

— Это не наш, — сказал Фаиз. — С «Барбапикколы». Рудник снова начал работу.

Элви помотала головой. Одна дурацкая ошибка за другой складывались так, что каждая следующая представлялась неизбежностью. Колония начнет продавать руду, наймет адвокатов, заключит сделки. О куполе, предохраняющем от загрязнений, забудут. Чистая, основательная биология превратится в спасательную операцию: «если отбросить то», «с поправкой на загрязнения это»… Фаиз, кажется, угадал ее мысли.

— Никакой протокол исследований не выдерживает контакта с изучаемой популяцией, — сказал он. — Так не только здесь — везде.

Солнце висело на пол-ладони над горизонтом, когда погрузчик, одолев очередной подъем, ничем не отличающийся от тысячи предыдущих, затормозил. Вэй выключила мотор. Фаиз привстал, опершись локтями на ось подающего механизма. Холден чуть слышно выругался.

— Ну и ну, — приглушенно проговорил Фаиз. — По крайней мере, долго искать не пришлось.

Оно притаилось в распадке между холмами. Огромная туша перламутрового цвета, знакомого им по руинам, ничуть, впрочем, не походившая на творение архитектора. Скорее, насекомое с длинными, беспомощно растопыренными суставчатыми лапами. Два отростка побольше выдавались из спины: один — серый и расколотый, как экзоскелет, в котором не осталось ничего, кроме пыли, а другой легонько покачивающийся. Пять черных кругов на тулове напоминали глаза, но эти круги не двигались и не пытались сфокусироваться на пришельцах. Во всяком случае, насколько могла судить Элви.

— Что это? — спросила Вэй. Элви увидела винтовку уже у нее в руках — движения уловить не успела.

— Не знаю, — ответила она. — Ничего подобного раньше не встречала.

— Я встречал, — вмешался Холден. — Это один из их механизмов. У тех, кто создал протомолекулу, такие… штуки были на станции между кольцами. Только поменьше. Я видел, как одна убила человека.

— Вы хотите сказать, — ровным, спокойным голосом произнесла Вэй, — что этой хреновине пара миллиардов лет?

— Думаю, да, — ответил Холден.

Фаиз тихо присвистнул.

— «То не мертво, что вечно ждет, таясь»[134]… Ну, вы поняли.

Чудище заворочалось, как пьяное. Растопырило лапы.

Единственная действующая конечность протянулась к людям и снова упала на землю. Тело вздрогнуло, словно силясь поднять ее.

— Смотрите, — сказала Элви, — позади нее.

Распадок со всех сторон закрывали холмы из голого камня. Ни травинки, ни квазигрибницы. Ни ящерицы, ни птицы. Словно огромная рука дочиста отскребла долину мочалкой. Теперь, зная, на что смотреть, Элви видела, как лапы создания выдергивают местные травинки и подают их в крошечные хитиновые устьица на нижней стороне брюшка.

— Оно… питается?

— На «Станции колец», — сказал Холден, — один десантник попытался убить такое гранатой. Машина уничтожила угрожавшего ей человека и использовала его тело. Переработала на месте. Превратила в пасту и заделала ею повреждения.

— Разумно, — кивнула Элви. — Протомолекула на Эросе так же перестраивала биосистемы для собственных целей.

— Рада, что вы одобряете ее действия, доктор Окойе, — сухо вставила Вэй. — Может ли это, по вашему ученому мнению, представлять угрозу для экспедиции?

— Безусловно, может, — сказала Элви и услышала, как булькнул горлом Холден.

Тварь подалась вперед, не удержалась и свалилась, заскребла лапами. Как сломанная игрушка или раздавленная колесом, но еще живая собака. Зрелище пугало и завораживало — глаз было не оторвать.

— Думаю, нам пора, — испуганно заторопился Холден, — и не позже, а сейчас же.

— Мы не за тем пришли сюда, — сказала Вэй, поднимая винтовку к плечу.

— Вы что делаете? — вскрикнул Холден. — Хотите стать замазкой?

Вместо ответа Вэй открыла огонь. Трассы пуль высветились в воздухе красным, в местах попадания расцвели крошечные взрывы. Тварь завалилась назад, взмахнула лапами, но Вэй, расстреляв все патроны, выхватила из кармана новую обойму и продолжила стрельбу. Тварь сперва пыталась дотянуться до врага, потом стала пятиться. Из ран на боку пролилась серозеленая жидкость. Грохот выстрелов оглушал.

Дернувшись в последний раз, тварь издала тонкий вопль, от которого заныли зубы, — и рухнула, раскинув лапы, в зеленоватую лужу. Вэй продолжала стрелять, пока не опустела обойма. Потом она обратила жесткий взгляд к Холдену. Тот побелевшими пальцами сжимал рычаг погрузчика. Он был бледен до синевы.

— Надеюсь, сэр, проблем с этим не случится?

— Вы охренели? — проскрежетал Холден. — Оно могло вас убить!

— Могло, сэр, — согласилась Вэй, — поэтому я убила его.

— Да? — Холден забирал все выше. — Уверены? А если оно не совсем мертво? Мы сумеем… сжечь его, что ли?

— Да, — улыбнулась Вэй, — сумеем.

Через час большой ржавый диск солнца коснулся горизонта. Над трупом твари плясали язычки огня, поднимались выше, чем пламя погребального костра. Жирный черный дым спиралью уходил в облака, а весь мир, казалось, провонял катализаторами горения. Вэй достала из кузова маленькую палатку, Фаиз установил ее. Элви стояла рядом, жар солнца и пламени бил ей в лицо. Ночь ожидалась долгая. Здесь все ночи были такими.