— Прошу прощения, — подал голос Холден, — но не скажет ли кто-нибудь, что это за чертовщина?

С тем же успехом он мог бы обратиться к стенам.

— У нас десять минут, — сказал темнокожий.

— Транспортный корабль?

— Пока нет. Охранный модуль.

— Роскошно! — горько отозвалась женщина.

— Если вы меня спросите, — продолжал Холден, — первым делом надо убраться вон с Ганимеда. Если вы хотите, чтобы ваши люди остались людьми. В той лаборатории, откуда мы вышли, была протомолекула.

— Переводить по двое, — распорядился темнокожий.

— Да, сэр, — отозвалась женщина.

— Вы меня слышите? — взорвался Холден. — В той лаборатории вырвалась на волю протомолекула!

— Не слушают они нас, Джим, — сказала Наоми.

— Фергюсон, Мотт, — сказал темнокожий, — докладывайте.

Пока он выслушивал доклад по рации, в комнате было тихо.

— У меня дочь пропала, — сказал Пракс. — Тот корабль увез мою дочку.

Его тоже проигнорировали, но Пракс другого и не ждал. Никто его не слушал, кроме Холдена и его команды. Темнокожий подался вперед, сосредоточенно насупившись. Пракс почувствовал, как шевелятся волоски на загривке. Предчувствие.

— Повторите, — сказал темнокожий и, чуть погодя, спросил: — Мы открыли огонь? Кто это — «мы»?

По рации ответили. Медики и часовые тоже уставились на начальника.

— Понял. Команде «Альфа» новый приказ. Выйти в порт и охранять транспорт. Разрешаю применять силу. Повторяю: разрешаю применять силу. Сержант Чернев, освободите пленным ноги.

Один из часовых выступил вперед и с сомнением взглянул на начальника.

— Всем, сэр?

— Всем. А для этого джентльмена понадобятся носилки.

— Сэр, что случилось? — со страхом и недоумением спросил сержант.

— То случилось, что я отдал вам приказ, — огрызнулся темнокожий, направляясь к двери. — Выполняйте.

Движение ножа Пракс ощутил только по дрожи в колене. Он не сознавал, как затекли у него ноги, пока от тысячи иголок, вонзившихся в мышцы, на глазах не выступили слезы. Стоять было больно. В отдалении что-то грохнуло, словно рухнул с большой высоты пустой грузовой контейнер. Сержант перерезал ленту на ногах Амоса и перешел к Наоми. Второй часовой оставался у груды вещей. Медики заливали рану на животе у своего подопечного сладко пахнущим гелем. Сержант наклонился…

Пракс заметил, как Холден переглянулся с Амосом, но не понял предупреждения. Холден непринужденно, словно направлялся в туалет, шагнул к выходу.

— Эй, — окликнул его часовой, поднимая винтовку.

Холден ответил невинным взглядом. Все уставились на него, и в этот момент Амос вскинул колено, ударив сержанта в голову. Пракс вскрикнул от удивления, и ствол винтовки повернулся к нему. Ботаник хотел поднять руки, но кисти остались связанными за спиной. Венделл шагнул вперед и толчком подошвы в бедро выбил женщину-медика с линии огня.

Наоми коленями прижимала шею побагровевшего сержанта. Холден ударил медика с прижигателем под колено. Одновременно Амос дал подножку часовому с винтовкой. Нож сержанта оказался в руках у Паулы, которая, бросившись к своему товарищу, перерезала ленту у него на запястьях. Стрелок двинул локтем вбок, и Амос громко охнул. Холден переключился на мужскую половину врачебной команды и двумя коленями прижал к полу локти упавшего медика. Амос проделал что-то неуловимое для Пракса — и стрелок застонал и скрючился вдвое.

Пока Паула резала прочную ленту, женщина-медик подняла винтовку. Освободившись, пинквотерец выхватил из кобуры сержанта пистолет и дотянулся стволом до виска женщины, на долю секунды опоздавшей вскинуть винтовку.

Все замерло. Женщина-врач улыбнулась.

— Шах и мат, — сказала она и опустила винтовку стволом в пол.

Все это заняло не больше десяти секунд.

Наоми с ножом быстро и методично освобождала всем связанные руки, а Холден шел следом за ней, отключая радио в скафандрах серых и связывая каждому руки и ноги. Зеркальное отражение предшествующей ситуации. Праксу, растиравшему онемевшие пальцы, представилась нелепая картина: темнокожий возвращается и принимается командовать теперь уже ими. Раздался новый удар: падение еще одного пустого, гулкого, как барабан, контейнера.

— Хочу поблагодарить вас за заботу о моем человеке, — обратился Венделл к врачебной команде.

Женщина ответила грубым ругательством, однако сопроводила его улыбкой.

— Венделл, — позвал Холден, бросая командиру пинквотерских найденную в груде вещей ключ-карту, — «Лунатик» по-прежнему ваш, но теперь до него еще надо дойти, а для этого — выбраться отсюда.

— Проповедь перед обращенными, — усмехнулся Венделл. — Нужны носилки. Мы его не оставим, а выбираться надо прежде, чем прибудет подкрепление.

— Слушаюсь, — откликнулась Паула.

— Любопытно было познакомиться, капитан. Постараемся не продолжать знакомства.

Холден кивнул, но руку на прощание не протянул: был занят, залезал в свой скафандр. Амос последовал его примеру, затем раздал конфискованное оружие и вещи владельцам. Холден проверил обойму и вышел через ту же дверь, что прежде — темнокожий. Амос с Наоми последовали за ним, Праксу пришлось пуститься рысцой, чтобы не отстать. Прогремел еще один взрыв, уже ближе. Казалось, лед под ногами у Пракса дрогнул — а может быть, у него разыгралось воображение.

— Что… что там происходит?

— Протомолекула рвется на волю, — ответил Холден, перебрасывая Наоми терминал. — Зараза берет свое.

— Де дубаю, кэп, — пробубнил Амос и, поморщившись, схватил себя правой рукой за нос, дернул хорошенько. Когда он отнял руку, нос оказался почти в порядке. Высморкнув из каждой ноздри по кровавому сгустку, Амос глубоко вздохнул. — Так-то лучше.

— Алекс, — говорила в свой терминал Наоми, — Алекс, этот канал еще действует? Скажи что-нибудь, Алекс.

Голос у нее дрожал.

Раздался новый грохот, какого Пракс не слышал за всю жизнь. На сей раз дрожь под ногами ему не почудилась — толчок швырнул ботаника на пол. Донесся странный запах, похожий на исходящий от раскаленного железа. Лампы на потолке мигнули и погасли, зато загорелись голубоватые аварийные светодиодки. Вой сирены предупреждал об утечке атмосферы — ее подводный гул был рассчитан на слышимость в разреженном воздухе. А между тем Холден задумчиво протянул:

— Или же кто-то начал бомбардировку станции.

Станция Ганимед была одной из первых ступеней на пути человека к внешним планетам. Ее создавали не просто надолго: строители держали в уме, что предстоит великая экспансия к пределам Солнечной системы. Вероятность катастрофы изначально вшили в ДНК станции — во всей системе Юпитера не было более надежного места. При одном названии станции каждому вспоминались новорожденные младенцы и купола с посевами. Но месяцы, прошедшие с падения зеркала, подорвали ее здоровье.

Когда отказала местная гидравлика, герметичные переборки, отрезающие отсеки с утечкой воздуха, заклинило в положении «открыто». Аварийные запасы растратили и не восстановили. Все, что можно было съесть или обменять на еду на черном рынке, оказалось съедено и распродано. Социум Ганимеда медленно сползал к неотвратимой катастрофе. Такого не предусматривали самые детальные планы.

Пракс стоял под куполом общественной площади, где они с Николой когда-то назначили первое свидание. Тогда они закусывали в маленькой дольчерии, пили кофе и флиртовали. Пракс как сейчас помнил ее лицо и трепет в сердце, когда она взяла его за руку. Сейчас на месте дольчерии был хаос битого льда. На площадь выходила дюжина коридоров, и по каждому тек поток людей, стремившихся в порт, или в глубину спутника, под защиту толстого слоя ледяной коры, или куда угодно, лишь бы место казалось безопасным.

Пракс не знал другого дома, а этот рушился на его глазах. В ближайшие несколько часов тысячи людей ждала смерть. Сознавая это, он ужасался какой-то частью рассудка — но Мэй была на том корабле, так что он не собирался умирать вместе с ними. Мэй еще предстояло спасти — однако теперь уже не отсюда. От этого терпеть становилось легче.