— Бобби! — произнес он. В последние дни он стал держаться более фамильярно. Имея дело с другим мужчиной, она сочла бы это прелюдией к роману или сексу. Мартенс же, по всей вероятности, держал фамильярность вместе с другими инструментами в наборе для ремонта «сломавшихся десантников».

— Капитан, — ответила Бобби и остановилась. Выходная дверь тянула ее к себе, но Мартенс не сделал ей ничего плохого, а у Бобби возникло странное предчувствие, что она видит этих людей в последний раз. — Я ухожу. Вам больше не придется тратить на меня время.

Он улыбнулся своей грустной улыбкой.

— Хотя я, по-моему, ничего не добился, но не считаю, что «тратил время». Мы расстаемся друзьями?

— Я… — Бобби замолчала, чтобы проглотить комок в горле, — я надеюсь, это не повредит вашей карьере.

— Вот уж что меня не тревожит, — сказал Мартенс ей в спину. Бобби уже шла к дверям и не обернулась.

В коридоре она достала свой терминал и набрала оставленный Авасаралой номер. Ее сразу переключили на голосовую почту.

— Хорошо, — сказала Бобби, — я согласна работать.

В первом дне на новом месте обычно присутствуют и чувство свободы, и страх. Бобби при любом новом назначении неизменно боялась, что не справится с порученным делом, что не так оделась или не то сказала, что все ее ненавидят. Но эти опасения, как правило, заглушала уверенность, что новое место позволяет заново создать себя, выбрать образ по собственному вкусу и что все пути перед ней открыты — хотя бы ненадолго.

Даже то обстоятельство, что Авасарала все не хотела ее замечать, не заглушало этого чувства.

Попав в кабинет к новой начальнице, Бобби уверилась, что выделенные марсианам помещения были показухой. У замминистра хватило влияния, чтобы одним телефонным звонком вывести ее из-под командования Торссона и обеспечить мелкую должность в ООН. Однако в ее кабинете лежал дешевый ковер и стоял неприятный запах застарелого табачного дыма. И стол был старый, потертый. И никакого вишневого дерева. Выделялись здесь только любовно расставленные свежие цветы и статуэтка Будды.

Авасарала излучала усталость. Под глазами лежали темные круги — их не было на совещании, а в полутемном баре Бобби могла их не заметить. Женщина в голубом сари казалась маленькой за огромным столом, словно девочка, разыгрывающая взрослую. Только седые волосы и морщины у глаз выдавали возраст. Бобби она вдруг представилась в облике старой куклы, истерзанной детьми, которые заставляют ее двигать ручками-ножками и усаживают за чаепитие с плюшевыми зверушками. Улыбку удалось сдержать с таким трудом, что от напряжения заныли щеки.

Авасарала постучала по настольному терминалу и недовольно хмыкнула. «Не дадут тебе больше чаю, кукла-бабушка, хватит с тебя», — подумала Бобби и подавила смешок.

— Сорен, вы опять переложили чертовы файлы, я ни хрена не могу найти.

Подтянутый молодой человек, который ввел Бобби в кабинет, а потом словно растаял в воздухе, теперь откашлялся. Бобби подскочила от неожиданности — не думала, что он так близко.

— Мэм, вы просили переместить несколько…

— Да-да, — перебила Авасарала, все сильнее стуча по экрану, словно надеялась вбить свое требование в электронные мозги. Бобби припомнила, как некоторые повышают голос, когда втолковывают что-то иностранцам. — А, вот они, — раздраженно буркнула Авасарала. — Зачем вы их сюда?..

Еще несколько движений пальца — и терминал Бобби звякнул.

— Вот, — сказала новая начальница, — доклад о положении на Ганимеде со всеми моими замечаниями. Прочтите сегодня же. Может быть, позже я пришлю вам последние новости — надо кое-кого вежливенько расспросить.

Бобби вытащила терминал и наскоро пролистала присланные файлы. Сотни страниц. Первой ее мыслью было: «Она и вправду ждет, что я за день все прочитаю?» За ней последовала другая: «Она и вправду отдала мне все, что знает?» Поведение властей Марса рядом с этим выглядело совсем нехорошо.

— Много времени это не займет, — продолжала новая начальница, — там почти ничего нет. Наши слишком высоко оплачиваемые консультанты надеются скрыть тот факт, что ничего не знают, растягивая доклады вдвое против необходимого.

Бобби кивала, но ощущение «не справлюсь» начинало вытеснять радость новизны.

— Мэм, разве сержант Драпер допущена?.. — вмешался Сорен.

— Да, я ее допускаю. Бобби, вы допущены, — заглушила его протест Авасарала. — Не тяните кота за яйца, Сорен. У меня чай кончился.

Бобби сознательным усилием подавила желание обернуться к Сорену. Положение и без того было достаточно неловким, не стоило напоминать, что его унизили на глазах иностранки, которая провела на службе без году семнадцать минут.

— Да, мэм, — отозвался Сорен, — но я хотел узнать, не забыли ли вы уведомить о своем решении службу безопасности. Они предпочитают быть в курсе таких решений.

— Мяу-мяу-ми-ми-ми, — передразнила Авасарала, — только это я от вас и слышу.

Бобби все-таки обернулась. Сорена обрезали при новом члене команды, принадлежавшем, строго говоря, к стану противника. Молодой человек и глазом не моргнул — так держатся, ублажая впавшую в маразм бабушку. Авасарала нетерпеливо цыкнула зубом.

— Что-то неясно? Я разучилась говорить?

— Нет, мэм, — сказал Сорен.

— Бобби, вы меня понимаете?

— Д-да, мэм.

— Отлично. Тогда кыш из моего кабинета, идите работать. Бобби — читать, Сорен — за чаем.

Развернувшись к двери, Бобби наткнулась на непроницаемый взгляд Сорена. Такая невозмутимость обескураживала больше, чем вполне оправдываемая злость.

— Сорен, — задержала помощника Авасарала, — подождите. Отнесите это Фостеру в службу информации. — Она вручила ему что-то похожее на карту памяти. — Обязательно отдайте до того, как он уйдет с работы.

Сорен кивнул и с улыбкой принял черный квадратик.

— Конечно.

Когда они вышли из кабинета и Сорен закрыл дверь, Бобби протяжно, с присвистом выдохнула и улыбнулась ему.

— Ну и ну! Извините… — начала она, но Сорен остановил ее беззаботным взмахом руки.

— Это еще ничего, — объяснил он, — сегодня у нее не такой плохой день.

Оставив Бобби с разинутым ртом пялиться на него, молодой человек отвернулся и бросил карту на рабочий стол — она угодила под вскрытый пакет с печеньем. Усевшись на место, Сорен надел наушники и принялся прокручивать список номеров на терминале. Кажется, он больше не замечал присутствия Бобби.

— Знаете, — наконец заговорила та, — мне пока только читать поручено, так что, если вы сейчас заняты, я могу отнести эту штуку в отдел информации.

Сорен вопросительно взглянул на нее.

— Зачем?

— Ну… — Бобби взглянула на часы в своем терминале, — по местному скоро восемнадцать ноль-ноль, и я не знаю, когда у вас закрывают лавочку, но подумала…

— А вы не беспокойтесь. Штука в том, что моя работа — ее ублаготворять и успокаивать. У нее все «срочно» и «немедленно». На самом деле все можно отложить, понимаете? Я сделаю это сам, когда будет надо, а до тех пор пусть сука потявкает, если ей от этого станет легче.

Бобби похолодела.

— Вы назвали ее сукой?

— А вы бы как назвали? — с обезоруживающей улыбкой ответил Сорен. Он что, смеется? Может, для него все это шутки: и Авасарала, и Бобби, и тот монстр с Ганимеда? Бобби живо представилось, как она хватает этого выскочку за грудки и вытряхивает из него душу. Руки непроизвольно сжались в кулаки, но Бобби сдержалась и только заметила:

— Мадам секретарь, кажется, считала это важным.

Сорен снова обернулся к ней.

— Да не волнуйтесь вы, Бобби. Серьезно, я со своей работой справлюсь.

После долгой паузы Бобби процедила:

— Принято и сохранено на жестком диске.

Мертвецкий сон Бобби прервал оглушительный музыкальный аккорд. Она подскочила на незнакомой кровати в непроглядной темноте. Единственный луч света исходил от пульсирующего огонька ее ручного терминала на дальнем конце комнаты. Аккорд перешел в какофонию песенной мелодии, которую она сама же перед сном установила в качестве сигнала на входящие звонки. Кто-то ее хотел. Выругавшись на трех языках, Бобби переползла по постели в надежде дотянуться до терминала.