— А накануне отъезда, — продолжал Дмитрий, — вообще случилось нечто невообразимое. Наши дамы предложили прогуляться вдоль берега, и черт меня дернул согласиться. Погода была ужасная, ветер, холодно, только что дождь не шел. Гуляли мы, гуляли и в конце концов забрели на длиннющий такой волнорез. И тут Белов, черт бы его побрал, начал по своему дурацкому обыкновению приставать к Веронике. Вероника стала сопротивляться. Завязалась небольшая потасовка, — Настя тряслась от смеха, уткнувшись Мите в плечо, — короче, в конце концов, этот старый ловелас столкнул свою пассию в воду. А там, между прочим, было довольно глубоко. Вероника бултыхается, орет, что сейчас потонет. А на волнорезе три мужика — я, дурак Белов и Санек. Гитаристы-трезвенники остались в гостинице. Санек кричит, что он плавать не умеет, Белов орет, что он простужен, и дает Веронике всякие дурацкие советы, как ей лучше выбраться на этот чертов волнорез. Я смотрю, Машка кроссовки снимает и готовится прыгнуть в воду. Тут я не выдержал и нырнул. Эта корова Вероника меня чуть не потопила, она такая тяжеленная оказалась. К тому же у нее началась истерика, она вцепилась в меня и повисла мертвым грузом. Еле я ее вытащил. — Дмитрий помолчал немного и добавил. — Но я все равно не жалею об этой истории. Знаешь почему? Потому что когда мы вышли на берег, я таки двинул этому козлу в морду.

— Белову?

— А кому же еще? Он давно нарывался, но тогда у меня появилось полное право это сделать. Он даже не стал возникать. Смолчал.

— Я смотрю, ты настоящий рыцарь, — улыбнулась Настя и поцеловала Дмитрия.

— Не знаю, — с сомнением в голосе ответил он, — я чувствую себя не рыцарем, а шутом гороховым. Причем самого последнего сорта. Ну вот, — продолжил он, — билетов на самолет мы не достали. Пришлось ехать поездом. Все дорогу меня трясло и ломало, как с похмелья. Дома сама видела, как я перепсиховал. Потом еще на Мишку наорал. Он, кстати, очень хорошо о тебе отзывался. Сказал, что мне крупно повезло с тобой и что он не понимает, что ты во мне нашла. Представляешь, выслушивать такое от собственного сына. В конце концов, я его выпроводил, сам принялся вещи распаковывать, наклонился к сумке, и все… — Дмитрий закурил. — Ты даже не представляешь, как меня скрутило, я такой адской боли никогда не испытывал. Я вообще любую боль очень плохо переношу, а такую! Настя, честное слово, я решил, что Господь меня покарал и пришла моя смерть. Сам не знаю, как я дополз до постели, я даже раздеться не смог, вот посмотри.

Настя откинула одеяло и увидела, что Митя лежит в футболке и наполовину снятых джинсах. Она готова была рассмеяться, но лицо Мити выражало такое страдание, что Насте стало не до смеха. Осторожно, как маленького ребенка, она раздела Митю. То и дело он издавал глухие стоны. Настя не знала, на самом деле ему так больно или он, как все мужчины, любит демонстрировать страдание.

Настя уговорила Митю принять горячую ванну. Где-то она читала, что при радикулите это помогает. Она наполнила ванну водой и насыпала туда лечебной морской соли, которая, судя по надписи на этикетке, имела расслабляющий и успокаивающий эффект.

— Готово! — крикнула Настя. — Иди сюда.

— Не могу, — обиженно протянул Митя.

Настя не поверила, что взрослый мужчина, у которого целы руки и ноги, не может самостоятельно пройти четыре метра. Но очень скоро Настя поняла, что Митя не может даже встать с постели. Пришлось ей послужить ему опорой. Настя и представить себе раньше не могла, что ее возлюбленный окажется таким беспомощным и таким тяжелым. Она выбилась из сил, пока дотащила его до ванной. Горячая вода немного помогла. Митя сумел расслабиться, ему стало немного легче.

— Видно, мне придется превратиться в водоплавающее и все дни проводить в ванной, — невесело пошутил он, — а ты будешь регулировать температуру воды. Согласна?

— Все, что ты захочешь, — улыбнулась Настя.

— Ты серьезно? — спросил Дмитрий. — Тогда залезай сюда.

— Ты с ума сошел, — воскликнула Настя, — тут же тесно.

— Неважно, зато нигде, кроме ванной, я не смогу это сделать. Что ты на меня так смотришь? Я безумно хочу тебя, я хотел тебя все эти проклятые гастроли. Никогда не думал, что когда-нибудь так влипну.

После этих слов Настя, конечно же, не смогла устоять. Она мгновенно разделась и забралась к Мите в ванну. Там было ужасающе тесно. Настя вспомнила голубую ванну-джакузи у себя дома. Вот где можно было разгуляться!

«Что-нибудь одно, — подумала Настя, — вряд ли когда-нибудь мне удастся совместить Митю и роскошную ванну».

Как ни странно, но эта теснота оказалась очень даже кстати. Два человека могли находиться в узком пенале ванны, только тесно прижавшись друг к другу. Настя никогда не думала, что секс в горячей воде такое упоительное занятие. Вода помогала Мите, сообщала его ласкам доселе небывалую негу. Вода проникала в самые сокровенные уголки Настиного тела и делала их удивительно восприимчивыми к прикосновениям Дмитрия. От страсти, от наслаждения, от шума воды у Насти голова пошла кругом. Ей самой хотелось превратиться в воду, в податливую горячую стихию, чтобы со всех сторон обнимать любимого, проникнуть в него, познать его всего без остатка.

— Секс — лучшая анестезия, — задыхаясь, произнес Дмитрий, когда все закончилось, — а ты мой лучший доктор. Я думаю, мы нашли верный способ лечения. Я так расслабился, что вообще своего тела не чувствую.

— А как же я потащу тебя назад? — испуганно спросила Настя.

— Не знаю. Знаешь что, брось меня тут, — ответил Дмитрий и совершенно счастливыми глазами посмотрел на Настю.

На следующий день врач подтвердил диагноз: радикулит. Раньше Дмитрий относился к радикулиту с юмором, как к болезни анекдотических персонажей. Он никогда не думал, что этот недуг превратит его жизнь в жестокую и многодневную пытку.

Неделя проходила за неделей, а Дмитрий все так же лежал, стиснув зубы и постанывая от боли. Элементарное умывание и поход в туалет стали теперь для него подвигом, к которому Дмитрий долго готовился заранее. Настя не поленилась и изучила несколько популярных статей, посвященных радикулиту. Она поняла только то, что это коварное и загадочное заболевание могло пройти само так же неожиданно, как началось, а могло тянуться годами, превращая свою жертву в скрюченное несчастное создание.

Каждый день множество знакомых звонили Дмитрию, и каждый предлагал свой способ лечения. Даже Женя, вернувшаяся наконец с Патмоса счастливая и помолодевшая, нанесла бывшему мужу визит и подарила ему два тюбика очень дорогой мази, купленной в валютной аптеке. Мазь не помогала.

Институтский приятель привел к Дмитрию своего соседа, корейца-иглотерапевта. Черноволосый, узкоглазый человек с тихим голосом и плавными движениями превратил Дмитрия на сорок минут в подобие ежа. Но и это не слишком облегчило страдания мученика.

Но больше всего Дмитрия угнетало то, что он не мог работать. Деньги стремительно таяли. Теперь уже Настя сама осознала, что необходимо экономить на еде, и они перешли на картошку с сосисками.

Когда Белов понял, что болезнь Дмитрия может продлиться сколь угодно долго, он позвонил ему и сказал:

— Старик, извини, но я не могу без солиста-мужчины. У нас половина песен для мужского голоса. Ко мне вчера приходил пробоваться один мальчик, тенор. Конечно, ему далеко до тебя, но в принципе он мне понравился. И еще. Петрович, ты можешь не сомневаться, что, как только ты поправишься, я сразу же возьму тебя назад. Твое место обязательно останется за тобой. И вообще, старик, мне очень жаль, что так вышло. Зря ты прыгал за этой дурой Вероникой. Она бы прекрасно сама выплыла, никуда бы не делась. К тому же женщину-солистку найти гораздо легче, чем мужчину. — Дмитрий не выдержал, отвернулся от трубки и злобно выругался. Этот чертов Белов когда-нибудь доведет его до самого настоящего инфаркта. — Да, кстати о солистках, — как ни в чем не бывало продолжал Белов, — а как там насчет твоей подружки? Она выучила наш репертуар? Тогда пусть приходит завтра на прослушивание, возможно, она окажется очень даже к месту.