На кухне они обнаружили банку фаршированных перцем оливок и пачку немецких вафель «Моцарт». Миша сварил кофе и, пока Настя пила его, уплетая вафли вперемешку с оливками, удалился в комнату. Через несколько минут он вернулся с ворохом старых фотографий.

— Сейчас у нас будет вечер воспоминаний, — объявил он, — я покажу тебе твоего возлюбленного в младенчестве, детстве и юности.

— Да? — обрадовалась Настя. — А откуда у вас его фотографии?

— Когда у папы еще не было своей квартиры, он держал свой архив, всякие там письма, фотографии, у мамы. А потом он часть забрал к себе, а часть так и осталась у нас. Самое смешное, что мама, кажется, всем этим дорожит. Однажды я застукал ее за тем, как она ночью сидела на кухне и перебирала эти карточки. Когда она увидела меня, то ужасно смутилась и сбежала к себе в спальню. Знаешь, иногда мне кажется, что она любила отца по-настоящему и очень долго не могла потом разлюбить.

Настя с внутренним трепетом перебирала старые черно-белые карточки. На самой первой она увидела голенького пухлого ребенка с круглыми черными глазками. Вот Митя постарше, четырехлетний малыш в окружении двух женщин с одинаково завитыми волосами и подведенными глазами.

— Это его мама, — пояснил Миша, — и ее, кажется, подруга. Не знаю точно. А это папа со своим младшим братом, — он протянул Насте карточку, с которой на нее смотрели два совершенно не похожих друг на друга мальчика, правда, оба они были черноволосыми и черноглазыми.

— А где сейчас Митины брат и мама? — спросила Настя.

— Дядя Вова живет в Обнинске, он физик-теоретик, работает в каком-то институте, где зарплату не платят уже полгода. Последний раз он приезжал, когда мне было лет десять. Я его плохо помню. На папу он совсем не похож, ни внешне, ни внутренне. Он такой все время веселый, у него жена, трое детей. Мама иногда с ним перезванивается. Я слышал, что дядя Вова собирается уехать по контракту в Америку, потому что здесь ему уже на еду не хватает. Папа, — добавил Миша, — почему-то с ним почти не общается. По-моему, он вообще родственников не любит.

— А что с его мамой? — спросила Настя. — То есть с твоей бабушкой. Она жива?

— Нет, она умерла, когда мне было года три. Я ее совсем не помню. Судя по рассказам, она была из тех, кого называют женщинами трудной судьбы. Она ни разу не была замужем, родила двоих детей от разных мужчин. Дети выросли, и она осталась одна. Дядя Вова после института сразу же уехал из Ленинграда, а от папы, сама понимаешь, толку мало. Навещал он ее довольно редко, а когда она умерла, его вообще в городе не было. С ней случился сердечный приступ чуть ли не на улице. Прохожие вызвали «скорую», но машина ехала так долго, что бабушка уже умерла.

Папа, — продолжал Миша, — даже на похоронах не был. Он был тогда в каком-то походе, что ли? Короче, ему так и не смогли сообщить. Представляешь, приезжает человек из отпуска и прямо на могилу к матери.

Насте стало нехорошо от этих слов. Она сразу же подумала о своей маме. Конечно, перед Настиным отъездом мама была здорова и бодра настолько, что даже раздражала своей активностью окружающих. Насте, например, все время казалось, что у мамы просто не хватает времени на дочь. Ведь ей надо было успеть и в бассейн, и к косметологу, и на модную вечеринку, не говоря уже о тысяче других не менее важных для нее дел.

Настя сидела, бессильно опустив руки, уже не замечая разбросанных вокруг фотографий. Она впервые задумалась о жизни своей мамы, впервые сумела взглянуть на нее со стороны.

«Может быть, — думала Настя, — огромным количеством мелких и суетных дел мама пытается заполнить пустоту, разрастающуюся в ней. В общем-то ее даже можно понять. Папа все время на работе, у Антона своя жизнь, я всегда держалась по отношению к маме как последняя снобка, которая на все смотрит свысока, — Насте стало нестерпимо больно от этих мыслей, — а теперь вообще уехала в неизвестном направлении. И даже не знаю, как мама перенесла мое исчезновение».

Настя почувствовала, что больше так не может. Надо было что-то делать. Она вспомнила дурацкий ролик социальной рекламы, который часто крутили по телевизору: «Позвони родителям». Настя вскочила.

— У тебя есть телефонная карточка? — спросила она у удивленного Миши.

Настя схватила протянутый ей пластиковый квадратик и выбежала на улицу. К счастью, по карточкам из Питера можно было звонить в любую точку земного шара. Настя быстро набрала код и номер. Настя прислушивалась к потрескиваниям в трубке и чувствовала, как бешено колотится ее сердце.

«А вдруг никого нет дома?» — думала Настя, ее родные редко собирались вместе по вечерам.

Раздались длинные гудки, а потом Настя услышала:

— Алло, я слушаю, — это был голос ее мамы. Настя и представить себе раньше не могла, что этот родной голос может на нее так подействовать. Насте показалось, что сердце бьется у нее уже где-то в горле и не дает произнести ни звука. — Алло? — раздавалось в трубке, — вас не слышно, перезвоните.

Настя сделала над собой нечеловеческое усилие и произнесла:

— Алло, мама? — голос резко оборвался. — Мама, это я.

— Ася? — тихо произнесла мама. — Ты где?

— Со мной все в порядке, — быстро заговорила Настя, — расскажи мне, как у вас дела. Вы здоровы?

— Где ты? — продолжала спрашивать мама. — Почему ты исчезла, тебя удерживают силой? Тебе не дают говорить правду? Ты только намекни, я все пойму. Папа обязательно поможет тебе!

— Да нет же, мама, — торопливо говорила Настя, — со мной на самом деле все в порядке, и меня никто не держит здесь насильно. Я сама уехала. Так было нужно. Скажи мне, как у вас дела? Как папа, как Антон? Вы здоровы?

— Так ты беспокоишься о нашем здоровье? — еле слышно спросила мама. — Это очень мило с твоей стороны, особенно после того, как ты исчезла без предупреждения. Наверное, ты там неплохо проводишь время, если домой тебя до сих пор не потянуло. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

— Я еще позвоню, — беспомощно произнесла Настя.

— Ладно, девочка, я все поняла. Развлекайся, пока молодая. Желаю успеха, — и Настя услышала серию коротких гудков.

Спотыкаясь на каждом шагу, Настя побрела в сторону метро. Возвращаться в Мишину квартиру она не хотела, ей сейчас необходимо было побыть одной. Слезы закипали в ее глазах, но она усилием воли высушила их. Настя испытывала нестерпимую душевную боль, многократно усиленную маминой болью, которую Настя чувствовала, несмотря на расстояние.

В свое время любовь, как мощная волна, накрыла Настю с головой и унесла прочь из родительского дома. Тогда Настя была так увлечена новизной нахлынувшего чувства, что ни о чем другом и думать больше не могла. А потом она очень долго и тщательно гнала от себя мысли о близких. Настя убеждала себя, что она уже взрослая, что у нее своя собственная жизнь и что вмешательство родителей только все испортит.

Но теперь Настя поняла, что совершила непоправимую ошибку. Ее жизнь оказалась разбитой как бы на две части — до отъезда и после. Настя чувствовала, что пропасть между ней прежней и настоящей стремительно увеличивается. От чувства собственной раздвоенности Настя почувствовала самую настоящую физическую боль. Теперь она с трудом представляла, как вернуть себе былую целостность.

Настя крепилась до самого дома. Но, войдя в Митину квартиру, она не выдержала, упала на кровать лицом вниз и залилась слезами. Целых полчаса она прорыдала в подушку своего любимого, и в конце концов ей стало немного легче. Настя знала, что действие — это лучшее средство от грусти. Сначала она полила цветы, а потом решила вытереть пыль со стеклянных шаров. Сам Митя делал это так редко, что шары теряли свой блеск, покрывались мутной матовой пленкой и становились похожими на глаза больных животных.

Настя смочила под краном фланелевую тряпочку и принялась аккуратно протирать каждый разноцветный шар. От этого занятия ее оторвал скрежет ключа в замке.