— Наверное, конкурента пришили, вот и празднуют, — сказал Андрей.

— Потише вы! — вмешался Белов. — Сами видите, какая тут публика. Мне лишних неприятностей не надо.

Минут через пятнадцать музыкантов пригласили к гостям. С таким же успехом к столу можно было подать какое-нибудь редкое блюдо или фруктовый десерт. Впрочем, артистам цыганского ансамбля было не привыкать, они прекрасно понимали, какое место занимают на чужом празднике, и совершенно не переживали по этому поводу.

Почти всю комнату занимал огромный стол, выглядевший так великолепно, что блюда на нем казались миражом, бредом умирающего от голода человека. Дмитрий смотрел на все эти яства совершенно отрешенно, так смотрят на натюрморты великих мастеров голландской школы. Никому же не придет в голову вгрызаться зубами в картину, так и Дмитрий понимал, что не имеет к этому столу никакого отношения.

Меньшая часть столовой оставалась свободной. Музыкантам было тесно в отведенном для них закутке, но кое-как они все же разместились. Сидящие за столом люди ждали, когда начнется музыка.

Скрипач и гитаристы настроили инструменты, Белов кивнул головой и заиграл вступление. Все шло своим чередом, по хорошо обкатанной программе. Скрипки плакали, гитары пели. Маша профессионально, как делали это еще ее прабабки, трясла плечами и звенела монистами, Вероника своим контральто перекрывала голоса гостей.

Лица сидящих за столом людей выражали сытое довольство, сквозь которое проступала навеянная пением грусть. Дмитрий пел и, чтобы не было скучно, разглядывал присутствующих. Он уже давно достиг той степени профессионализма, когда знакомые песни сами льются из твоего рта, как из динамика магнитофона, а глаза в это время могут спокойно разглядывать слушателей. Сегодняшние все были как на подбор: плотные, упитанные мужчины с гладко выбритыми лицами. А по лицам женщин Дмитрий с легкостью определил, кто здесь жена, а кто любовница. Жены были полные, с двойными подбородками и сытыми глазами под толстыми веками. Любовницы еще хранили стройность, а их густо подведенные глаза беспокойно бегали под прикрытием пушистых от туши ресниц. И конечно же, Дмитрий не обошел своим вниманием хозяина дачи. Это был лоснящийся мужчина лет пятидесяти, с очень блестящими, как будто мокрыми, губами и цепким взглядом абсолютно трезвых тускло-зеленых глаз. Рядом с ним сидела необычайно милая девушка, пожалуй, самая приятная из всех присутствующих здесь дам. Ее очень черные стриженые волосы падали на лоб ровной густой челкой, она как будто демонстративно пренебрегла косметикой и ничуть не скрывала бледность красиво очерченных губ. У нее был спокойный, даже несколько отрешенный взгляд, она мало ела и пила только минеральную воду.

В какой-то момент, и в этом тоже не было ничего неожиданного, гостям захотелось движения, и вечеринка переместилась в гостиную, стены которой были обшиты деревом, в облицованном малахитом камине весело потрескивали дрова. Здесь было жарко, и вскоре все высыпали на лужайку перед домом. На соснах висели разноцветные фонарики, а на столах под соснами призывно блестели бокалы с напитками.

«Цыганам» позволили устроить небольшой перерыв, а это означало, что после им придется петь по заявкам слушателей. Музыкантам накрыли на отдельном столике, на темной половине участка, где не было ни фонариков, ни стеклянных шаров на деревянных столбах. Дмитрий с наслаждением расположился в плетеном кресле и вытянул уставшие ноги. Почему-то ноги на подобных мероприятиях у него уставали сильнее, чем голосовые связки.

— Бутерброды и кока-кола, — недовольно произнес Андрей, — не густо, могли бы и пощедрее быть.

— Слушай, Петрович, а это что такое? — спросил Дмитрия Белов. — Тут темно, я не вижу, — скрипач, близоруко щурясь, разглядывал содержимое маленькой тарелочки, — тут какие-то закорючки. Не знаю, их едят?

Дмитрий присоединился к Белову и склонился над тарелкой.

— Королевские креветки, — уверенно сказал он. — Коля, забыл, что ли, как мы их в круизе ели.

— Точно, — согласился Белов и потом мечтательно добавил: — Пивка бы.

— Скоро нальют, — уверенно заявил Александр. — Хозяева пьяные, гости тоже, значит, сейчас начнут поить музыкантов.

— Ты видела, — возбужденно говорила Маше Вероника, — видела, какое на ней было платье. Ну на той, что сидела слева, рядом с таким лысым грузином.

— Это был еврей, — флегматично вставила Маша.

— Да какая разница! Я тебе про платье, а не про мужика. Такой наряд я видела в бутике Кензо. Знаешь, сколько он стоит? Три тысячи баксов! А ткани там от силы два метра. И сшито не так уж сложно, вот что значит имя!

— Цыгане, сюда! — раздался пьяный вопль с освещенной стороны участка. «Цыгане» нехотя поднялись.

Предсказание Александра очень скоро сбылось.

— Мужики, — пьяным голосом позвал кто-то из гостей, — ромалэ, или как вас там, давайте, присоединяйтесь. Налейте цыганам, — приказал кто-то невидимый, и тут же в руках у каждого музыканта оказалось по рюмке с водкой.

Андрей мужественно пытался отказаться.

— Мне нельзя, — не очень убедительно говорил он, — у меня язва, врачи запретили. — Андрей стеснялся признаться, что он «вшился».

Его возражения приняты не были.

— Ерунда, все пьют, и ты пей! — рюмку водки Андрею порывался вручить коротко стриженный блондин лет тридцати пяти. Под плотной тканью костюма отчетливо двигались мощные мышцы.

«Телохранитель», — безнадежно подумал Андрей и понял, что ему не отвертеться. С тайной радостью он принял рюмку и залпом выпил ее содержимое.

Он заметил, что несколько пар изумленных глаз с ужасом смотрят на него.

— Ему же нельзя! — театральным шепотом выдохнула Маша.

— Может быть, обойдется? — предположила Вероника.

Дмитрий стал нервно похлопывать ладонями по брюкам. Он совсем забыл, что в его сценическом костюме нет карманов, а значит, нет и сигарет. Андрей замер, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит в его организме. Пока не происходило ничего.

«Видимо, врачи на самом деле все врут. И нет никакой опасности. Просто психическая атака, держат человека одним страхом смерти?»

— Выпили? — раздался бодрый возглас телохранителя. — Теперь давайте пойте и танцуйте Хозяин хочет, чтобы танцевала девочка, вон та, — короткий указательный палец ткнул прямо в Машу.

Маша была к этому готова. Она знала, что чем ярче и пламеннее будет ее танец, чем больше мужчин захотят стать хотя бы на несколько минут ее партнерами, тем больше денег заработает она для ансамбля.

— Давайте «Соколовский хор», — приказал Белов и провел смычком по струнам.

Потом заиграл Александр, через четыре аккорда должен был вступить Андрей, но он стоял неподвижно, вцепившись скрюченными пальцами в гриф гитары.

— Старик, ты чего? — негромко спросил Александр. — Тебе плохо?

Слово «плохо» очень слабо передавало то кошмарное состояние, в которое погружался сейчас Андрей. У него отчаянно гудело в голове, все плыло перед глазами, крупные капли холодного пота выступили на лбу, ноги и руки терзала дрожь. Нечеловеческим усилием он старался сохранить неподвижность. Он чувствовал, что если сделает хоть одно движение, то начнется что-то страшное.

Дмитрий метнулся к нему, схватил под руку и попытался оттащить в сторону, подальше от чужих глаз. Но было уже поздно. Мучительная судорога пробежала по телу Андрея. Он так и не сумел выпустить из рук гитару, его пальцы заскребли по струнам, и инструмент издал пронзительный и безумный звук, от которого у всех присутствующих мурашки побежали по коже.

— Эй, парень, ты чего? — закричал кто-то. — Совсем, что ли? Тебя развлекать людей позвали, а не…

Андрей согнулся в мучительном приступе рвоты. Его нещадно рвало прямо на тщательно подстриженную травку. Александр успел выхватить гитару из рук товарища, и сразу же Андрей упал навзничь и забился в припадке, очень похожем на эпилептический.