Настя слушала его с чувством полной нереальности происходящего. Слова Дмитрия доходили до ее сознания как сквозь толстый слой ваты. Неужели ее любимый, человек с горячими глазами и теплым голосом, мог говорить такие ужасные вещи. Самое страшное во всем этом было не то, что он выглядел каким-то уж редким подлецом, а то, что оказался таким же, как все. Сознание того, что ее избранник ничуть не отличается от любого существа мужского пола, озабоченного только тем, как бы не взвалить на себя хоть какую-то ответственность, было самым невыносимым. Надо каким-то образом развеять этот кошмар, иначе Настя не сможет оставаться рядом с Дмитрием.

— Успокойся, — произнесла девушка мертвым голосом, — я что-нибудь придумаю. Сейчас я не могу забеременеть и не допущу этого потом. Ребенка не будет, — эта фраза прозвучала, как заклятие, и Насте стало страшно.

— Прости, — неожиданно произнес Дмитрий, и в его голосе прозвучала такая боль и вина, что Настя готова был пожалеть его и обо всем забыть. — Знаешь, иногда мне кажется, что в меня как будто бес вселяется, и тогда я начинаю говорить и делать совершенно ужасные вещи. Вот как сейчас, например. Ты очень на меня обиделась? — Дмитрий опустился перед Настей на колени и попытался заглянуть в глаза, которые она старательно от него отводила.

— Нет, — наконец ответила Настя, — я просто испугалась. Мне действительно показалось, что говоришь не ты, а злая сила, захватившая тебя. Но неважно, сейчас все прошло, и лучше забыть об этом. Ты прав, я и сама понимаю, что сейчас ребенок нам ни к чему. Вот только я не знаю, как лучше предохраняться.

— О, Боже, — вздохнул Дмитрий, — но разве мама с тобой об этом не говорила? Хотя какая там мама. Ведь я и сам со своим Мишкой старательно избегаю всех скользких тем. А зря, надо бы с ним поговорить по-мужски, пока он не влетел, как я когда-то. Ну, ладно, если не мама, то ведь подружки должны были говорить с тобой о таких вещах.

— Они пытались, но только я не слушала, — призналась Настя, — мне казалось, что все это глупости, по крайней мере, до тех пор, пока я не встречу своего мужчину. Конечно, мне надо было лучше подготовиться. Но раз уж так вышло, может быть, ты мне что-нибудь посоветуешь?

— Бред какой-то, — Дмитрий поднял глаза к небу, вернее, к не слишком белому потолку своей кухни, — я должен учить девчонку, как предохраняться. Но, собственно говоря, если не я, то кто же? Ладно, слушай. Попытаюсь подытожить все свои скудные познания в этом деле и сообщить их тебе.

Дмитрий прочитал Насте короткую лекцию о различных способах защиты от нежелательной беременности, а потом они устроили своеобразный семинар. Насте даже стало интересно, и она, как настоящая студентка, задала Мите несколько вопросов. От презерватива они отказались единогласно и пришли к выводу, что рассчитанный на каждый месяц курс противозачаточных таблеток будет идеальным решением их проблемы.

— Если ты стесняешься, я даже готов пойти в аптеку сам и купить тебе эти таблетки, — героически предложил Дмитрий. Он всеми силами пытался загладить свою вину.

Настя рассмеялась. Она живо представила, как ее мужественный черноглазый и усатый возлюбленный будет покупать женские противозачаточные таблетки. Да, это было бы классное зрелище!

— Не надо, я сама. Я совершенно не стесняюсь. Я прямо сейчас пойду в аптеку и все куплю. Могу еще и в магазин зайти. Вот только денег у меня нет.

— Деньги в тумбочке, — ответил Дмитрий, — я не шучу. Они в комнате, в тумбочке справа от кровати. Бери сколько надо на хозяйство, — он взглянул на наручные часы. — Слушай, мне уже пора бежать на репетицию. Правда, сходи пока в магазин, купи что-нибудь поесть, на твой вкус. Пока, — Дмитрий оделся и, поцеловав Настю в щеку, стремительно покинул квартиру.

Стоило ему уйти, как Настя почувствовала неимоверную усталость. Помимо того, что они почти не спали ночью, этот спор и его относительно благополучное разрешение совершенно вымотали ее. У Насти хватило сил только на то, чтобы доползти до кровати, упасть на нее и погрузиться в глубокий, без сновидений, сон.

Разбудил ее резкий и назойливый звук. Настя с трудом разлепила веки, огляделась и поняла, что это надрывается от звона красный телефонный аппарат рядом с кроватью.

— Алло, — слабо произнесла Настя в трубку.

— Это кто? — услышала она вопрос, заданный хорошо поставленным женским голосом.

— Настя. А вы кто? — Настя постепенно просыпалась.

— Ага, — раздалось в трубке, — значит, ты уже здесь живешь. И давно?

— Простите, с кем я говорю? — как можно вежливее спросила Настя. — Я вас знаю?

— Это Женя, бывшая жена твоего теперешнего кавалера.

— Здравствуйте, а Мити нет дома.

— Я догадалась. Позволь спросить, долго ли ты собираешься жить у Мити?

— Пока не надоедим друг другу, — резко ответила Настя. Эта женщина начала действовать ей на нервы. — Мите что-нибудь передать?

— Мои поздравления и пожелания быть осторожней.

— Передам дословно, — с легким вызовом сказала Настя и, не прощаясь, положила трубку.

«А она, оказывается, еще и хамка», — нервно подумала Женя и вытянула из зеленой пачки длинную сигарету «More».

Она закурила и несколько минут сидела без движения, наблюдая, как серебристые ленты дыма поднимаются к идеально белому потолку кухни. Женя месяц назад закончила ремонт в квартире. На это у нее ушло 8000 долларов и немереное количество нервных клеток. Зато сейчас ее трехкомнатная квартира на Васильевском острове стала предметом зависти для немногочисленных Жениных подруг.

В свое время Жене пришлось потратить немало нервных и физических сил, чтобы стать хозяйкой квартиры в старом доме и престижном районе города. Сначала у нее было две комнаты в коммуналке, где она жила с мамой и маленьким сыном. Митя в счет не шел, жизнь с ним Женя вспоминала как короткий, болезненно-яркий эпизод. Свое душевное состояние после ухода мужа Женя называла «жизнь со стиснутыми зубами». Она не могла позволить себе расслабиться, слишком многое зависело теперь только от нее одной. Сначала она устроила своей еще не старой маме фиктивный брак с евреем, уезжающим в США. Эмигрант получил семь тысяч рублей, по тем временам сумасшедшие деньги, которые Женя заработала, мотаясь по бесконечным средиземноморским круизам. В те годы лишь партийная элита и лица, приближенные к ней, могли позволить себе путешествие на корабле с заходом в порты Южной Европы. Чтобы добыть себе место круизного гида, Жене пришлось-таки переспать с одним интуристовским начальником. Как ни странно, она вспоминала об этом эпизоде почти с гордостью. Тем более что начальник оказался нежадным человеком и пылким любовником. У Жени хватило ума прекратить с ним всяческие отношения, как только она добилась от него желанного назначения.

Жене повезло. Пик ее квартирной деятельности совпал с пиком отъездной активности ее приятелей. Она опять устроила фиктивный брак, на этот раз уже себе. Она вышла замуж за богемного писателя, который, в свою очередь, приобрел себе фальшивое еврейство, чтобы отправиться на родину не своих предков. Женина соседка поменяла свою комнату на квартиру Алика и, совершенно счастливая, отправилась на далекую улицу Дыбенко. Теперь оставалось проводить Алика в Пулково, посадить в самолет, следующий рейсом Петербург — Тель-Авив, и Женя делалась полновластной и единственной хозяйкой бывшей коммунальной квартиры.

И тут случилось непредвиденное. Такого поворота событий Женя никак не ждала. Алик в нее влюбился. Причем так сильно, что отложил свой отъезд и настаивал на том, чтобы они ехали вместе. У него были синие, совсем как у нее, глаза, темные брови и ресницы, а волосы сохранили удивительную, совсем детскую, льняную белизну. Самое смешное, что Женя едва не поддалась на его уговоры. В какой-то момент она с ужасом поняла, что он даже нравится ей. Настроение Алика подчинялось своим, никому не понятным законам. Утром он мог веселиться, жонглировать хлебными шариками, днем пребывать в печальной задумчивости, а вечером в состоянии слепой ярости носиться по городу с целью набить морду кому-нибудь из знакомых. Он был очень нежен с ней. И вдруг Женя почувствовала, как тает броня, в которую она себя заключила после ухода Мити.