Стоило ему переступить порог приюта, как, словно почувствовав его возвращение, откуда-то прибежали малыши. Они смотрели на Карла доверчиво-требовательными глазами и ждали сказок.

Но сказки, услышанные Карлом за эти четыре месяца в Хогвартсе, были слишком темны, разве что печальная история Нарциссы Малфой…

— Вы когда-нибудь смотрели на старые карусели во время дождя? — тихо спросил он.

— Конечно, смотрели! — с готовностью подтвердил карапуз с румяным лицом. Его имя было Вилли, но все звали мальчика Винни — за неумеренную любовь к сладостям.

— Во время дождя можно только смотреть, кататься нельзя, потому что испачкаешь одежду, — осторожно добавила Дороти, робкая девочка с тонкими косичками. — Но обычно воспитательница сразу ведёт нас назад в приют…

Карл кивнул, а потом сказал:

— Когда мы возвращаемся в свои дома, на площадку приходят дети дождя…

— Дети дождя? А кто это? Я никогда их не видел! — перебил Вилли.

— Люди их не видят…

— Как это?

— Они невидимки…

— Вот здорово! Я тоже хочу быть невидимкой! — Вилли радостно потряс кулаком, представляя, как накажет всех своих обидчиков.

— Никто не спрашивает, как у них дела, — терпеливо продолжил Карл, — не покупает шоколадного мороженого, не дарит на день рождения большой торт со свечками… Никто их не видит… Когда начинается дождь и мы возвращаемся в свои дома, они забираются на карусель — и ветер медленно катает их…

Вилли опустил кулак, беззвучно выдохнула Дороти…

А вечером, когда обитатели приюта, съев свой скудный ужин, забрались в кровати и приготовились встречать Рождество, Карл поднялся на крышу и, расчистив краешек от снега, сел на каменный выступ возле антенны. Снег медленно падал в его пустые ладони… Завтра утром миллионы детей проснутся и найдут под ёлками подарки, заботливо положенные туда родителями. Эти дети подарков не найдут. И ему нечего им дать… Хогвартс он мог подарить только слепой Софи, зрячим здесь нельзя дарить волшебство…

Нужно подарить что-то невидимое… Чтобы не смогли забрать…

Сны… Он может подарить им сны… Пусть каждому приснится что-то доброе… Что-то важное…

Карл сидел на холодной крыше, прижимая к груди колени, и вглядывался в далёкие звёзды, словно пытаясь дотянуться до плывущего под ними Бэна, спящего среди них Франца… Сквозь стены и камни стараясь прислушаться к дыханию детей, лежащих в своих холодных постелях…

Рядом — будто пирамидка из углей — сидел Рабэ. Глаза ворона были закрыты, казалось — он спит…

Пусть и он увидит сегодня свой добрый сон… Других снов Карл не мог угадать, но точно знал, что в эту ночь старый полковник встретится со своим сыном…

Утром в приютской столовой царил переполох: все наперебой рассказывали друг другу чудесные сны. Воспитательницы тщетно пытались рассадить детей напротив подносов с овсянкой и тыквенным соком.

— Санта помнит про нас!.. Санта подарил нам сны!.. — бегая вокруг столов, кричал Вилли.

— Знаешь, я видела…

— А мне приснилось…

— А у меня…

— А я каталась на невидимой лошадке… — робко вставила Дороти.

— Как это ты решилась забраться на лошадь? — удивилась воспитательница.

— Во сне не очень страшно… — тихо ответила девочка, поднимая глаза. — Лошадка отвезла меня к маме!.. Мама не бросила меня… Она умерла… Она сказала, что любит меня…

Воспитательница не нашлась, что ответить. Растерянно посмотрев по сторонам, она заметила бегущего к ним Вилли.

— Не носись так! Голову разобьёшь!.. Лучше расскажи нам, что тебе приснилось…

— Да что вы спрашиваете! — смеясь, перебил женщину высоченный Джек. — Нашему Винни наверняка приснился килограмм пастилы! Правда, Винни?

— Неправда! — вдруг резко огрызнулся мальчик. — То есть, мне действительно приснилась конфета…

— Что я вам говорил! Ну, не килограмм пастилы, а килограмм конфет…

— И совсем не килограмм! А всего одна конфета!.. — зло крикнул Вилли. — Всего одна конфета, понял!.. Зато большая… — злость исчезла с его лица, уступив место тихой радости. — Леденец на деревянной палочке… Мне папа в последний раз купил…

Воспитательница смотрела на Вилли так, словно впервые увидела его. Этот толстый, вроде бы, совсем недалёкий мальчик, оказывается, постоянно ел сладости, чтобы вернуть воспоминания о последнем дне, который отец провёл с ним перед тем, как сесть в самолёт и взорваться в небе над Африкой.

— А тебе что приснилось? — спросила она сидящего в инвалидном кресле Тэда.

— Обычный рождественский ангел… — неохотно ответил Тэд. — Пусть лучше Софи расскажет.

— Она же слепая, — не к месту напомнил Джек.

— Но я могу видеть сны, — ответила Софи. — …Мне приснилась темнота… И в темноте была девочка… Ей было страшно… Она не знала, куда идти… А потом к ней прилетела белая птица…

— Белая птица? — восхищённо прошептала Дороти. — А ко мне тоже прилетит белая птица?

— Не прилетит, — раздался вдруг тихий, уверенный голос.

Карл повернулся и увидел Ганца. Несмотря на свои неполные восемь лет, мальчик смотрел на окружающих так, словно всё видел и всё знал.

— Белые птицы прилетают только в сказках, — сказал Ганц, подходя ближе. — В жизни их не бывает. В жизни твоя девочка так бы и ходила в темноте, как сейчас ходишь ты.

— Ганц! — остановила его воспитательница. — Нельзя так говорить!

— Вы сами так думаете, — с каким-то жестоким спокойствием произнёс мальчик. — Вы притворяетесь, что верите в их сны.

— …Ну, почему же… Это очень хорошие сны… — сказала женщина, неловко улыбаясь. — Вот тебе что приснилось?

— Ничего.

Отделённый от него толпой детей, Карл с болью смотрел на мальчика. Наверное, ему не хватило вчера силы дотянуться до Ганца, или у Ганца не нашлось сил открыть своё сердце…

— Ты просто забыл, — успокаивающе сказала воспитательница. — Многие видят сны, а потом забывают.

— Я ничего не забываю, — холодно возразил Ганц.

— Значит, белая птица не прилетит ко мне? — жалобно протянула Дороти.

— Прилетит, — тихо произнесла Софи. — Белая птица прилетает ко всем…

Последние слова она произнесла, глядя слепыми глазами туда, где должен был стоять Ганц.

Он отвернулся и прошептал презрительно-горько: «Дура…»

— Ну, всё, время снов прошло! — сказала воспитательница. — Пора завтракать. Быстрее рассаживайтесь по своим местам!

Дети засуетились, с разбега плюхаясь на скамейки и хватая ложки. А Карл продолжал стоять, думая о том, что, наверное, такими же, как у Ганца, глазами много лет назад смотрел на детей и воспитателей Том Реддл.

После завтрака Карл, Тэд и Софи забрались в комнату с плотными шторами из полинявшего бархата и большими батареями. Здесь редко убирались — и поэтому было пыльно, но тепло.

Покрутив в пальцах кружочек крекера, оставшийся от завтрака, Софи вдруг спросила Тэда:

— А что за ангел тебе приснился?

— Обычный рождественский ангел… — протянул Тэд, стараясь изобразить скучающее равнодушие. — В белом балахоне и с крыльями…

— И что он делал? — обычно нелюбопытная, снова спросила Софи.

— Ничего не делал, — пожал плечами Тэд. А потом добавил. — Ангел предложил мне полетать… Я ответил, что не могу ходить… А он сказал: «Не обязательно уметь ходить, чтобы летать…»

Некоторое время все молчали.

— Ты тоже про свой сон не рассказал, — радуясь, что нашёл другую тему, сказал Тэд.

— Последнее время мне снятся слишком грустные сны, — проговорил Карл, улыбнувшись быстрой, нервной улыбкой.

— Жалко… — расстроено протянул его друг.

— Не беспокойся обо мне, — покачал головой Карл. — Позаботься о тех, кто не видит снов…

После праздников приют снова погрузился в повседневные заботы. Карлу, заменившему теперь Бена, выдали список необходимых вещей, и он вместе с Николасом колесил по Лондону в старом фургончике, покупая зубные щётки, мочалки и прочие мелочи. Забравшись на протёршееся сиденье рядом со стариком и рассеянно слушая очередной рассказ о скачках, Карл чувствовал на своём лице бледные, почти прозрачные солнечные лучи и тихо улыбался. Странно, но ему нравилось это незамысловатое задание. Купить зубную щётку — в этом не было ничего магического, но, может быть, именно поэтому это было так чудесно!..