Я покрутила головой.

– Это случилось на моей земле. Из-за моего сломавшегося трактора. Он полол сорняки на холме, рядом с навесом, ковырял склон ковшом. Слез с трактора, чтобы вырвать что-то вручную, но отказали тормоза, трактор поехал, и Перси размозжило голову.

Я поневоле заморгала.

– Какой кошмар!

– Это произошло на глазах у девчонок. Они были еще совсем малы: Мэри Элла запомнила смерть отца, а Айви была малявкой, что только к лучшему, вы не находите? У их матери и раньше были не все дома, а потеряв Перси, она совсем тронулась. Так что можно сказать, что я отнял у них обоих родителей.

– По-моему, вы слишком строги к себе, – возразила я. Теперь я испытывала к нему симпатию и сочувствие.

– Ничего не могу с собой поделать, – сказал он. – Мы ведь не властны над своими чувствами. – Он откашлялся. – Лучше вернемся к Айви и к картине, которую я для вас рисую. Добавьте к этой невеселой картине еще одного младенца – и весь карточный домик развалится. Лучше этого не допускать. Думаю, чем скорее вы позаботитесь об Айви, тем будет лучше для них всех.

– Как я погляжу, вы к ним очень добры. К ним и к Джорданам.

– Ну, парни Джорданы вкалывают здесь на совесть. Даже Эвери старается. – Он улыбнулся, как будто этот паренек был ему особенно симпатичен. – Их предки и мои предки были вместе с незапамятных времен. Честно говоря, еще с эпохи рабства. Мой прапрадед дал им свободу, дом и землю, и они до сих пор здесь. Да, я хорошо обращаюсь со своими людьми. У нас общая история, это важно. Нынче людям бывает на это наплевать, и напрасно.

– Но ведь Харты не могут угнаться в работе за вами и Джорданами. – Мне стало тревожно. Если он их выгонит, то у меня появятся проблемы похуже одежды не того размера.

– Я их не выгоню, – сказал он, будто читая моя мысли. – Говорю же, если бы не я, им бы не было так худо.

– Знаете, – заговорила я, – мне понятно, почему Айви лучше сейчас не заводить детей, но лишать ее этой возможности навсегда, не зная, что ей готовит будущее…

– Я вам расскажу, что ей готовит будущее, – перебил он меня, опять поднимая руки. Я уже испугалась, что он снова примется за свои художества, но этого не произошло. – Она родит одного, другого, третьего, и все они будут сидеть на социалке – у таких девушек иначе не бывает. Она уже взялась за дело, дальше будет только хуже, дайте срок.

– Откуда вы знаете, что она… «взялась за дело»?

– Можете мне поверить, – сказал он. – Она уже ищет неприятностей.

– Я бы хотела с ней поговорить прямо сегодня, – сказала я. – Знаю, сейчас она скорее всего работает у вас. Вы не против?

– Чем скорее, тем лучше. – Он посмотрел на часы. – У вас есть час. Проведете с ней час – и увидите, что Шарлотта придумала для нее правильный план. Я оплачу ей этот час. Предупредите ее об этом, и она согласится с вами поговорить.

Довольная собой, я огибала поле табака, приближаясь к дому Джорданов. Я считала, что не оплошала на своем первом собеседовании. Гардинер не старался что-то утаить. По крайней мере, узнать его мнение не составило труда. Решить, насколько оно ценное, – это уж мое дело.

Я въехала во двор Джорданов, распугав кур, вышла из машины и открыла багажник. Покопавшись в тюках с одеждой, я наконец нашла те два, где лежала обувь, которая должна была подойти братьям Джорданам. Когда мы с Шарлоттой наткнулись на эту обувь в благотворительной куче, я решила, что она будет им велика, но она убедила меня, что это не так. Взяв эти тюки, я потащилась к дому. До крыльца я добралась вся потная. Вдруг откуда-то с лаем, скаля клыки, выскочила большая черная собака. Я вскрикнула от страха и выронила тюки. Один из них порвался, обувь вывалилась в пыль.

Молодой мужчина распахнул сетчатую дверь и крикнул: «Шэдоу, фу!» Я стояла обхватив руками плечи, и боялась шелохнуться. Другой мужчина, выбежавший из дома, отвесил собаке сильный пинок. Собака отступила всего на пару шагов, продолжая злобно рычать.

Из дома появился третий мужчина – сколько же их там набилось? Спустившись с крыльца, он кивнул мне, надел собаке на шею веревку и привязал ее к вбитому в землю колу.

– Вы кто? – спросил он, завязывая крепкий узел.

– Меня зовут миссис Форрестер, я…

– Замена миссис Веркмен? – догадался мужчина, пнувший собаку. Только сейчас до меня дошло, что он еще не мужчина, как и двое других. Просто они были по-взрослому крупные – Шарлотта не ошиблась с размером обуви; но теперь, когда я уже не ждала, что псина вцепится мне в ногу, я примерно угадала по лицам их возраст. На том, кто задал вопрос, были толстые очки. Эвери. Это его мне придется раз в неделю возить в Ридли, на уроки азбуки Брайля.

– Да, – сказала я, с облегчением опуская руки. – А ты – Эвери?

– Да, мэм. Это вы будете возить меня к учителю?

– Я. – Эвери был светлее своих братьев, с веснушчатым носом. Я вспомнила рассказ Шарлотты об их разных отцах.

– Вы привезли нам обувку? – Один из мужчин – то есть мальчиков – присел на корточки и принялся складывать разлетевшуюся обувь обратно в порвавшийся тюк.

– Да. Думаю, эта подойдет. – Я все еще дрожала, хотя псина была привязана надежно. Никогда еще я не чувствовала себя такой БЕЛОЙ, как сейчас, окруженная тремя здоровенными неграми. Эвери выглядел достаточно безо-бидным, тот, что подбирал обувь, – тоже, зато третий, привалившийся к крыльцу и сложивший на широкой груди мускулистые руки, враждебно щурил глаза. Но я все равно заметила их янтарный отблеск.

– Наверное, ты – Эли, – сказала я ему.

– Точно, – процедил он, не меняя позу.

– А я Дэвил, – раздалось с земли. Теперь мальчик, собравший обувь в тюк, сидя примерял одну пару. Мне хотелось сравнить его с ребенком, получившим рождественский подарок. Но внушительными бицепсами и широкой спиной он походил на Эли, и я поняла, что он день за днем проводит в тяжком труде.

– Меряйте, если хотите, – предложила я всем троим. – По словам твоей матери, – обратилась я к Эли, – ты уже вырос из своих башмаков. – Его пронзительный взгляд трудно было вынести. Казалось, он пытается заглянуть внутрь меня, и то, что он там видит, не производит на него сильного впечатления. Интересно, как он относился к Шарлотте?

– Что за шум? – донесся из-за сетчатой двери голос Литы Джордан, и я облегченно перевела дух. – Здравствуйте, миссис Форрест. – Она распахнула дверь и вышла на крыльцо. – Шэдоу вас напугал?

Я пропустила мимо ушей свою укороченную фамилию.

– Зато к вам не заберутся чужие, – сказала я.

– Это верно. Вижу, вы привезли обувь. Ты уже примерил, Эли? У тебя дела хуже всего.

– Нет времени, ма, – сказал он. – Пора возвращаться. – И он прошагал мимо меня, направляясь в поле. Я увидела голые пальцы, торчащие из разрезанных носов его башмаков. – Пошли! – позвал он братьев.

– Рада знакомству! – крикнула я им вслед.

Миссис Джордан спустилась по ступенькам, чтобы помочь мне собрать обувь, включая оставленную Дэвилом старую пару. Только сейчас я поняла, что он подобрал себе новую, и у меня потеплело на сердце. Хотя бы одно полезное дело за день!

– Этот пес… – Она указала на Шэдоу, спокойно лежавшего на земле. – Белых он недолюбливает, но никого еще не покусал. Только однажды набросился на белого, пришедшего клянчить у нас еду, опрокинул его на землю. И поделом! Белый старик, вообразивший, что мы в нашей халупе как сыр в масле катаемся, должно быть, не в своем уме.

– Я люблю собак, – заверила я ее. – Просто он появился из ниоткуда, вот я и перетрухнула.

Складывая в тюк башмаки, она посмотрела на меня.

– Какая вы неженка! – От этих ее слов я почувствовала себя пятилетней девочкой.

– Нет, что вы! – Я попыталась улыбнуться. Трудно было примириться с тем, что совсем недавно я ныряла на Гавайях, а теперь меня напугала безобидная собака и я вся дрожу – если быть до конца честной, то не столько из-за собаки, сколько из-за встречи с тремя незнакомыми цветными мужчинами внушительных габаритов.