Вот что сообщает автор воспоминаний. В конце октября 1910 г. в Оптиной пустыни стало известно о приезде Толстого. 29 октября к Павлову, носившему еще мирское имя Игнатий, пришел послушник Николай Гамашев с предложением пойти посмотреть на «живого Толстого». Попутно игумен Иннокентий сообщает ряд очень интересных подробностей о приезде Толстого. Например, он пишет, что братия монастыря обрадовалась его приезду, надеясь на его покаяние, которого, впрочем, не последовало. Далее о. Иннокентий вспоминает: «Спустя немного времени по отъезде графа из Шамордино, в Оптиной была получена телеграмма со станции Астапово, с просьбой немедленно прислать к больному графу Старца Иосифа»[628]. По получении телеграммы, по свидетельству о. Иннокентия, был созван совет старшей братии монастыря, в который входили настоятель монастыря архимандрит Ксенофонт, настоятель скита, он же духовник братии игумен Варсонофий и некоторые другие лица.
Доступные исследователям материалы позволяют серьезно усомниться в свидетельстве игумена Иннокентия. Во-первых, состояние здоровья Толстого с первых дней пребывания в Астапово было таково, что лично отправить какую-либо телеграмму он просто не имел возможности. Разве что он мог воспользовался услугами дочери, А. Л. Толстой, которая вряд ли была расположена посылать подобную телеграмму в Оптину пустынь. В любом случае в своих воспоминаниях о пребывании в Астапово (книги «Отец» и «Дочь») она ни слова не говорит об этом эпизоде.
Кроме того, о такой телеграмме вряд ли не стало бы известно в Св. Синоде, где за пребыванием писателя в Астапово следили очень внимательно и подробно его обсуждали.
Практически Л. Н. Толстой мог послать телеграмму (или дать распоряжение послать) в очень короткий промежуток времени – только в тот момент, когда он совершал свое последнее в жизни пешее путешествие из вагона поезда, прибывшего в Астапово, в дом И. И. Озолина, начальника станции. Безусловно, посылка подобной телеграммы стала совершенно невозможной после приезда в Астапово В. Г. Черткова утром 2 ноября 1910 г.
Но есть и более серьезные аргументы против этой версии: в архивных фондах нет такой телеграммы. Отсутствие телеграммы подтверждают и два важнейших источника. Во-первых, это подробный рапорт начальника Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог генерала Н. Н. Львова, направленный в штаб Отдельного корпуса жандармов. Заметим, правда, что рапорт содержит ряд неточностей – например, в нем сообщается, что уже с 31 октября Толстой находился в Астапово с Чертковым, что не соответствует действительности. Тем не менее, этот документ дает довольно ясную картину происходившего на станции[629]. В рапорте отсутствует какое-либо упоминание о телеграмме Толстого старцу Иосифу. Однако вот что надо иметь в виду: рапорт основывается на донесениях начальника астаповского отделения Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог ротмистра Ставицкого, который имел возможность просматривать все входящие и исходящие со станции Астапово телеграммы. Так вот, Ставицкий свое первое донесение отправил только 3 ноября, за что, кстати, подвергся серьезному выговору со стороны начальства. Кроме того, как доказал еще И. М. Концевич, в рапорте Ставицкого присутствуют очевидные ошибки.
Второй важнейший источник – это уже упоминавшийся сборник телеграмм, отправленных из Астапова и полученных в Астапово в период с 1 по 7 ноября 1910 г., т. е. во время пребывания на станции больного Толстого. В этом сборнике нет ни слова о телеграмме Толстого в Оптину.
Другие источники также ничего не знают об этой телеграмме. Молчит о ней летопись скита Оптиной пустыни[630]. Кроме того, не упоминает о ней в официальном донесении епископу Калужскому и Боровскому Вениамину (Муратовскому)настоятель Оптиной пустыни архимандрит Ксенофонт[631], а уж от него факт получения такого важного документа канцелярией вряд ли мог быть скрыт, тем более что о. Иннокентий называет оптинского архимандрита в числе лиц, участвовавших в совете старшей братии монастыря после получения телеграммы.
Таким образом, игумен Иннокентий, скорее всего, ошибся, и даже понятно, по какой причине. По всей видимости, он перепутал две совершенно разные по происхождению телеграммы: мнимую телеграмму от Толстого старцу Иосифу и действительную телеграмму от преосвященного Вениамина (Муратовского), епископа Калужского, о распоряжении Св. Синода иеромонаху Иосифу ехать на станцию Астапово к заболевшему в пути графу Л. Н. Толстому «для предложения ему духовной беседы и религиозного утешения в целях примирения с Церковью»[632].
Тем не менее, вышеприведенные выводы не решают всех, связанных с этой телеграммой, проблем. Добросовестный научный подход не позволяет просто так отбросить свидетельство игумена Иннокентия, так как ряд обстоятельств требует объяснения.
Существуют источники, которые подтверждают (с некоторыми оговорками) слова о. Иннокентия.
Прежде всего, это материал, хранящийся в Государственном архиве Калужской области, – рапорт Козельского уездного исправника Чуфаровского калужскому губернатору от 5 ноября 1910 г., в котором, в частности, говорится: «…граф Лев Николаевич Толстой, отправившись из пределов вверенного мне уезда по Рязанско-Уральской ж<елезной> д<ороге>, в пути следования заболел и остановился на станции «Остапово» <так в тексте>, откуда послал телеграмму в Святейший Синод, с просьбою прислать к нему старца Иосифа из Оптиной Пустыни, с которым он, во время пребывания в Оптиной Пустыни имел беседу. 4 сего ноября в Оптиной Пустыни была получена телеграмма от Калужского Преосвященного Вениамина, из Калуги, в которой было распоряжение о срочной высылке старца Иосифа на ст<анцию> «Остапово» к больному Графу Толстому; но ввиду болезни старца Иосифа, который не выходит из кельи уже много лет, к Толстому 5 сего ноября отправился Начальник скита при Пустыни – старец Варсонофий»[633].
Помимо рапорта уездного исправника есть и другие косвенные подтверждения. Например, племянница Толстого, Е. В. Оболенская, пишет в своих воспоминаниях, что на второй день отъезда Толстого из Шамордино (а писатель уехал от своей сестры в 4 часа утра 31 октября) «в монастыре распространился слух, что Лев Николаевич заболел, больной лежит на какой-то станции и что он желает видеть о<тца> Иосифа, оптинского старца <…> В монастыре упорно держался слух, что он хочет видеть о<тца> Иосифа и что тот едет к нему. Этот слух произвел сильное впечатление на мою мать и на всех монахинь, которые много ждали от этого свидания, но я не верила ему»[634]. Далее Е. В. Оболенская сообщает, что утром 4 ноября (очевидно, дата названа ошибочно, должно быть 5 ноября) на вокзале в Козельске она увидела двух монахинь, которые должны были встретить едущего в Астапово старца Иосифа. «Действительно, к вокзалу подъехала карета, но из нее вышел не Иосиф, а Варсонофий, игумен Оптинского монастыря. Иосиф был стар, хвор, и вся братия, которая очень любила его, упросила его не ехать, боясь за его здоровье. Монахини, увидав Варсонофия, были разочарованы»[635].
Если возникают серьезные сомнения в существовании телеграммы Л. Н. Толстого в Оптину пустынь старцу Иосифу, то нет никаких сомнений в существовании телеграммы старца Иосифа в Астапово. Эта телеграмма была напечатана в указанном выше сборнике телеграмм под номером 250. Она была послана (очевидно, не самим старцем, а по его поручению) с вокзала г. Козельска 4 ноября в 19.00 с просьбой ответ прислать туда же[636]. Через два часа, в 21.10, из Астапова Д. П. Маковицкий по распоряжению А. Л. Толстой[637] послал ответ, в котором старца просили не приезжать.
