Это наблюдение матери полностью соответствовало действительности. Что-то совершенно необычное было в характере А. Л. Толстой, вся жизнь которой прошла под знаком постоянного, абсолютно бескорыстного и самоотверженного служения другим людям. Сначала это был отец и его идеи, которым в определенном смысле она не изменила до конца своих дней, а затем совершенно посторонние люди.

А. Л. Толстая была человеком огромной энергии и воли, имела несомненный организаторский талант, впоследствии была прекрасным лектором. Возможно – нельзя игнорировать этот мистический момент ее биографии – ей всю жизнь помогала молитва великой крестной матери, графини А. А. Толстой, в честь которой она и была названа. В этом смысле поистине пророческим выглядит письмо Л. Н. Толстого А. А. Толстой, которое было написано незадолго до ее смерти, 9 февраля 1903 г., и которое как бы подводит итог их многолетней переписке и дружбе.

Л. Н. Толстой говорит о предстоящей встрече графини со своей крестницей и о том, что и сама его младшая дочь Саша, и он сам несколько смущены ее неправославием.

«Не судите ни ее, ни меня строго за это. Я умышленно не влиял на нее, но невольно она по внешности подчинилась мне. Но, как вы знаете, в ее годы еще религия не составляет необходимости. А ей много впереди. И когда наступит настоящая религиозная потребность, она изберет то, что ей нужно».

Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой. 1857–1903. СПб.: Изд. Общества Толстовского музея. Т. 1. 1911. С. 379–380.

Именно А. Л. Толстой, как уже описано выше, было суждено стать по завещанию формальной наследницей отца. Она была активной участницей событий лета 1910 г. и сопровождала писателя во время его последней поездки до Астапова. В своих воспоминаниях А. П. Сергеенко указывает, что младшая дочь писателя была одним из инициаторов решения вопроса о завещании Л. Н. Толстого[422].

Во время Первой мировой войны А. Л. Толстая проявила исключительную самоотверженность. Окончив краткие курсы сестер милосердия, она в сентябре 1914 г. ушла добровольцем на фронт, а позже стала уполномоченной Всероссийского Земского союза помощи больным и раненым воинам. Кроме того, А. Толстая стала организатором летучих санитарных отрядов, в одном из которых познакомилась с двумя молодыми девушками – Ксенией Родзянко и Татьяной Шауфус. Конечно, никто не мог предполагать в тот момент, что это знакомство будет провиденциальным – новые подруги гораздо позже, уже в США, станут главными помощницами младшей дочери Л. Н. Толстого по организации Фонда памяти писателя. Александра за очень короткий срок в прифронтовой полосе организовывала школы-столовые для детей-беженцев (около 10 000 чел.), а также госпиталь на 400 коек.

В конце 1916 г. А. Л. Толстая пережила газовую атаку, за которой последовало ранение и отправка в госпиталь в Минск, где Александра провела два месяца, заболев попутно малярией. Удивительно, но и после госпиталя она возвратилась на фронт, где стала свидетельницей тотального разложения армии в результате большевистской агитации.

В декабре 1917 г. А. Л. Толстая вернулась в Москву, а затем к материв Ясную Поляну, имея уже две Георгиевские медали (3 и 4-й степени). В Ясной ей пришлось столкнуться с последствиями фронтового хаоса – сходками и попытками грабежей, которые угрожали усадьбе.

После Октябрьской революции 1917 г. судьба Александры Львовны сложилась во многом трагично, однако предсказание отца исполнилось буквально: ей было дано много, очень много впереди, и, когда проснулась настоящая религиозная потребность, она избрала то, что ей нужно, путь веры Христовой и Церкви. Правда, произошло это после страданий, трудов и мытарств по разным странам и континентам.

Будучи председателем Товарищества по изучению и распространению произведений Л. Н. Толстого и назначенная декретом А. В. Луначарского от 28 ноября 1919 г. директором («полномочным комиссаром», «комиссаром-хранителем») музея-усадьбы «Ясная Поляна», она пыталась безуспешно бороться с антикультурной направленностью нового режима, в результате чего неоднократно подвергалась арестам.

Первый арест произошел в ночь на 15 июля 1919 г., то есть еще до декрета Луначарского, причем без указания причины. Позже выяснилось, что у нее был найден адрес белогвардейского генерала А. Н. Гришина-Алмазова. Как он к ней попал, Александра Львовна объяснить не могла. Вскоре А. Л. Толстая была освобождена по указанию Ф. Э. Дзержинского и Л. Б. Каменева благодаря ходатайству В. Г. Черткова[423].

28 марта 1920 г. младшая дочь Л. Толстого была арестована вторично, на этот раз уже по гораздо более серьезному обвинению – в причастности к знаменитому Тактическому центру.

Тактический центр – группа существовавших в подполье антибольшевистских организаций, возникшая в 1919 г. и разгромленная большевиками. В состав группы входили Национальный центр, «Союз возрождения России» и «Совет общественных деятелей», а ее участниками были видный историк С. П. Мельгунов, князь С. Е. Трубецкой, многие деятели культуры и бывшие чиновники высокого ранга, в том числе Д. М. Щепкин и С. М. Леонтьев, товарищи министра внутренних дел Временного правительства. Процесс по делу Тактического центра проходил в Москве в 1920 г.

Конечно, Александра Толстая по своим взглядам и воспитанию не могла принимать участия в деятельности этой организации, но случилось так, что некоторые заседания руководства Тактического центра проходили на ее московской квартире без ведома хозяйки. Об этом факте и сообщил в ГПУ Н. Н. Виноградский, тайный сотрудник известного чекиста Якова Агранова.

После ареста младшая дочь Л. Н. Толстого провела два месяца в тюрьме на Лубянке, после чего была освобождена до суда, на этот раз по ходатайству своих старых друзей В. Ф. Булгакова и Н. В. Давыдова. Выходя из камеры, она написала на стене: «Дух человеческий свободен! Его нельзя ограничить ничем: ни стенами, ни решеткой!»[424].

Приговором Верховного трибунала от 16–20 августа 1920 г. по делу Тактического центра (руководил заседаниями знаменитый прокурор Советской республики Н. Крыленко) А. Л. Толстая была признана виновной в пособничестве контрреволюционной организации и приговорена к трехлетнему заключению в одном из первых большевистских концентрационных лагерей на территории нынешнего Новоспасского монастыря.

Во время судебного заседания выяснилось, что А. Л. Толстая действительно не догадывалась о том, кто на самом деле собирается в ее квартире, и даже… ставила самовар членам Тактического центра! По этому поводу после суда по Москве ходило шуточное стихотворение А. М. Хирьякова из поэмы «Страшный заговор»:

Некоторые сведения об этом судебном процессе дают воспоминания жены известного историка С. П. Мельгунова, П. Е. Мельгуновой, которая сообщает, что А. Л. Толстая проявила большую заботу о ее муже и особенно большое мужество в ходе заседаний, фактически погубив себя заявлением, что, как дочь Л. Н. Толстого, не признаёт никакого суда, в особенности большевистского[425].

В итоге все окончилось не так весело, как в стихотворении про самовар. Четверым обвиняемым грозил расстрел, который был заменен 10 годами тюрьмы. 24 августа 1920 г. А. Л. Толстая была оправлена в лагерь, где была радушно встречена Т. А. Каульбарс, бывшей фрейлиной императрицы Александры Федоровны, дочерью одесского губернатора барона А. В. Каульбарса. Т. Каульбарс к этому моменту уже полтора года находилась в заключении без какого-либо обвинения в качестве заложницы и работала секретарем в канцелярии.