Эмма поинтересовалась, какие именно зелья можно было сделать с помощью отсутствующих ингредиентов, и Голд так долго перечислял, что Эмма думала о том, что он никогда не заткнётся. Чем больше Эмма вспоминала о предыдущих встречах с Сидни, тем больше она понимала, насколько опасным и маниакальным человеком он был.

— Мы здесь, чтобы увидеть Гласса, — сразу перешёл к делу Голд.

— В конце коридора налево, — сказала медсестра.

Голд шел с Эммой по коридору, и блондинка покрывалась мурашками в неведении того, что же скрывается за каждой дверью палаты.

— Люди не должны быть заперты здесь, — сказала Эмма.

— Некоторые из них должны, — не согласился Голд.

— Но никто не должен жить в таких условиях, — покачала головой Эмма.

Голд прекратил идти и посмотрел на неё.

— Шериф, подумайте о всех тех ужасных сказках, которые вы читали в детстве. Это была не просто Злая Королева, которая преследовала тебя в твоих снах! — он указал тростью на дверь. — Все эти люди здесь по каким-то причинам, и они не такие, как Вы. Они из другого мира, где вещи отличаются от здешнего. Подумайте о том, что они могут натворить, если начнут разгуливать на свободе.

— Это неправильно, — пытаясь себя убедить, сглотнула Эмма.

— Если Вы хотите, чтобы Ваш драгоценный сын был в безопасности, Вам стоит забыть о людях, находящихся здесь, — сказал он и направился дальше к палате Сидни.

— Кстати, о Генри, — сказала Эмма и пошла за ним, — Вы нужны мне, чтобы отменить усыновление.

— Вы не можете аннулировать договор, дорогуша, — уставился он на неё.

— Тогда я хочу, чтобы приемной мамой Генри была снова Реджина, — раздражённо сказала Эмма.

— А почему Вы говорите это мне, а не Реджине? — спросил Голд.

— Потому, что с ней я этого ещё не обсуждала, — ответила Эмма.

Голд внимательно посмотрел на Эмму, а затем сказал:

— Реджина должна прийти ко мне, чтобы снова усыновить мальчика. А я не думаю, что она сделает это.

На какое-то мгновение Эмма подумала об этом и поняла, что Голд был прав. Реджина любит Генри, как сына, но она не захочет снова проходить через весь этот судебный процесс переусыновления. Ведь тогда наружу всплывут все те болезненные воспоминания, а Эмме так не хотелось возвращаться к ним.

— Есть, конечно, один способ, — намекнул Голд.

— Какова цена? — вздохнула Эмма.

— Нет цены, — пожал плечами Голд, — я сегодня щедр.

— Продолжайте… — неубедительно сказала Эмма.

— В этом мире договора являются законными и закреплёнными высшими инстанциями, — сказал Голд, продолжая идти по коридору, — а вот словесные соглашения не настолько… важны и сильны… как в моём мире.

— Так? — спросила Эмма.

— Если договор перестанет существовать, тогда всё вернётся на места свои, — сказал ей Голд.

— Вы имеете в виду… уничтожить контракт? — спросила у него Эмма.

— Я Вам ничего не предлагаю, — сказал Голд, — я просто рассказываю о вариантах.

— И тогда это будет значить, что… Реджина будет приемной мамой Генри… и я… — замолчала Эмма.

— Будете тем, кем были, когда впервые приехали в Сторибрук, — ухмыльнулся Голд, — никем. Не думаю, что Вас такая маленькая деталь остановит, мисс Свон. Вопрос в том, достаточно ли Вы доверяете Реджине, чтобы отдать ей такую власть?

Они подошли к последней двери, а затем Голд потянул маленькую металлическую затворку, прежде чем посмотрел через щёлку и закричал:

— Медсестра!

Эмма удивлённо посмотрела на него, когда Голд жестом пригласил её увидеть всё своими глазами.

— Его здесь нет, — задохнулась она.

— Что не так? — подошла медсестра.

— Он пропал, — грозно сказал ей Голд.

— Это ерунда какая-то, — медсестра оттолкнула Эмму, а затем, взяв огромную связку ключей, отперла дверь.

— Видите? Его нет, — сказала Эмма, указав на пустую кровать.

— Вот же он, — повторила медсестра.

Голд подошел к медсестре и взмахнул рукой перед её лицом, а затем отстранился. Моргнув несколько раз, медсестра в шоке посмотрела на Эмму и Голда.

— Куда он ушел?

— Хороший вопрос, — ответил Голд.

Зеркала были по всей комнате, они были всех форм и размеров. Некоторые из них были чисты и идеальны, некоторые грязные, некоторые с трещинами, а некоторые и вовсе разбиты. Сидни в бешенстве метался по комнате. «Почему не работает», — бормотал он про себя, словно сумасшедший.

Магические предметы, которые он украл из лавки Голда, покрывали этаж бревенчатой хижины. Сидни что-то химичил, пытаясь создать волшебные зелья и пыльцу. Некоторые эксперименты ему удавались, а вот некоторые, наоборот, терпели бедствие из-за отсутствия магических навыков. Он нашел способ, как извлечь магию из предметов, используя при этом лампу, лампу, которую он поклялся, никогда не захочет увидеть снова.

Лампа была его тюрьмой, и когда его освободили, он думал о том, что никогда не будет столь счастлив, как в тот момент. Он держал лампу в качестве сувенира, напоминавшего ему о той ужасной жизни, которой он жил до свободы, исполняя желания для жадных и незаслуживающих этого людей.

А затем он увидел её, Королеву, Реджину и почувствовал пробуждение любви. Он не знал, как долго находился в лампе, он даже не помнил того времени, когда он не был в золотой клетке. Быть свободным было одно, а вот видеть прекрасное создание, совсем иное. Он убил ради неё и, несмотря на то, что он знал, что им манипулируют, он всё ещё любил её.

Несмотря на то, что его заперли в зеркале, он знал, что он мог служить ей, быть полезным и заставить её влюбиться в него. Он знал, что если он будет верным и преданным, то, в конечном итоге, она выберет его. То же самое случилось и в Сторибруке, он служил ей. Когда она дурила его снова и снова, он был настолько поглощён любовью, что не замечал этого.

Когда его посадили в это гнилое здание под больницей, у него было много времени, чтобы обо всем подумать. Сначала он был зол, он хотел навредить Реджине, выместить весь свой гнев на ней, показать ей, что он не был дураком. Он хотел, чтобы она чувствовала весь его гнев. Но затем это уступило место любви, он начал снова думать о Реджине, как о любимой женщине. Он учился понимать её и её поступки.

Это было незадолго до того, как он понял, что всё это фарс и обман, и он не нужен ей. Реджина была Королевой, у неё не было уважения к людям, которые были слабы. И она видела, что Сидни был слаб. Он знал, что должен показать Реджине на что он способен, заставить её увидеть его силу. Если он хочет, чтобы Реджина была с ним, он должен походить на неё, он должен взять то, что хочет он.