— После…проклятия, — брюнетка переживала, — мы не виделись. И ты дал мне четко понять, где ты и с кем ты хочешь быть, и… — она понимала, что не стоит давить на одиннадцатилетнего парня, но Реджина так хотела, чтобы он все понял.

— Я люблю тебя. Я никогда не перестану любить тебя, но иногда, когда ты действительно кого-то сильно и искренне любишь, ты делаешь все для этого человека, даже в ущерб себе, — объясняла Реджина.

— И кому же ты сделала хорошо, отказавшись от меня? — спокойно спросил Генри.

— Я не отказывалась от тебя, Генри, — прошептала Реджина, — Я предоставила Эмме права, где указано, что ты останешься с ней. Таким образом, она может принимать решения по поводу твоей жизни, здоровья, школы. В этом документе указано, кто твой законный опекун, и в этом мире…это очень важный документ. Ты всегда будешь моим, Генри, вот здесь, — коснулась она груди парня.

— Почему…почему ты просто не поговорила со мной? — грустно спросил Генри.

— Я..я была трусихой, — призналась Реджина, — я чувствовала, — она печально улыбнулась, поскольку только сейчас поняла все то, что она чувствовала, — я чувствовала себя брошенной. Я чувствовала себя одинокой, и я знала, что ты не захочешь быть со мной… и… я приняла решение…. я все еще верю, что я поступила правильно.

— Я прошу прощения, — прошептал Генри, — я не хочу, чтобы ты так себя чувствовала. Просто, я так… злился, — свирепо посмотрел Генри на Реджину, — ты заставила меня думать, что я схожу с ума.

— Я знаю, и мне нет никакого оправдания, — мягко сказала брюнетка, — мне жаль. Я знаю, что этого не достаточно, но мне действительно жаль.

— Мне кажется, я понимаю, почему ты так сделала, — с нотками заботы произнес Генри, — но я не думаю, что это сработало.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спросила Реджина.

— Ты хотела дать мне лучший шанс, дать каждому то, что он хочет. Но…все несчастны, — заявил он.

— Генри, — начала брюнетка.

— Но это ведь правда, — прервал он ее, — и я хочу видеть тебя. Я хочу, чтобы все вернулось на свои места.

— Генри, милый, это невозможно, — грустно посмотрела Реджина на Генри.

— Но почему нет? — утверждал Генри, — Я ведь жил с Эммой, когда ты была моей мамой, почему я сейчас не могу жить с тобой, когда она моя мама?

— Я думаю, что Эмма нуждается в тебе сейчас, как никогда, — призналась Реджина.

— Как я могу помочь, если я не вижу ее? А когда и вижу, то она странно себя ведет.

— Что значит странно? — спросила Реджина.

— У нее отстойно получается притворяться будто она счастлива, — объяснял Генри.

— Ну, как бы там не было, все будет в порядке. Нам всем надо время, чтобы приспособится к своим новым ролям, — объясняла Реджина.

— Ты что-нибудь пьешь, чтобы забыть меня? — отметил Генри, в то время как Реджина размышляла о том, откуда он мог это узнать.

— Я…я, — запиналась брюнетка, — без зелья, я не смогу отпустить тебя.

— Я люблю тебя мама. И мне жаль, что я часто раньше этого не говорил. Мне жаль, что я злился на тебя, но я люблю тебя! — Генри встал, вытягивая помятую бумажку из кармана, — для банки, — сказал он, и быстро покинул дом.

— Генри! — Реджина схватила бумажку и побежала за Генри, но было уже поздно.

Генри мчался на велосипеде по проезжей части, не обращая внимания на поток машин, несущегося на него. Всё о чем он мог думать, как сейчас подальше держаться от Реджины, дабы дать себе время на осмысливание всего, что происходит на данный момент, включая и то, как расценивать новые отношения с ней.

Генри понимал, что он был вредным и незрелым мальчишкой. Он понимал, что должен был увидеться и поговорить с Реджиной после падения проклятия. Эмма много раз говорила, что побег не решит проблему, но Генри все равно умолял её и Мэри-Маргарет не заставлять его возвращаться в особняк. Он говорил Эмме о том, что ненавидит свою маму. Вот только правда заключалась в том, что, на самом деле, он просто испугался. Испугался разговора с Реджиной. Ведь даже не представлял, что должен ей сказать и как понять все свои чувства к ней.

Время шло, и стало гораздо тяжелее залатать дыру в их отношениях. Генри испугался того, что Реджина каким-то образом смогла бы заставить его жить с ней, а Эмме снова бы пришлось бороться за него. Он не хотел видеть очередную борьбу своих мам. Несмотря на то, что Эмма являлась Спасителем, Реджина с легкостью выиграет это сражение, имея в арсенале огненные шары.

Из-за своего страха перед разговором с Реджиной и ради сохранения мира, Генри держался подальше от женщины. От женщины, которая воспитывала его в течение десяти лет и которую он любил как маму. Не так, как Эмму, просто по-другому.

Умом Генри осозновал, что однажды сможет набраться храбрости и «случайно» столкнуться с Реджиной в городе. Тогда бы он смог просто улыбнуться ей и обнять, а она бы обняла его в ответ, и все вернулось бы на круги своя. Но сердцем понимал, что это было нереально. Это была просто мечта. Несбыточная мечта, которая согревала и поддерживала его в трудные минуты.

Но ничего из того, на что Генри надеялся, не произошло. Сначала была передача бумаг на опекунство, а затем и Грейс. Впервые за свою жизнь, Генри понял, значение фразы о том, что если можно было бы повернуть время вспять, то можно попытаться все исправить.

Он часто думал о поездке к Реджине через неделю или две после падения проклятия, когда утихнут все драмы и угрозы смерти. Генри часто снилось, как Реджина обнимала его, как они вместе готовили любимые блюда, затем смотрели фильм и он ложился спать в своей комнате. Но, иногда эти сны превращались в кошмары, где парнишка заходил в свою комнату, зная, что в ней стоит кроватка Грейс, но не мог увидеть это собственными глазами. Затем пытался поговорить с Реджиной, но она выгоняла его и утверждала, что он там больше не живет.

Сначала Генри хотел видеть Реджину лишь время от времени, так как считал, что после встречи с ней, его кошмары пройдут. Он даже мог притвориться, что согласен со всем, что происходило в его жизни. Но затем, после самого страшного кошмара, Генри понял, что должен предпринять что-то ещё. Он осознал, как сильно скучал по Реджине, ведь всё ещё помнил, как она помогала ему справляться с кошмарами.

Впервые, после своего самого первого кошмара, малыш Генри спал в постели с Реджиной. Чтобы успокоить его, она читала добрые и милые истории о придуманном мире. Но однажды, она просто дала ему банку из-под варенья, будто это была самая ценная реликвия в мире. Малыш Генри непонимающе смотрел на нее. И тогда она объяснила ему, что это была волшебная баночка, с помощью которой, плохие сны просто не снились. Все, что ему надо было сделать, это написать кошмар, который ему снился, положить в баночку, а затем просто плотно закрыть крышкой.

Эту же фишку он использовал и сейчас, дабы они с Реджиной не забывали обо всем хорошем, что было между ними. Каждый вечер, Генри писал записки о том, как им хорошо жилось вместе. Он их дублировал, передавая одну Реджине в надежде на то, что она прочтет, а другую он сохранял себе и так же клал в банку под кроватью. Генри видел, как баночка в прихожей Реджины заполнялась записками, но он никогда не видел, как она читала их.

Звук полицейской сирены позади него заставил его обернуться и увидеть Эмму, которая впивалась в него сердитым взглядом и жестом показала выехать с проезжей части. Секунду спустя Эмма выскочила из машины и быстро приблизилась к нему.

— Генри, чем ты думал?!

Прежде чем он смог ответить, Эмма обняла его, несмотря на то, что он всё еще сидел на велосипеде.