Седьмую Агнец разломил печать –
И сделалось безмолвие на небе
Как бы на полчаса. И видел я:
Семь ангелов стоят перед престолом,
И им дано семь труб. И кроме них
У алтаря еще с златым кадилом
Был ангел. Оному дан фимиам,
Чтобы его с молитвами святых
Он возложил на жертвенник Господень,
И дым восшел от жертвенника к Богу.
Он взял потом кадило и наполнил
Огнем от алтаря и опрокинул –
И в воздухе раздались гласы, громы,
И молнии взвились, и потряслась
От них земля; семь ангелов же, трубы.
Поднявши, приготовились трубить.
И первый ангел вострубил – и долу
Пал град и пламя, смешанные с кровью,
И третья часть земли и древ от них
И вся трава зеленая сгорели.
И вострубил второй: как бы гора,
Огнем горящая, низверглась в море,
И моря третья часть вдруг стала кровью,
И третья часть созданий, в нем живущих,
И третья часть судов на нем погибли.
И третий ангел вострубил – и пала
Звезда, свече подобная, на землю,
На третью часть источников и рек;
«Полынь» звезде сей имя, и полынью
Их воды потекли, и умирали
Век пившие от сих прогорклых вод.
И вострубил потом четвертый ангел:
И третья часть луны, и звезд, и солнца
Затмилась, и от дня и ночи свету
Убавилось на треть. И видел я:
По небу ангел полетел, взывая
К земле: «О, горе, горе, горе всем
От остальных трех трубных голосов
Трех ангелов, имеющих трубить!»
И пятый вострубил. И видел я:
Упала с неба на землю звезда;
Ей дан был ключ, чтоб кладезь бездны вскрыть.
И вскрылся кладезь бездны, и исшел
Из оной дым, как из печи, и солнце,
И небеса от оного потускли.
И выпала с тем дымом саранча,
И сказано ей было не вредить
Ни трав, ни древ, ни злаков, но людей,
Печатью Бога не запечатленных,
Язвить и жалить, аки скорпионы,
И мучить их пять месяцев, но токмо
Не убивать. И взжаждут смерти люди,
Пойдут искать ее – и не найдут…
Та ж саранча подобна с виду коням,
На битву снаряженным; голова –
Как бы с златым венцом; лицо ж ее –
Как человеческие лица; зубы
Подобны львиным; косы – как у женщин;
На теле – словно как стальные брони,
А шум от крыл – как стук от колесниц,
На брань везомых множеством коней;
Хвосты же – как у скорпионов с жалом,
И, яко царь, ее вел ангел бездны,
Зовомый по-еврейски Аввадон,
По-гречески ж – Аполлион (губитель).
Се первое минуло горе. Вслед
За ним грядут два новых, горших.
Шестой Господень ангел вострубил.
И я услышал громкий глас из рога,
Единого из четырех рогов,
Которыми снабжен алтарь был Божий.
Он ангелу трубившему изрек:
«Четыре ангела стоят и ждут,
Окованные, при реке Евфрате:
Сними с них узы!» И разбил он узы.
И ждавшие сего часа, и дня,
И месяца, и года, устремились
Четыре ангела, чтоб третью часть
Людей убить. И было две тьмы тем –
Сие число я слышал – с ними войска.
То были всадники в горящих бронях,
Имевших цвет огня и гиацинта,
И серы. Кони ж с львиной головой,
Из пасти их огонь, и дым, и сера
Клубами исходили, а хвосты
Кончались змеями – и гибли люди
От змей и дыма, пламени и серы.
И треть из них сим образом погибла.
Которые ж осталися и зрели
Сии бичи, пребыли, яко слепы,
И не покаялись в делах своих.
И кланялись по-прежнему бесам
Серебряным, и золотым, и медным,
И каменным, и всяким истуканам,
Руками сотворенным, не могущим
Ни видети, ни слышать, ни ходить.
И се, нисшел еще от неба ангел…
Как облако, его клубились ризы,
Над головою радуга блистала;
Лицо ж, что солнце, у него, а ноги,
Как огненные два столба, горели;
В руке держал развернутую книгу;
И правою ногой ступил на море,
А левою на землю и воскликнул
Он грозным гласом, как рыкает лев.
Когда ж воскликнул, семь громов тогда
По всей вселенной подали свой голос.
Когда же громы подали свой голос,
Хотел писать я, но услышал с неба
Глас, говоривший: «Скрой и не пиши
Того, что седмь громов проговорили!»
И ангел тот, которого я видел
Стоящим на море и на земле,
Воздвиг десницу на небо и клялся
Сотворшим небо и что в нем, и землю
И что на ней, и море и что в нем, –
Что времени отсель уже не будет…
