I
Сын молодой отцу сказал:
– Мне жить с тобою нет охоты,
Мне тяжки сельские работы –
Еще я света не видал.
Отдай наследное именье,
Отдай, отец, мою мне часть!
Я над собой имею власть
И в свете жить найду уменье… –
Он взял и продал свой удел
И полетел в страну далече…
И стал себе он господин.
Мечты и страсти заиграли;
Как искры, радости сверкали:
И, мнимый сердца властелин,
Он в область кинулся забавы:
И вьется рой друзей лукавых
Кругом беспечного в пирах;
Он сладко дремлет на коврах;
И, тирские раскинув ткани,
Он лести собирает дани;
И в страшных тающий огнях,
В кругу красавиц светлооких,
Средь ароматов и сластей,
В чертогах кедровых, высоких
Он снял бразды с своих страстей
И говорит: «Дни кратки наши,
Как сон туманный, пролетят!
Друзья! Смелей наполним чаши
И в благовонный аромат
От многоценного елея
Власы потопим!.. Не жалея,
Я угощаю, други, вас!
Нас обовьют красавиц руки!
Нам розы и свирелей звуки…»
Но вот, как смерть, подкрался час,
Как тать в полунощи, незримый, –
И обнищалый, и гонимый,
Бежит минутной неги сын
В пустыни дикие, один…
II
И грустный гость чужого брега
Не зрит красы чужой страны,
Не для него природы нега, –
И радости родной весны
В душе проснулися печальной,
Как на долине погребальной
С зарею свежие цветы…
Уж буйной юности мечты
Прошли, как слух о счастье ложный,
И он, в надежде осторожный,
Сказал, тоскуя сам с собой:
«Когда гонимый я судьбой,
Когда от жизни оторвуся?»
Но вдруг решил: «Я возвращуся!
К тебе, отец, к тебе хочу!
Перед тобою, отец почтенный,
Страстями странник заблужденный,
Себя в грехах я обличу…
Скажу: “Суди! Я недостоин
Быть сыном, но рабом
Прими в свой дом, и я доволен
Навек пребыть твоим рабом”».
III
Уж близок он к местам родным,
Благословляет мысль возврата
И родины завидел дым.
Он слаще неги, аромата…
Бежит знакомый ручеек,
Как юность прежняя, светлея;
И, ласковым приветом вея,
Пришельца встретил ветерок…
И странник, проясняясь думой,
О счастье прежнем замечтал.
«Но мой отец! Твой вид угрюмый…
Боюсь…» И весь затрепетал,
И цепенел, и колебался…
Но кто над нищим улыбался
И сердцу сердцем говорил?
Кто окропил его слезами
И столь знакомыми руками
В свои объятия стеснил?
Отец!.. Он здесь – и все забыто!
Тиха душа, как светлый мир;
И ожил грустию убитый,
И зашумел веселый пир.
IV
Когда ж и я, дитя неволи,
Из знойных жизни сей степей,
Из сей туманныя юдоли,
Сломив кольцо земных цепей,
К Тебе, Небесный, возвращуся
И на пути в Твой светлый дом,
Покрытый прахом и стыдом,
Перед Тобою поклонюся,
Благий Господь мой и Отец,
И, грусти не сдержав обильной,
«Я здесь! – воскликну наконец. –
Я пред Тобою, Боже сильный!
Я – блудный сын, Ты – судия!
Средь ангелов Твоих немею
И повесть рассказать не смею
Тебе земного бытия!
Но в царстве смерти и порока,
Среди горящих мертвецов,
Я зрел душой Твой дом высокий,
Я весь был грусть и весь любовь!
И не нашел любви взаимной,
И, утомленный от тревог,
Приют страстей покинув дымный,
Вхожу в веселый Твой чертог.
Еще в земной моей печали
Мне о любви Твоей сказали
Твои святые небеса!»
Ах, повели, Отец мой вечный,
Да прирожденный грех сердечный
Омоет горняя роса!
Да совлекут с меня оковы,
Что нажил я в житейской мгле,
Да поживу с Тобой я новый
И позабуду о земле!
Ф. Глинка
И говорят Ему: «Она
Была в грехе уличена
На самом месте преступленья;
А по закону мы ее
Должны казнить без сожаленья.
Скажи нам мнение свое?»
И на лукавое воззванье,
Храня глубокое молчанье,
Он нечто – грустен и уныл –
Перстом Божественным чертил
И наконец сказал народу:
– Даю вам полную свободу
Исполнить праотцев закон;
Но где тот праведный – где он,
Который первый на блудницу
Поднимет тяжкую десницу? –
И вновь писал Он на земле…
Тогда, с печатью поношенья
На обесславленном челе,
Сокрылись дети ухищренья –
И пред лицом Его одна
Стояла грешная жена.
И Он с улыбкой благотворной
Сказал: «Покинь твою боязнь.
Где твой синедрион упорный?
Кто осудил тебя на казнь?»
Она в ответ: «Никто, учитель!»
– Итак, и я твоей души
Не осужу, – сказал Спаситель, –
Иди в свой дом и не греши!
А. Полежаев
