Терновый венец Шумит озлобленный народ, Повсюду крики исступленья: Пилатом выведен был Тот, Кто в мир с собой нес искупленье. Страдальца кроткого жалел Давно слуга суровый Рима. В Пилате память давных дел Была душой его хранима, И вот Его он показал Толпе, озлобленной, лукавой, И выбрать ей он приказал Меж тем Страдальцем и Вараввой. Увы, увы! Надежды нет! Не ждать Ему ее от черни; Еще не брезжил утра свет, У палачей готов был терний, Орудья казни налицо, Едва вступил Он на крыльцо. Пилат промолвил палачам: – Его я отдал ныне вам! Исполнен приговор суровый, И на Спасителя-Христа, Чья жизнь была всегда чиста, Возложен был венец терновый. Страсти Господни Зачем не в то рожден я время, Когда меж нами, во плоти, Неся мучительное бремя, Он шел на жизненном пути? О, если б мог я лобызать Лишь край святой Твоей одежды, Лишь пыльный след Твоих шагов! О мой Господь, моя надежда, Моя и сила, и покров! Тебе хочу я все мышленья, Тебе всех песней благодать, И думы дня, и ночи бденья, И сердца каждое биенье, И душу всю мою отдать! Не отверзайтесь для другого Отныне вещие уста – Греми лишь именем Христа Мое восторженное слово! Граф А. Толстой Се – человек! Толпа озлобленная страстно, Как зверь, ревела вкруг дворца; Пред ней Того, Кому подвластно Земля и небо, Кто сердца Пленял и влек, уча смиренью, Познанью Высшего Творца, Привел Пилат, но озлобленью Толпы не виделось конца. Она ревела; так в пустыне Голодный зверь порой ревет… – Распни, распни Его ты ныне! – Кричал толпившийся народ. Тут были юноши и дети, Тут были старцы; все они Кричали так в мгновенья эти: – Распни Его, распни, распни! Ужели в странном ослепленье Сердца людей не тронул Тот, Кто был в восторженном томленье Недавно встречен у ворот Столицы древней Иудеи Как царь вселенной и Кому Освирепевшие злодеи Проклятий ныне слали тьму? Толпу окинув грустным взором, С тяжелым в голосе укором Сказал Пилат: «Се – человек!» Толпа в ответ: «Распни! Навек Пусть кровь Его на нас пребудет, Падет на наших пусть детей, И клятвы этой не забудет Отныне каждый иудей!..» Вздохнул Пилат… Омывши руки, Страдальца отдал он на муки… А. И. Красницкий Се – человек!
Христа под стражею суровой Во двор правителя свели, Сплели венец ему терновый И в багряницу облекли. И стал глумиться род злодейский Над Тем, Кто жизнь дарует нам, Крича: «Ты царь наш йудейский!» – И дланью били по щекам. Смиренный, тихий и покорный, Им не ответствовал Христос: В чело впились глубоко терны, И кровь слилась с кристаллом слез! Уж звезды в небе синем тонут, Уж виден гор далеких ряд… И был в душе глубоко тронут Страданьем Господа Пилат. Христа он вывел к иудеям И, указав народу, рек: – Вины за Ним мы не имеем, Я говорю: «Се – человек!» – Но по желанью фарисеев (Пришли к Пилату и они) Раздались возгласы злодеев: – Распни, распни Его, распни! И. С. Ильин Иисус Христос на пути на Голгофу День искупительного чуда, Час освящения креста: Голгофе передал Иуда Окровавленного Христа. Но Сердцеведец безмятежный Давно, смиряяся, постиг, Что не простит любви безбрежной Ему коварный ученик. Перед безмолвной жертвой злобы, Завидя праведную кровь, Померкло солнце, вскрылись гробы, Но разгорелася любовь. Она сияет правдой новой! Благословив ее зарю, Он крест и Свой венец терновый Земному передал царю. Бессильны козни фарисейства: Что было кровь, то стало храм, И место страшного злодейства – Святыней вековечной нам! А. И. Фет Голгофа На место лобное, Голгофою что звали, Спаситель был врагами приведен, А там в народе все той казни страшной ждали И думали, что тут свершит им чудо Он. Но был Страдалец-Бог незлобен и покорен, Отдался палачам, душой святою тих, – Он видел, что народ был в злобе той упорен, И Он простил людей, молясь Отцу за них. И мы должны Его великому примеру Последовать, всегда храня в душе своей Светильник жизни всей – божественную веру, И всех врагов любить, как братьев и друзей. А. Иванов |
