Вдруг звуки, издаваемые тараном, прекратились! Я впился глазами в замок, словно хотел своим взглядом прожечь стены. Да, ещё чуть-чуть поднажать, и победа будет за нами! Мой резерв стремительно ринулся в сторону поверженных ворот. Слава Богу!

Вот именно в этот момент, когда я подумал о победе, раздался тревожный крик одного из Баронов:

— Сир, атака с юга!

Я резко развернулся и обмер. На наш лагерь катилась всепоглощающая и всепожирающая, как саранча, конная лава. Пираты! Тысячи две-три, не менее! Они были ещё сравнительно далеко, но уже можно было различить низкорослых лошадок, всадников на них в пёстрых одеждах, размахивающих кривыми саблями. До нас доносились пока ещё неясные и размытые расстоянием, дикие вопли. Где-то я уже это видел! Откуда они, чёрт возьми, здесь взялись, каким образом!? В таком количестве!? Как же их проморгала наша разведка, чёрт подери!?

Я злобно взглянул на ШЕВАЛЬЕ. Видимо, мой взгляд был настолько ужасен, настолько переполнен яростью и гневом, что юноша страшно побледнел и даже покачнулся в седле.

— Ах, ты, сукин сын! Разведчик ты наш великий! Шпион сраный! Самый тайный из тайных, мастер из мастеров! — заорал я. — Если уцелеешь, — четвертую, расстреляю, распну! Голову отрублю, разжалую, на каторгу в Сибирь отправлю, сердце из груди вырву! Проморгал, сволочь!? Коня мне, коня, пол царства за коня!

Я заметался в бешенстве, словно лев, схвативший антилопу, и увидевший поблизости огромную стаю голодных шакалов и гиен.

— Конницу выдвинуть вперёд, но пока держать её на месте! Всех лучников на южный фланг, сюда, сейчас, немедленно! Гвардия, приготовиться к бою, всем по местам!

Видимо я выглядел так ужасно и грозно, что все мои приказания были молниеносно исполнены. Везде зазвучали команды, раздались громкие крики, послышался звук труб. Заметались люди и лошади. Я вскочил на Горного Жеребца, который вздыбился подо мною и дико заржал. Я мощно и властно сжал его бока коленями, отчего у него захрустели кости. После этого он вернулся в первоначальное положение, тяжело встал на все четыре ноги, вроде бы безоговорочно покорился моей воле, но потом его природная натура всё равно не выдержала и дала о себе знать. Он нервно затанцевал на месте, оскалил зубы, громко заржал. Я весело засмеялся. Эх, брат мой, мы с тобой одной крови, — ты и я!

По моему мысленному приказу ЗВЕРЬ мгновенно растворился в воздухе, оставив после себя лёгкое облако пара. Наше с ним время пока не пришло. Не могли же мы с Псом сразу броситься в бой против нескольких тысяч всадников! Конницу пускать так же не имело никакого смысла. Сомнут ребят, заглотнут, пережуют, проглотят и не подавятся! Численное превосходство — есть численное превосходство!

К чести моих соратников все дальнейшие их действия оказались вполне своевременными, быстрыми и продуманными. Все действовали слаженно и без лишней суеты. Наши лучники спешно покинули свои позиции около замка, живо перегруппировались, образовали три длинные шеренги за моей спиной и, как из автоматов, стали выпускать в приближающихся пиратов тучи стрел, которые нанесли тем страшный урон.

Морские разбойники имели на себе достаточно слабую защиту. В основном это были лёгкие кольчуги, небольшие круглые щиты, иногда металлические нагрудники и наплечники, изредка шлемы. Кто-то не имел и этого, кто-то был вообще без верхней одежды. Такие дерзкие и отчаянные храбрецы-молодцы гарцевали в одних набедренных повязках. Головы их были обмотаны яркими и пёстрыми платками, в которые были воткнуты длинные чёрные перья какой-то неведомой мне птицы. Это, очевидно, считалось особым шиком. Ну, мы сейчас этим пижонам надерём их тощие задницы!

Стрелы пронзали пиратов и коней насквозь, множество всадников и их лошадей упало на землю, которая сразу же обагрилась кровью. Но, тем не менее, конная лава, хотя и довольно сильно прореженная и значительно поредевшая, продолжала неумолимо приближаться к нам. Уже и в нашу сторону полетели стрелы, которые могли вот-вот причинить нам серьёзный урон. Гвардейцы, монолитно стоявшие передо мною, по команде ВТОРОГО ШЕВАЛЬЕ дружно присели и подняли щиты, по которым градом забарабанили стрелы. Кто-то вскрикнул. Ну что же, вот и пробил мой час!

— ПОЭТ, вы здесь?! — заорал я, теперь уже по своей собственной воле поднимая дрожащего от возбуждения коня на дыбы.

— Сир, — конечно же, здесь! Я в экстазе! Какое великолепное зрелище, я не отрываюсь от пера!

— Молодец, бесстрашный вы наш! Я же обещал вам достаточно материала для Летописи и Поэмы! Ловите миг великого восторга! В нём весь смысл бытия! — Ловлю, Сир!!!

— ШЕВАЛЬЕ! Конницу пока держать, всем стоять, ждать моей команды! — заорал я.

До пиратов, по-прежнему успешно выкашиваемых нашими стрелками, оставалось уже пол сотни шагов. Я мощно послал коня вперёд, выхватив из ножен ЭКСКАЛИБУР. Ветер засвистел в ушах, запутался в плаще, потерялся и недовольно загудел в доспехах от Мастеров Первой Горы, в которые я был на этот раз облачён. Расстояние межу мною и пиратами стало стремительно сокращаться. Последняя туча стрел моих лучников поразила ещё пару сотен морских разбойников.

— ЗВЕРЬ!!!

Мой верный Пёс материализовался из пустоты в двадцати шагах впереди меня. Огромная чёрная глыба на мгновение словно бы застыла в гигантском прыжке. Раздался жуткий и ужасный вой, который сотряс пространство и заставил воздух мелко и мерзко завибрировать. Потом ЗВЕРЬ, как мистическая и фантастическая торпеда, врезался в самую гущу конной лавы. Мой конь, словно чувствуя нечеловеческую и всесокрушающую силу своего седока, дико и безумно заржал и бесстрашно последовал вслед за ЗВЕРЕМ. Своей бронированной грудью Жеребец, словно огромным ядром, мощно пробил несколько рядов людей и лошадей, оставив в них весьма заметную прореху.

С этого момента времени конное войско врага, по сути, перестало существовать, как единое целое. Началось дикое столпотворение. ЗВЕРЬ страшно завыл ещё раз. Воздух завибрировал и сгустился, первобытный и всепоглощающий ужас опустился на поле брани. Кони врага вышли из-под подчинения своим седокам. Кругом воцарился полный хаос.

Пёс, то, исчезая, то, появляясь вновь, безжалостно уничтожал всё на своём пути. Он сбивал грудью лошадей, отрывал им и их всадникам головы, руки и ноги, вспарывал животы. Зверь оставлял за собой страшные, с каждым разом всё медленнее и медленнее зарастающие кровавые прогалины в тех местах, где побывал. Он несколько раз пропадал из моего поля зрения, и я видел только яростно копошащихся вокруг него и над ним пиратов, которые пытались задавить его массой, но это у них не получалось. В какой-то момент ЗВЕРЬ снова страшно завыл, внося новую порцию хаоса и паники в ряды врага. Он продолжал рвать, перемалывать, крушить, разгрызать. Он то исчезал в одном месте, то совершенно неожиданно появлялся в другом. Всё поле окрасилось кровью, покрылось внутренностями людей и животных.

Я бесстрашно мчался на своём взбесившемся Горном Жеребце, как Ангел Апокалипсиса, то, ускоряясь, то, выходя из этого состояния, безжалостно расчищая от врагов дорогу свою. Славный ЭКСКАЛИБУР со свистом разрезал воздух во всех его направлениях, с лёгкостью рассекал доспехи, крушил и разрезал плоть, отделял головы, руки и ноги от тел, отражал многочисленные ответные удары. Мои доспехи гудели и звенели, они были полностью покрыты кровью, слизью и какими-то непонятными и мерзкими ошмётками.

Сабли противника сначала со всех сторон мощно и более-менее слаженно обрушивались на меня, но потом их безнадёжные удары становились всё реже и реже по мере нарастания хаоса. Вперёд, Бессмертный, вперёд!

Пираты, в большинстве своём лишившиеся лошадей, стали пятиться назад, обречённо и бестолково отступать. Их сопротивление очень значительно ослабло. Неразбериха и столпотворение по-прежнему царствовали повсюду. Ну, что же, дело почти сделано! Осталось его доделать. Я послал телепатическую команду ЗВЕРЮ. Он принял её мгновенно и отреагировал так, как я ему и приказал: оставил поле боя, понёсся прочь в степь и растаял в воздухе на бегу, пыхнув в воздух струёй пара. Я развернул коня и поскакал к нашему лагерю, где стояли шеренги пешей Гвардии и тяжело вооружённых всадников.