— Да нет! Отчего же «бестактен»? Конечно, мы можем послушать «Casta diva» в любое, удобное для вас, Алек, время. Хоть сейчас!

— Сейчас?!!

Алек был до крайности поражен ее предложением. Он не ожидал от Лоры такой бесстрастной реакции. Но мгновенно взяв себя в руки, сразу согласился:

— Это было бы чудесно! А у тебя кассета с собой, Лора?

— Да. Сейчас принесу.

Она встала и ушла.

Вскоре в гостиной зазвучало оркестровое вступление. Алек из-под полу прикрытых век пристально наблюдал за Лорой. Она, уютно устроившись в кресле, с очевидным наслаждением слушала каватину Нормы. Затем последовало замечательное исполнение еще нескольких популярных во всем мире арий.

Когда кончилась кассета, в гостиной довольно продолжительное время был слышен только тихий ход часов.

Алек бросал на Лору короткие задумчивые взгляды. Она пребывала в полной неподвижности. В очередной раз посмотрев на девушку, Алек тихо сказал:

— Лора, я не буду оспаривать тот факт, что в музыке я — дилетант. Это так. И все же… Неужели ты считаешь меня абсолютным тупицей, Лора?

Она сначала неопределенно пожала плечами, потом неожиданно подалась корпусом вперед, пытливо посмотрела в его глаза и серьезно уточнила:

— Почему вы так решили, Алек?

— Почему?.. — он усмехнулся. — А сама ты не догадываешься, Лора?

— Но… — начала она и вдруг замолчала. Лора, откинувшись в кресле, положила руки на подлокотники и опустила ресницы.

— Вот именно, Лора… именно… — криво усмехнувшись, произнес Алек. В тот поздний вечер, когда он решил прослушать кассету Лоры, все началось, как обычно: лента крутилась, инструменты симфонического оркестра добросовестно исполняли свои партии, но… Изумительное по красоте, сильное наполненное сопрано так и не зазвучало.

— Это другая запись. Другой певицы. А тогда пела ты, Лора. Ты! Я же поздно вечером, оказавшись на кухне, случайно обнаружил забытую тобой кассету и решил послушать «Casta diva», но… И я догадался, что слышал твой голос. Лора, ты — изумительная певица! У тебя необыкновенно красивый завораживающий тембр! Я поражен, что ты, такая хрупкая и тоненькая, можешь петь настолько сильно… мощно… проникновенно… и очень чувственно. Я восхищен, Лора! Искренне восхищен! — восторженно воскликнул Алек, а затем озадаченно спросил: — Но я не понимаю, почему ты… не на сцене?.. Тебя ждет мировая известность! Певиц с такими уникальными природными данными — единицы. Почему, Лора? Почему?

Она, не открывая глаз, едва уловимо покачала головой и почти беззвучно ответила:

— Я не хочу… об этом… говорить… — и неожиданно резко вскочила с кресла, посмотрела на Алека взглядом, полным душевной муки и страдания, и сквозь спазмы, сжимавшие горло, повторила: — Не хочу… говорить… Никогда!!!

Лора закрыла лицо руками и убежала.

Алек глубоко вздохнул, внутренне ругая себя за то, что невольно причинил Лоре боль. Он понял, что, очевидно, в жизни Лоры произошла какая-то трагедия. И был прав.

Все случилось почти три года назад. Лора чувствовала себя невероятно счастливой. Ее…ЕЕ!!! Ее!.. студентку консерватории, молоденькую начинающую певицу пригласили исполнить партию Лакмэ в одноименной опере Делиба. Партию, о которой можно было только мечтать. Красивейшую! Драматическую! Главную!!!

Лора буквально летала на крыльях, не зная усталости. Полгода напряженной работы промелькнули, как одно мгновение. И теперь, когда до спектакля оставалось два дня, Лоре они казались бесконечно долгими. Она не испытывала волнения, потому что все ее существо было переполнено ощущением безграничного счастья.

Лора вышла из консерватории и привычно свернула на тихую спокойную улицу. Прогулки в одиночестве всегда доставляли Лоре радость, потому что давали возможность не спеша все обдумать или, наоборот, не размышлять ни о чем.

Почти сразу внимание Лоры привлекла группа озлобленных неистовствующих молодых парней, которые, сгрудившись плотным кольцом, с ожесточением что-то пинали ногами. До Лоры отчетливо долетали потоки нецензурной разнузданной брани.

Лора остановилась и вдруг с ужасом разглядела, что на земле, в луже крови, лежит человек. Она узнала его. Это был студент их консерватории. Замечательный флейтист. Лора не была с ним лично знакома, но они оба всегда вежливо обменивались приветствиями, испытывая одинаковое чувство взаимного уважения и симпатии друг к другу. Лора знала, что об этом деликатном и серьезном юноше отзывались, как о перспективном будущем большом музыканте.

А теперь он лежал, захлебываясь в крови, не имея уже сил закрыть лицо руками, и страшно хрипел. А озверевшие подонки наносили ему удар за ударом и растаптывали с садистским удовольствием вандалов выброшенную из футляра флейту.

Лора быстро огляделась и устремилась к телефону. Она вызвала полицию и, отчетливо понимая, что мерзавцев надо во что бы то ни стало остановить, бросилась к ним.

— Прекратите!!! Немедленно прекратите!!! Я вызвала полицию!!!

Она с неожиданной силой растолкала их и опустилась около истекающего кровью юноши.

— Полицию?!! Стерва!!!

Лора вдруг почувствовала, как стальная рука обхватила сзади ее шею и начала медленно сдавливать, запрокидывая голову назад. Подбородок, казалось, разломится на куски от страшного нажима локтя. Лора максимально напрягала мышцы шеи, стараясь не задохнуться, и отчаянно пыталась освободить свои руки, которые оказались в цепком захвате напавшего.

В какой-то момент удушающий болезненный зажим ослабел, и Лора пронзительно и неистово закричала. И тут же в глазах потемнело… блеснули ослепительные всполохи… Лора заскользила по бесконечному узкому черному тоннелю… Последним, что запечатлелось в сознании Лоры, был невероятно далекий вой полицейских сирен и скорой помощи…

Все закончилось трагично. Несколько ничтожеств, не имеющих права называться людьми, отняли с ничем неоправданной жестокостью жизнь талантливого, умного, воспитанного человека, и ногтя которого не стоили. Юноша умер по дороге в больницу, а Лора…

После неоднократных консилиумов врачи объявили свой страшный вердикт: Операция не требуется, несмыкание связок будет устранено после соответствующих процедур и курса лечения, голос восстановится, но… Многочасовые вокальные нагрузки в репетиционный период и во время спектаклей голосовой аппарат не выдержит. А следовательно, о карьере профессиональной певицы не могло идти и речи.

Это была катастрофа. Крах всех надежд.

Из-за несмыкания связок Лора не могла говорить. Да и не хотела! Потому что все в этом мире потеряло смысл. В 20 лет жизнь кончена… Кончена!!! Лора впала в состояние безысходной тоскливой депрессии.

Родители немедленно организовали длительное путешествие, куда незамедлительно и отправились всей семьей. Они хотели отвлечь Лору от тяжелых раздумий и увезти подальше, заграницу, от многочисленных вопросов, сочувствия, взглядов.

И действительно, после отдыха, последующего лечебного курса голос Лоры вновь зазвучал наполнено, мощно, выразительно, поражая природной красотой тембра. Но петь она могла не долее 30 минут: голос «садился», «уставал», связки постепенно размыкались, из горла вырывались хриплые прерывистые звуки.

Диагноз врачей подтвердился со всей своей беспристрастной объективностью.

Лора, с трудом заставляя себя мириться с трагичными обстоятельствами, по совету родителей, педагогов, друзей перевелась на отделение контрапункта и композиции, поскольку это в какой-то мере соответствовало и ее выбору: Лора с детства делала робкие попытки к сочинению музыки.

Учеба, творческая работа до определенной степени приносили удовлетворение. Но такого душевного подъема и вдохновения, как прежде, не появлялось. Угнетенное потерянное состояние не проходило. Оно мучило Лору. Тем более, в консерватории ей приходилось встречаться с однокурсниками по вокальному отделению, посещать концерты, слушать выступления, что болезненно травмировало и бередило незаживающую рану. Лора свои чувства старательно скрывала, искренне радуясь чужому успеху. Не своему. Исключением, пожалуй, стала дипломная работа Лоры. Ее и саму удивляло, как буквально на одном дыхании ею была написана «Рапсодия погасшей звезды». На выпускном концерте это произведение имело оглушительный успех. Лора принимала многочисленные, вполне заслуженные поздравления.