Час от часу не легче! – злился Гарри. – Приличному человеку уже и погулять негде, воздухом подышать! Всё заполонили эти… – он пытался подобрать подходящее определение, когда наткнулся на Чарли с Тонкс, уединившихся под деревом, и поспешно повернул обратно.

Его грызла маленькая противная мысль: Все вон парами, а я один… Великий Гарри Поттер никому не нужен… Вот пойду и напьюсь с горя. И опозорюсь на весь свет. Ну и что.

Он приметил узенькую дорожку, искренне надеясь, что ей больше никто не соблазнился. Но не тут‑то было. Выходя из‑за резкого поворота, он едва не врезался в …Рона с Гермионой. Хорошо ещё, что они его не заметили, им было явно не до этого. Выглядели они просто до безобразия счастливыми. Гарри мгновенно отпрянул назад. Его взяла настоящая досада: И эти туда же! А как всегда ругались, как спорили, дня без споров не обходилось… И вот вам, пожалуйста!

Гарри свернул на какую‑то боковую дорожку, еле–еле увидев её в темноте, и пошёл по ней. Почти в самых кустах пряталась скамейка. Только Гарри решил посидеть на ней, как впереди послышались шаги. Повинуясь безотчётному импульсу, он шмыгнул в заросли и залёг там, накрывшись тёмной мантией для маскировки. Ему не хотелось, чтобы его кто‑то увидел. Ему было стыдно, что он один.

О–О-О… НЕ–Е-Е–ЕТ!!! – мысленно застонал Гарри, услышав знакомые голоса. К нему приближались Маргарет и Сириус. Они облюбовали эту притаившуюся в кустах скамейку, явно не подозревая о присутствии третьего лишнего.

Идите отсюда, ну идите же… – молил их про себя Гарри. – Ну, что может быть романтичного в этой старой полусгнившей лавке? Идите лучше потанцуйте!.. Может, Ментальное Проникновение применить и внушить, чтобы они ушли? Я их глаз не вижу, к тому же у них сознание, небось, о–го–го как заблокировано… УХОДИТЕ! Просто уйдите, что вам стоит, ну, ради меня! Вы же меня любите…

Но всё было бесполезно. Сириус и Маргарет прочно приросли к скамейке, весело болтая обо всём на свете.

— А помнишь ужасные сказки Беатрикс Блоксэм? Те, запрещённые. Как они там назывались? Сказки Тётушки Поганки? Ты, наверное, был единственным ребёнком, кому его мама не запретила их читать… Хоть в этом тебе повезло. Как же я их обожала в твоём пересказе!

— Особенно место из Помидоров–убийц: Кровь рекой течёт по мостовой… её жадно слизывают гоблины–мутанты… – голос Сириуса стал наигранно–зловещим.

— Ой, перестань, перестань… – засмеялась Маргарет. – А то у меня такое впечатление, что эти самые гоблины–мутанты сидят под скамейкой и так и ждут, чтобы кого‑нибудь из нас сцапать…

— Хочешь, я проверю кусты для твоего спокойствия?

Нет, нет, не надо, только не это… – возопил про себя Гарри. По счастью, разговор у них перешёл на что‑то другое.

— А помнишь, как ты поженила Мастерсов? Что это за праздник был? А, это же был тот самый Вечер Встречи Выпускников пятнадцать лет назад. Мы ещё ночной пикник устроили у хижины Хагрида без ведома Дамблдора! Здорово ты тогда курицу для гадания заколдовала… Ха! Эти чудики всё приняли за чистую монету! У них теперь небось уже дети…

(Так вот, кто была эта суперспособная волшебница, про которую когда‑то рассказывал Ро–ну Чарли! Не Мэган и не Мелани, а Мэгги! – подумал Гарри.)

— У них девочки–близнецы на третьем курсе – Одиллия и Одетта. Обе в Когтевране.

— Здорово ты с птицами управляешься. Теперь понятно, почему. Скажи что‑нибудь по–птичьи!

— Не могу, ты же не птица. По–птичьи я только с птицами говорить могу, да и то не всегда. Но понимаю я их хорошо. Я не различаю, когда говорю по–птичьи, а когда – по–человечески.

— А почему ты раньше это от нас скрывала? Я бы и сам тогда догадался, что ты – полувейла.

— Я не скрывала, я просто не знала, что умею так говорить. Я даже не смогу сказать, трудно это, или легко. Для меня это естественно, я не чувствую разницы.

— Хочешь сказать, для тебя это так же просто, как сделать подушку–душилку? Ой, никогда не забуду, как ты однажды чуть насмерть меня не придушила!

— А не надо было дразниться! Кто называл меня Крошечкой? А Пуговкой? А Пушистиком? А Деточкой? А кто звал мою спальную сорочку саваном!

Сириус смеялся:

— А тебе было бы приятнее, если бы я называл тебя Приставучей Обезьянкой или Дурочкой–Докси из твоих любимых комиксов? А твоя спальная сорочка и вправду была жутко похожа на саван! Помнишь, я всё говорил, что если ты добалуешься, и с тобой что‑нибудь случится, то в ней же тебя и похоронят. Ни кружев тебе, ни рюшей, ни бантиков каких‑нибудь…

— А тебе доставило бы большее удовольствие видеть меня в кружевах и рюшах? – подначила его Маргарет со смешком.

— Э–э-э… В смысле – сейчас?

— Что–о-о?! Какое сейчас! Мечтать не вредно!!!

— Посмотрим, – пробормотал себе под нос Сириус, не теряя надежды. – Кстати, ты и правда не помнишь, почему тот день стал для тебя самым счастливым? День, когда мы ездили искать Несси?

— Вот ещё, конечно помню! Только остальным об этом знать было совершенно необязательно!

— Как бы то ни было, они всё равно узнали.

— Как это?

— А вот так! Старина Снегг сказал, что поток воспоминаний прерывать нельзя, и ты всё как миленькая вспомнила! Выдала себя, так сказать, с головой! А заодно и меня.

— И все видели, как ты меня поцеловал?

— Ха! Нет! Все видели, как ты меня поцеловала!

— Я?! Враки! Наглое враньё! Я тогда и целоваться‑то, кажется, толком не умела…

Гарри становилось всё более и более неуютно в своём убежище за скамейкой, а деваться было решительно некуда. Он лежал тихо, как мышка, едва дыша. Чёрная мантия его полностью скрывала, да и он ничего не видел, но, как на зло, прекрасно всё слышал. Не хватает им только начать целоваться для моего полного счастья! – мрачно подумал он. – А к этому всё и идёт.

— Тогда! Можно подумать… Да ты, небось, и сейчас целоваться‑то не умеешь? – подколол её Сириус.

— Ну конечно! – возмутилась Мелисса, – только всю жизнь и ждала, как ты сподобишься меня научить!

— Хочешь сказать, что ты умеешь целоваться? – дразнился Сириус, но Маргарет восприняла это на полном серьёзе.

— Естественно умею.

— Кто же это, интересно, тебя научил, и когда?

— Давно. А вот кто – это уже совсем не твоё дело!

— Это Чарли, да? Чарли Уизли! – в голосе Сириуса проскользнули едва заметные нотки ревности.

— А вот и нет!

— А кто же тогда? Что, Римус?

— Нет! – она хихикнула, весьма довольная собой.

— Ну это же не… Я умру если это…

— С ума сошёл! Конечно же нет!

— Ну кто тогда, говори!

— А вот не скажу. Это вообще не твоё дело, между прочим! Сам виноват. Это вполне мог быть и ты. Но, если уж ты этого вовремя не сделал, я не виновата…

— Да ладно тебе дуться…

— Это кто здесь дуется? Я? По–моему, это ты дуешься!

— Ничего подобного!

— Ты дуешься и ревнуешь меня к некоему молодому человеку, который научил меня цело–ваться сто лет назад!

— А вот и ничего подобного!..

Гарри вынужден был затолкать себе в рот внушительный кляп из мантии, чтобы не расхо–хотаться в голос. Ведь взрослые люди, а ведут себя совершенно как дети. Любовь воистину лишает людей разума…

— Слушай, Мэг, а может, ты меня обманываешь?

— В каком смысле?

— Может, ты и целоваться‑то не умеешь? Ты всё это придумала специально, чтобы меня позлить?

— Ой, ну конечно! Делать мне больше нечего…

— А может стоить проверить, наврала ты мне или нет?

— Может и стоит, а может и нет, – хихикнула Маргарет довольно. – Посмотрим, хватит ли у тебя наглости! К тому же, что‑то я не вижу здесь омелы, да и Рождество ещё только через полгода…

— Кстати, а куда ты дела омелу тогда?

— Ты так и не нашёл? Её, наверное, до сих пор жуёт бедный двухголовый хлюкс на карти–не прямо напротив Нужной комнаты. Эх ты, не мог справиться с таким лёгким заданием. Видно не больно‑то и хотелось…

— Ах, значит не больно‑то и хотелось! Вот сейчас покажу тебе не больно‑то и хотелось!..