— Я, конечно, не обязан отчитываться в своих поступках перед вами, Уизли, но, так уж и быть, удовлетворю ваше любопытство, раз уж сегодня день–раскрытия–всех–секретов–и-тайн. Мне нужна была карта Мародёров, оставшаяся в кабинете со времён лже–Грюма. Следовало бы поискать её там гораздо раньше, но то мне что‑нибудь мешало, то было не к спеху. Эта карта – исключительно удобная вещь. Для проведения запланированных сеансов стирания памяти мне нужно было быть абсолютно уверенным, что я смогу провести Мисс Найтингейл незамеченной по той части школы, где не проходит тайный коридор – в частности – по подземельям. Я же знаю, как вы любите ошиваться ночами там, где вам быть не следует.

По моим расчётам карта всё ещё оставалась в комнате, примыкающей к кабинету Защиты. Пришлось туда, пардон, вломиться. Но карты я не нашёл.

— Я носила её с собой. Это слишком ценная вещь, чтобы её оставлять где попало, – объяс–нила Маргарет. – Но как вы попали в запертую на маггловский ключ комнату? Через тайный коридор? Почему же тогда вы вышли через дверь?

— Не–е-ет, всё было гораздо проще. У меня есть ключ–к-любому–замку. Это не та жалкая универсальная отмычка, что была у Поттера в прошлом году – камень в огород Сириуса, подарившего её Гарри – это нечто гораздо более ценное и полезное. Ключ–к-любому–замку открывает действительно любые замки, запертые по–маггловски или по–волшебному. При этом если на дверь будут наложены какие‑то заклинания против проникновения, которые сразу же дадут знать хозяину о визите непрошенного гостя, ключ–к-любому–замку будет предупреждающе светиться. Это знак, что в такую комнату лучше не соваться…

— Эх, нам бы такой ключ в своё время, – Сириус посмотрел на Люпина горящими глазами. Тот вернул ему точно такой же взгляд.

— А то мало вы кабинетов обчистили! Мародёры… – хмыкнул Дамблдор в бороду. – Ладно, если мы со всем наконец разобрались, я думаю, нам пора на праздничный ужин. Только нас там сейчас и не хватает. Всё равно сегодня слишком поздно для путешествий во времени, все устали и слишком для этого взволнованы. Нам всем необходимо отдохнуть. Прошлое всё равно изменить нельзя, его можно только увидеть. Сделаете это завтра, – сказал Дамблдор Гарри и Маргарет напоследок. – А сейчас давайте все в Большой зал. Извините, Блэк, но вам придётся посидеть у меня в кабинете, идти в толпу народа вам сейчас слишком рискованно, вас могут узнать.

Сириус обречённо кивнул.

— Да ладно тебе вздыхать! Представь, каково мне сейчас будет сидеть за слизеринским столом! За одним столом с Малфоем и Нарциссой! Это не для слабонервных! Такой хороший праздник для меня! – кисло улыбнулась Мелисса.

— Сядете с самого края, я вас прикрою, – успокоил её Снегг.

— И на том спасибо.

Сириус глянул на них искоса ревнивым глазом, обернулся Нюхалзом и потрусил прочь из подземелья.

По дороге Гарри с трудом сообразил, что сегодня ещё только первый из четырёх Вечеров Встречи Выпускников. Неужели праздничного ужина ещё не было? Ему показалось, что с тех пор, как они с Роном подшутили над Мундунгусом и поиздевались над Драко, прошла вечность. За это время он нашёл тётю, Мелисса Найтингейл стала Маргарет Поттер, а Сириус, кажется, обрёл взаимную любовь.

Столы в большом зале просто ломились от всяких вкусностей, но Гарри не замечал, что он ест.

— Эй! – толкнула его в бок локтем Гермиона. – Ты же намазываешь пирожное горчицей!

— Ой, и правда… – вслед за закусками давно уже подали десерт, и Гарри вместо бутерброда с колбасой собирался не глядя намазать горчицей плоское миндальное пирожное. Ел ли он горячее, в его памяти не сохранилось. Мысли блуждали далеко, где‑то в безоблачных далях.

— Эй, а Драко‑то за столом нет! – шепнул ему Рон. – Снегг даже не допустил его к праздничному столу! Бьюсь об заклад, он все четыре дня будет драить рукам туалеты! Вот умора…

— И поделом. Это ему за Чау–чау и грязнокровку.

Рядом раздался какой‑то грохот. Это Тонкс уронила на Перси блюдо с медовыми пряниками. Сидящий по другую сторону от него Невилл стал помогать ему их собирать и в итоге опрокинул на него графин с вином, перепачкав его новую фиолетовую мантию. Перси взвыл.

— Тонкс, ты точно Долгопупсам не родственница? Потому что этот молодой человек просто твой конкурент по неловкости, – сказал ей с улыбкой Чарли Уизли, кивнув на Невилла.

Тонкс буркнула что‑то нечленораздельное, а потом добавила, что если Чарли будет драз–ниться, она в следующий раз уронит что‑нибудь на него, чтобы ему не было завидно.

Близнецы Уизли ещё до начала обеда припрятали на столах среди блюд с нормальной едой лакомства–приколы типа Канареечных помадок, Язычков и Жабьих лапок из своего магазинчика. Теперь то здесь, то там кто‑нибудь из гостей под общий хохот превращался на несколько минут в канарейку, становился обладателем лягушачьих лапок или длиннющего языка размером с хорошего питона, который, естественно, не умещался во рту. Но Гарри не принимал участия в общем веселье. Он задумчиво ковырялся в черничном пудинге, делая на нём канавки ложкой, по которым стекал сироп.

— Эй, Гарри, ты не заболел? Ты что‑то неважно выглядишь, – заботливо окликнула его Джинни, которая оказалась сидящей напротив него. Всем пришлось порядком потесниться, потому что выпускников прибыло и правда много.

— Всё в порядке, я просто задумался. Столько всего произошло…

— Что произошло? – не поняла Джинни.

— А–а-а… – поздно опомнился Гарри, – финал конкурса Мисс Хогвартс, Вечер Встречи Выпускников, финал по квиддичу…

— Волнуешься, что тебе предстоит играть против Чжоу?

— Д–да… – соврал он, не моргнув глазом. Если честно, то он просто напрочь забыл о матче. У него совершенно вылетело из головы, что играть надо будет против Чжоу. А забывать об этом не стоило. – Пойду‑ка я спать… – Гарри не хотелось ни с кем сейчас разговаривать.

— Так рано? – разочарованно протянула Джинни. – Но сейчас же только девять!!! Будут ещё танцы! Приедет самая модная группа Ржавые котлы! Дамблдор разрешил не спать до двух ночи, когда это такое было?!

— Да не люблю я танцы… – отмахнулся Гарри от Джинни как от назойливой мухи и пошёл в башню Гриффиндора. Ему просто жизненно необходимо было побыть одному.

В гостиной Гриффиндора, естественно, никого не было.

Ещё бы! В такую ночь все найдут занятие получше, чем просто улечься спать! – с досадой подумал Гарри и накрылся одеялом с головой, чтобы заглушить звуки бурного веселья, раздающиеся со двора школы. Веселящийся народ подпевал дуэту солистов уже прибывших Ржавых Котлов Феофану Рваному и Илоне Куигли–Граббс:

Черепицею гремя

Уползает крыша,

Голову сломя…

Гарри хватило ровно на полчаса. Он немилосердно возился, скидывая одеяло, одевался им снова, совал голову под подушку и, наконец, оставил бесплодные попытки заснуть. Его как магнитом тянуло на улицу.

Луна на меня, что ли, так действует? – задался Гарри вопросом. – Гарри Поттер – лунатик! – чем не заголовок к очередной разоблачительной статье в Пророке? Что я буду один как дурак там делать? Бродить как неприкаянный? О! Я буду Одинокая Скорбящая Душа номер два! Как там душу номер один звали, про которую Феоктист–болтун рассказывал? Какая‑нибудь Валианта Бяк–бяк…

Он оделся и вышел во двор школы. Из Большого зала доносились обрывки фраз из очеред–ного песенного шедевра Ржавых Котлов:

…И буду я тебя любить,

На рунах буду ворожить.

Создам волшебное питьё,

Не слушая твоё нытьё…

Ну и рифма! – раздражённо подумал Гарри, – Питьё – нытьё, как романтично! Или это их Мисс Найтингейл, вернее, Маргарет, вдохновила своим Тристаном и Изольдой, сподвигнув на написание этой муры? Я правильно сделал, что не пошёл слушать это….

Он углубился в сад, то и дело натыкаясь на комфортно разместившиеся парочки учеников, с визгом отскакивающие при его приближении, принимая его за какого‑нибудь грозного учителя, вроде Снегга, вышедшего патрулировать окрестности. Но парочки – это было ещё полбеды. По кустам ютились выпускники всех возрастов, заранее запасшиеся Огненным Виски Огдена и сейчас придающиеся обильному возлиянию и воспоминаниям, изредка начинающие петь гимн Хогвартса.