А посмотреть, признаться, было на что. Высокая, не ниже ста семидесяти восьми, но совсем не худая. И совсем не полная — всё в самый раз. Я имею в виду основные параметры фигуры: объем груди, талии и бедер. И ноги — ну просто отпад!

Следом я переключился на лицо. Господи, и здесь придраться не к чему. Высокий бледно-матовый лоб в обрамлении копны густых золотистых волос, которые валились ей на плечи и спадали еще ниже как водопад (простите за избитое сравнение). Точеный нос, чуть припухлые, чувственные губы — и глаза, огромные и темные, темно-карие… Одета женщина была в откровенно обтягивающее ее незаурядные формы короткое черное платье.

Про себя я присвистнул — вот так птица досталась Серёге, — и быть может, первый раз в жизни ("змок" — туфта) почти по-настоящему ему позавидовал.

Призвав на помощь все свои познания в тонкой сфере светских манер и этикета, я грациозно поклонился и представился.

Она же опять только кивнула. Ну что ж, мне-то, в конце концов, какое дело, — я же приехал не к ней. Хотя — жаль. Честное слово, жаль.

Женщина указала на диван, и я сел, элегантно швырнув ногу на ногу. Она опустилась в кресло напротив, чем ввиду откровенности фасона своего платья поставила меня в затруднительное положение: мне стоило немалого труда удерживать свой алчущий эстетики взор на верхней половине ее тела, потому что, хотя и верхняя была в полном порядке, нижняя, извините за вольность, казалась все же привлекательнее.

Но с этой проблемой я более-менее справился и вот сидел теперь и думал: а где же сам Серёга? Одному мне долго не продержаться. А она… Знаете, если бы я не слышал уже нескольких произнесенных ею слов, то вполне мог бы подумать, что эта мадам — глухонемая.

Ну и ладно, слегка пожал плечами я. Когда соизволит, поболтаем, а пока…

Я демонстративно отвернулся и принялся рассматривать обстановку и вертеть головой по сторонам, якобы заинтересованный интерьером и дизайном помещения, в которое меня волею судеб занесло. Не знаю, что и сказать, — я не специалист, — но одно могу утверждать наверняка: не Серёга был вдохновителем и организатором всего этого дела. Ему, как и мне, всегда было до лампочки, в каких условиях существовать, хотя снова повторюсь: времена меняются и так далее. Я вот тоже живу сейчас отнюдь не в хлеву. Но могу и в хлеву. Короче, и дом Сергея и женщина Сергея произвели на меня чрезвычайно сильное впечатление. Но я почему-то подумал вдруг, что это свидетельствует и еще кое о чем: он и впрямь изменился и, боюсь, здорово изменился. И я загрустил.

А эта женщина неожиданно вторично доказала, что не совсем еще разучилась общаться посредством речи. Но вот голос у нее был… Нет, не то чтобы неприятный, однако какой-то не слишком приветливый. И, похоже, это был здешний стиль.

— Вика! — громко позвала она, когда мне уже совсем надоело вертеть башкой.

Секунд через десять в комнату вошла девушка в джинсах и футболке. Гм, если в одиночку эта Вика вроде бы и ничего, то рядом со своей работодательницей ей, конечно, ловить было нечего, — как шлюпке против флагманской каравеллы.

Вика спросила:

— Вы что-то хотели?

Каравелла посмотрела на меня:

— Чай, кофе или… чего-нибудь покрепче?

Я замотал головой:

— Только не "покрепче". А остальное — на ваше усмотрение.

— Тогда кофе. — Это девушке.

И Вика вышла, а через пять минут принесла кофе и ушла опять, прикрыв за собой дверь.

Чтобы хоть чем-то заняться, я переключился на кофе, а эта оригинальная леди, вытянувшись в громадном кресле как пантера, все продолжала гипнотизировать меня своими, надо, конечно, отдать должное, весьма заманчивыми и интригующими глазами. Кроме: "Чай, кофе или чего-нибудь покрепче?", она пока не произнесла ни слова, адресованного мне лично, и я сидел тут как какой-нибудь ее новый американский терьер. Или — московская сторожевая. Или — русская гончая.

Слушайте, я ведь тоже не вчера родился. Все, что творится кругом, вижу и понимаю, а в чем-то порой, увы, даже принимаю участие — не всегда с восторгом, но жизнь есть жизнь. Я вижу и понимаю (или думаю, что понимаю) и насчет наших так называемых "новых" людей. Что-то мне в них нравится, хотя бы та же хватка и работоспособность, что-то — нет. Но больше всего мне не нравится, когда их бабы начинают корчить чёрт-те кого, не имея за душой ни хрена кроме смазливой морды и кошелька мужа или любовника. Похоже, как раз такая вот самовлюбленная пустышка и сидела сейчас передо мной и строила из себя герцогиню Виндзорскую на отдыхе в Монте-Карло.

И я начал медленно закипать.

А немного покипев, нарочно откашлялся, чтобы сбросить давление пара, и, как мог корректно, сказал:

— Слушайте, милая, я, конечно, все понимаю…

Ее глаза недобро сузились:

— Я вам не "милая", и что это вы понимаете?

— Ничего! — отрезал я. — Вы, видимо, жена Сергея, но тем не менее…

И благоразумно умолк, чтобы не скатиться на откровенную грубость, потому что нагрубить ей мне сейчас очень хотелось. Но я взял себя в руки.

А она… Она еще какое-то время совершенно непроницаемым взглядом смотрела на меня, а потом почему-то хрипло, с явным напряжением произнесла:

— Да, я жена… Точнее, бывшая жена Сергея…

Я удивился:

— Что значит — бывшая?! Вы выставили его? А может, простите, он вас бросил?

Женщина медленно покачала головой:

— Нет, он не бросил. Он… он умер.

— Что?!

Вот тут-то меня подбросило чуть не до потолка, и как только диван выдержал, когда мои почти сто кило вернулись обратно. А потом я вскочил. А потом снова сел, потому что ноги опять, как несколько дней назад, перестали слушаться. Правда, теперь по другой причине.

— Умер? — шепотом очумело повторил я. — Умер… Нет-нет, не верю!

Она нервно пожала плечами:

— Да уж поверьте, сделайте милость.

И только теперь до меня понемногу начало доходить: холодный тон, категоричное требование повесить гитару Сергея на место, черное платье…

— Но что?! — как полоумный заорал я. — Скажите, что случилось!..

Она не опустилась до ответа на мой вопрос. Она задала свой:

— Когда вы приехали?

Я поморщился. Вопрос не из приятных, особенно в свете последних событий. Но ответил:

— Неделю назад.

Ее и без того большие глаза сделались еще больше.

— Что-о?.. — еле слышно протянула она. — Неделю?!

Я смутился:

— Да… Ну понимаете, так получилось… Слушайте, как вас зовут? Не люблю разговаривать с безымянными предметами. Если угодно — согласен обращаться по имени-отчеству. Если нет — не согласен. Так как же?

Она поджала губы, но лед отчуждения мало-помалу начал таять.

— Маргарита, — наконец медленно произнесла она.

— Николаевна? — снова, как и в больнице, дурацки пошутил я и тотчас осекся, вспомнив, что сейчас не самое подходящее время для глупых шуток. Странно — до меня все не доходила суть того, что произошло. Я никак, ну просто никак не мог врубиться и осознать, что Серёги действительно нет и что он ни через пять, ни через десять минут, ни через час не вломится в эту дверь и не рявкнет: "Здорово, волчара!"

Маргарита на мою шутку не отреагировала — может, не поняла, а может, и не обратила внимания.

— А отчество? — уже серьезно спросил я.

Она покачала головой:

— Меня зовут Маргарита, а отчество вам ни к чему.

— Ну как это? — заджентльменствовал я. — Почему? — Но она снова покачала головой:

— Потому, что вы близкий друг Серёжи, потому, что приехали по его просьбе, и вдобавок…

Пауза меня насторожила.

— "Вдобавок" — что?

Она вздохнула:

— Ничего. Раз вы все же приехали и нам теперь предстоит часто видеться, можете называть меня просто Маргаритой. Или Ритой… — помолчав, добавила она.

— Гм, однако…

И впрямь, эта женщина все же была несколько, как бы это выразиться… ну, не странной, нет, но все ж таки чем-то и странноватой. И с какой это, интересно, стати она решила, что теперь нам предстоит часто видеться? Нет, конечно, я понимаю: похороны, хлопоты, поминки и все такое. Но потом-то, потом я, чёрт побери, уеду!..