– Хорошо. Возьми с собой Заргила, разведайте что впереди, заодно ребят смените.

Всадники умчались, а отряд продолжил неспешный подъем. Я обернулся назад и оглядел пройденный путь. Мы поднялись довольно высоко, почти сравнявшись с горами, окружавшими нас с обеих сторон, так что вид открывался просто великолепный.

Пустынная равнина, с мелкими вкраплениями чахлой зелени простиралась под нами, как на ладони. Давешний ручей тянул свои усталые воды к реке. На переправе выгружался караван, только что причаливший, с той стороны. Нетерпеливый наемник на гарцующем коне осматривал окрестности. Скорее всего, он уже заметил нас или наши следы, и его это встревожило. Они могли принадлежать только разбойникам, что обильно водятся в данных краях, но никак не страже короля. Воины редко выезжали за пределы городов, а гвардейцы передвигались лишь сотнями, когда расквартировывались в другом месте, или выполняли приказы Его Величества.

Тот берег терялся в дымке, так что я не увидел больше ничего интересного. Развернулся я вовремя. Родви и Заргил скакали обратно, вместе со Слаем и Зертилом.

– Капитан, мы обнаружили проход. Все чисто. Следов нет, еровок тоже.

– Хорошо, тогда спускаемся.

Мы проехали чуть вперед и увидели узкую тропу, круто уходящую вниз, и извивающуюся, словно змея. Я остановил лошадь у самого начала спуска и недоверчиво посмотрел вниз. Лошадь переступила с ноги на ногу и по тропе зазмеилась каменная осыпь.

– Интересно, – протянул я.

– Ничего интересного. Закрепите за спинами щиты, поедем строем. Родви впереди, затем я, Стонха будет замыкающим. Господин маг, ваше место сразу же за мной.

Я не сказал ни слова, продолжая думать о своем, рассеянно наблюдая, как воины снимают с седел тяжелые окованные сталью щиты. Тропа казалась мне идеальным местом для засады. Но не еровок, а разбойников. Но если капитан так уверен в себе и своем следопыте, то я не буду спорить.

Единственный, кто остался без щита, так это ваш покорный слуга. В отличие от воинов, вооруженных до зубов и закованных в латы, на мне были лишь рубашка, штаны и высокие, мягкие сапоги из шкуры диких мустангов. Я залез в сумку и снова вытащил свой плащ. Костяные пластины все же лучше уберегут мою спину, чем тонкая рубаха.

Постр конечно знал о том, что я беззащитен, но не стал ничего предпринимать. Лишь проверил, хорошо ли ходит в ножнах его тяжелый клинок.

На нем самом был массивный, пехотный доспех, добротной выделки. Без всяких вензелей и узоров. Только то, что действительно нужно. Зеленый нагрудник, усиленный в районе живота, за счет тяжелого пояса, короткие штаны из крепкой стали, заканчивающиеся на коленях, грузные кованные сапоги, и наручи из жестких пластин. Наплечников у него не было, его панцирь имел «рукава» до локтя. И шлем, с плюмажем из лошадиного хвоста.

У Родви был легкий кавалерийский доспех, состоящий из разрезанной юбки – чтобы легче было ехать верхом, нагрудника, без пояса, что давало больше преимущества при маневре, и широких наплечников. Сапоги его были из мягкой кожи, почти такие же, как и у меня. Наручей у него не было, как и шлема.

Стонха щеголял новой моделью доспеха кавалериста. Вместо юбки у него были штаны, плотно подогнанные по фигуре, так же заканчивающиеся у колена. Еще у него имелись наручи, отделанные кожей изнутри и шипами снаружи. Шлем его представлял собой закрытую маску, скрывающую лицо полностью. Но при желании его можно было открыть в случае необходимости.

Ваствик был одет в легкий разведывательный доспех. Штаны из стали, нагрудник, все неприметного серого цвета, гладкий шлем, напоминающий череп своей формой. Никаких наручей или наплечников. Сапоги из мягкой кожи.

Близнецы, Зертил и Заргил, были одеты одинаково. Легкие доспехи, вычурные шлемы, с перьями, и широкие наплечники с шипами по краям. Темные, кожаные наручи.

Я отличал их только по лошадям. У Заргила была рыжая кобыла, а у Зертила – белоснежный, рослый жеребец. Он был отлично выучен и редко когда нуждался в командах всадника, а ухаживал за ним воин лучше, чем за собственным мечом. Чистил, оглаживал, расчесывал, подкармливал яблоками или хлебом. За это жеребец платил ему собачьей преданностью, не подпуская к себе больше никого, ближе, чем на сажень.

У Слая был тяжелый потертый панцирь, с облупившейся краской и гнутый в нескольких местах. Наручи отсутствовали, зато наплечники были просто огромны – они топорщились по бокам, словно пушки, далеко выступая за бока его коня. Шлем, он носил пехотный, тяжелый, с усиленным налобником, без плюмажа.

Махтор был одет легко. Незавершенный нагрудник, оканчивался треугольным выступом, который отдельно прикрывала широкая костяная пластина – для того чтобы можно было в бою опереть об нее алебарду. Штаны из легкой, не прочной стали, кованные сапоги, шлем с длинным пером. Без наплечников, зато с наручами, доходящими до локтя. По их краю были приварены острые шипы.

Лорст и Травс носили почти одинаковые латы. Их вычурные, украшенные серебром, новенькие доспехи, сразу же бросались в глаза. Эти ребята были из элитных ортских войск и не скрывали этого. Плюмажи на их шлемах были выкрашены в красный цвет, что делало их заметными издалека. Наручи они носили яркие, сплошь покрытые резьбой и серебром. Средние сапоги были выкрашены в коричневый цвет, а подошвы утяжелены медными пластинами. Наплечников у них не было, вместо них, воины носили повязки на левой руке, с приколотым на них знаком принадлежности к элите.

– Поехали!

Я хмыкнул и шепнул заклинание, одновременно потирая ладони. О нет, это не был злодейский жест, всего лишь установки магического щита. Вокруг меня вспыхнула синяя стена, и почти сразу же погасла.

Для того, чтобы заклинание сработало, магу необходимы четыре вещи.

Первая – мысль. Нужно четко понимать, что именно ты хочешь получить и воспроизвести в голове нужные слова, а так же представить себе конечный результат, который необходимо достичь.

Вторая – сила. Поток энергии, возбуждаемый самим магом, заставляющий изменяться ткань окружающего пространства.

Третья – слова. Какие слова или слово, каким голосом, и с какой скоростью, будут произнесены во время построения заклинания очень важно. Обыкновенно, заклинания читались на одном дыхании, с одной скоростью и очень четко.

И, наконец, четвертая – жест. Движение пальцев, кисти, плеча, направленное на концентрацию энергии и выброс ее в нужное время и в правильном направлении.

Жесты были непременным и чуть ли не самым главным компонентом заклинания. Чуть отведешь палец, не так оставишь локоть, или сделаешь неверный взмах и сила, в лучшем случае рассыплется без остатка, а в худшем, обратится против тебя самого.

Например, мне очень долго не давался «Путь пульсара». Комбинация, при которой все пальцы сцеплены между собой, кроме указательных, вытянутых вперед, и больших, максимально отведенных назад и соприкасающихся подушечками. Пульсар отправлялся в полет, благодаря резкому движению больших пальцев, стремящихся к указательным.

Мои большие пальцы все никак не хотели укладываться на «тропу», как говорил учитель, то есть ложиться на одну линию с указательными. В конце концов, он выбил мне оба пальца из суставов, пытаясь показать их правильное расположение. Я лишился своих способностей на месяц, зато после этого случая никогда больше не имел проблем с данным жестом.

Музицирование развивало пальцы, но не давало стопроцентной гарантии, на успешное завершение нужной комбинации. Но без него, и вовсе нельзя было учиться магии.

Поэтому в школьный курс в обязательном порядке входило обучение игре на каком-либо инструменте, с ежедневными, многочасовыми, изнуряющими тренировками. Это помимо других важных занятий, таких как составление зелий, искусство боя, с применением магии или холодного оружия, уроков верховой езды, придворного этикета и многого другого.

Мы стали не спеша спускаться. За нами бежал каменный ручеек, потревоженный копытами лошадей. Я протянул руку и коснулся холодного камня. Тропинка была настолько узкой, что два всадника не смогли бы по ней проехать бок о бок.