Общинники Перевод Ю. Александрова Не брезговать любой добычей — На протяжении веков У граждан Фландрии таков Обычай. Урвав зубами добрый кус От плоти мировой однажды, Готов опять вцепиться каждый, Войдя во вкус. Война! — Они ее любили. Едва скликали рать, Они в движенье приходили, Себя не заставляя ждать. За гриву долго ли схватить Коварную победу, Ее стреножить, укротить, Как доводилось деду, И привязать к своей судьбе, Взнося до неба славу — Все это, Фландрия, тебе Давным-давно по нраву! Свирепый колокол мычал, В нем было сердце гнева — Лупить врагов он приучал Направо и налево. Махал он медным языком, Что кулаком тяжелым. Набат призывный был знаком И городкам и селам. Лихую думу о враге Общинники умели Разжечь в домашнем очаге У самой колыбели. А на полях, одетых тьмой, Любя отчизну свято, Душою Фландрии самой Была душа солдата. Был городок вооружен, Покорный чувству долга. Простой народ был ублажен, Хотя и ненадолго. Не шла забота со двора И поутру будила, И жданных вольностей пора Никак не приходила. В мошну разбухшую впились Пиявками налоги. За дело господа взялись, Вот-вот протянешь ноги!.. Свои князья и короли Врагов иных почище. Недаром на гербах росли Всё когти да зубищи! Добро и деньги — не пустяк!.. От хищных покушений Упорно защищался всяк Оружьем соглашений, Контрактов и договоров, Ища себе опору. Был каждый жаден, и суров, И яростен в ту пору. Шли в оборот дома, земля, Товары с весом и без веса… Росли на складах штабеля Мануфактуры, бочек, леса… И парусники шли в моря С отвагой неизменной, Родную Фландрию даря Всей остальной вселенной. О, бунты, битвы и грызня Для многих были сладки! Порой не проходило дня Без костеломной схватки. Но сукновальщики, ткачи, Жестянщики да пивовары Промеж собою горячи Бывали лишь на время свары. А вырвав собственную часть, Они, сплотившись воедино, Немедля штурмовали власть — Вцеплялись в глотку господина. Пылали красные костры В хоромах и палатах, Взлетали к небу топоры В ручищах волосатых. Они рубили вкривь и вкось, Не ждя врага иного — И древо дряхлое тряслось От ужаса ночного. Вот так, дружа со смертью, жил Фламандский буржуа когда-то, Детей плодил и не щадил Ни конкурента, ни собрата. Растя на брюхе добрый жир, Не отходя от полной кассы, Он метил весь окрестный мир Клеймом своей упорной расы. Старые дома
Перевод А. Корсуна Дома у стен дворца, близ городского вала, Укрыты в ваших тайниках Богатства в крепких сундуках, Что жадно, по грошам, провинция собрала. Личины львиные над ручкою дверной Глядят, оскалены и дики. Решеток вздыбленные пики На окнах сумрачных, как копьеносцев строй. Дат золоченых вязь искрится и сверкает, И, медленно вступая в дом, Хозяин кованым ключом Всегда торжественно запоры отмыкает. А в праздники, когда среди сограждан он Шагает важно и кичливо, То сам напоминает живо Тяжеловесный ваш и вычурный фронтон. Вы жирное житье в себе замуровали С его добротностью скупой, И спесью жадной и тупой, И затхлой плесенью затверженной морали. И все-таки, дома в плаще туманном лет, Хранит ваш облик величавый Остатки отшумевшей славы И древних доблестей едва заметный след. Панель дубовую украсили узоры, И лестниц взлет надменно строг, И жутко, перейдя порог, Вступать в безмолвные, глухие коридоры. Там гости за столом пируют без забот. Пылают вечером камины, Семью сбирая в круг единый, И плодовитостью гордится каждый род. Дома, ваш мир умрет! И все же будьте с нами, Когда великий вспыхнет гнев, И люди, факелы воздев, Раздуют рыжее клокочущее пламя. Но пусть навек уснут богатства в сундуках, И жизнь будить их не посмеет, И жар горячки не согреет, — Пусть непробудно спят, как мертвые в гробах. Дремота тяжкая провинцию сковала, И все черней забвенья тьма Над вами, старые дома На главной улице, у городского вала. |
