Радость Перевод Ю. Александрова О, щедрость этих дней — родящей почвы сила И запахи полей, объятых тишиной! Спокойный городок захлестнут их волной, И к радости рывок душа моя свершила. Спасибо вам, глаза, тебе спасибо, грудь, Что немощи слеза не запретит вдохнуть И благодатный бриз, и ярость урагана, И огненную синь, и нежные лучи Звезды, глядящей вниз, на спящие в ночи Громады гор, пустынь, лесов и океана! Благодарю тебя, моя земная плоть, За то, что ты пока проворна и упряма, За то, что, жизнь любя, ты держишься так прямо И можешь старика во мне перебороть! О, долгий праздник утр спокойных и прекрасных: Вся свежесть росных лиц новорождённых роз, И сад, который мудр, поскольку он возрос Для этих белых птиц, для этих мыслей ясных! Люблю я гул толпы и улиц зеркала. Люблю извив тропы, которою пришла Несущая мою судьбу в ладонях милых; Люблю я вас, поля, где хлеб еще не сжат; Люблю тебя, земля, где пращуры лежат В своем родном краю, в своих простых могилах! Да, я живу во всем, — в болотах и лесах, На берегу, на дне, в стремительных созданьях, Пронзивших водоем, скользящих в небесах… И все живет во мне, в моих воспоминаньях. Я беспределен в том, что ширится вокруг, — В пространстве золотом, где слиты лес и луг; И я горжусь тобой, могучей жизни древо, Где узловой наплыв на треснувшей коре — Мой волевой порыв на утренней заре, Не сломленный судьбой в ночи труда и гнева. Как поцелуй огня — на лбу в струях волос Коснувшийся меня душистый пламень роз. Я на ветру продрог, но в стонах наслажденья Вибрирует моя смятенная душа. На лоне бытия, размножиться спеша, Я сердцем изнемог и жду освобожденья. И тело в этот миг само себя сожгло, И в оперенье книг растет мое крыло, Порою вознося в такую беспредельность, Где множественность вся, преображаясь в цельность, Распахивает мир так щедро предо мной, Что я не наг, не сир в бездомности земной. Мужайся, человек, не сетуй никогда, Не жалуйся вовек на трудные года! Ведь ты вкусил плода чудеснейшего сладость — И, вечностью горда, душа впивает радость, Огромную, как свет, который к берегам Неведомым летит. Сумел ты, взлет орлиный Направив против бед, в какой-то миг единый Себя взнести в зенит и приравнять к богам. Далеко за вокзалами, вечером Перевод А. Ибрагимова
Все тонет в сумерках, закатом обагренных, И только, словно ножницы, в ночи Сверкают, темноту взрезая на перронах — От фонаря до фонаря — лучи. Как раззолоченная рака, изукрашен Вокзал — весь в ярких отблесках стекла. Повисли хлопья копоти и мгла На крышах и на шпилях башен. По подъездным путям, в пыли, в дыму, Ползут вагоны похоронным цугом. Гробы зловещие, толкаясь, друг за другом Они скрываются в густеющую тьму. А вслед им тянется рука в прощальной ласке, Взлетает над толпой надрывный чей-то крик… То постоит недолго паровик, То снова мчится — в грохоте и лязге. Его вбирают, с ужасом в груди, То рощи дикие, то пашни, то долины. Вот позади тоннель — и путь окончен длинный; Все море распахнулось впереди. Здесь, по волнам, сияя в позолоте, Проходят бриги утренней порой. Их флаги пестрые — в стремительном полете, И рею каждую — усеял птичий рой. Диковинно изогнуты их кили. Рули шафрановы и рыжи кливера. Прочны канаты их — тугая жила к жиле; Высоким мачтам не страшны ветра. Матросы из краев неведомых и древних Поют на палубе. Так нежен их напев, Движенья так усталы. На форштевнях Драконы раскрывают грозный зев. Мечты идут войною против буден… А волны в гавани свершают свой побег Вдоль старых, тихо зыблемых посудин В страну, где пылкости не остужает снег. И вдруг — забыто все: отгрохотали Вагоны, и замолк вокзальный гул. Полны неистовства, нас призывают дали, И мир все двери настежь распахнул.  Смерть Перевод Ю. Александрова — Душа печальная моя, Откуда, об руку с луною, Пришла ты говорить со мною, Последней правды не тая? — Оттуда я, где огнекрылы Дворцы зари, где ночь светла. Смотри: я розы принесла Для завтрашней твоей могилы. — Душа бессмертная моя, Ты знаешь: одержим я страхом Однажды стать холодным прахом, Уйти во мрак небытия. — Но ты боишься только света, Боишься вечной высоты, Где жизнь и смерть свои цветы Сплетают на челе поэта. — Скажи, прекрасная моя: Ты видишь время, призрак черный, С косой в руке над этой сорной Травой, которой стану я? — Не бойся жалких привидений. Не нам с тобой во тьме лежать. В пространстве время удержать Способен плодоносный гений! |
