250. ДОЖДЬ Дождь идет. Пустяшный дождь идет. Он — осенний, он — обыкновенный. Дождь идет. И человек идет. Он, как этот дождь, — обыкновенный. Старость, торопить тебя не будем! Ты придешь немного погодя… Мне не бурю донести бы людям — Донести бы капельки дождя. Я люблю природу: звезды, тучи, Небо наверху, земля внизу. Ходит Блок, а рядом ходит Тютчев, По обочине и я ползу. Твердо знаю: как мой век ни бурен, Мне земля видна во все концы. Не тебе, мой друг Степан Халтурин, — Мне взрывать бы Зимние дворцы. На спине висит походный ранец, Выстрел из старинного ружья… Кто же настоящий итальянец — Гарибальди или я? Снова, снова, снова, снова Юность на меня глядит в упор, Коммуниста Якова Свердлова Так мне не хватает до сих пор! Задыханье, а не передышка! Нужно, чтоб опять ко мне пришел Большевик ли старый иль мальчишка, Только что вступивший в комсомол. Ежедневно утро оживает, Ежедневно, что ни говори, День грядущий людям раскрывает Свой волшебный занавес зари. Что нам дождь, он ничего не значит, Он — обыкновенная вода. Пусть осенние дожди поплачут, Я запла́чу знаете когда? 1962 251. ЗВЕЗДНАЯ ДОРОГА Как огородники гряду за грядкой, Освоили мы тайны всех дорог. Летит Гагарин. На него украдкой Глядит скомпрометированный бог. Я счастлив оттого, что есть орбита, Что я подвижен и что я кручусь, Что я земной, друзьями не забытый И в очереди к счастью нахожусь. В чем же судьба моя, судьба поэта? Мне кажется, что я незаменим, Мне кажется — подписаны планеты Великолепным росчерком моим. Мне эта ситуация знакома,— В теченье долгом трудового дня Из космоса, как из родного дома, Товарищ русский смотрит на меня. Как хороша ты, звездная дорога! Летит Гагарин. Он устал чуть-чуть, И перед ним торжественно и строго Блестит кремнистый лермонтовский путь. 1962 252. «Никому не причиняя зла…» Никому не причиняя зла, Жил и жил я в середине века, И ко мне доверчивость пришла — Первая подруга человека. Сколько натерпелся я потерь, Сколько намолчались мои губы! Вот и горе постучалось в дверь, Я его как можно приголубил. Где-то рядом мой последний час, За стеной стучит он каблуками… Я исчезну, обнимая вас Холодеющими руками. В вечность поплывет мое лицо, Ни на что, ни на кого не глядя, И ребенок выйдет на крыльцо, Улыбнется: — До свиданья, дядя! 1962 253. ОХОТНИЧИЙ ДОМИК Я листаю стихов своих томик, Всё привычно, знакомо давно. Юность! Ты как охотничий домик, До сих пор в нем не гаснет окно. Вот, в гуманность охоты поверив, Веря в честность и совесть мою, Подошли добродушные звери. Никого я из них не убью! Не существованье, а драка! Друг мой, гончая прожитых лет, Исцарапанная собака, Заходи-ка ты в мой кабинет. Сколько прожил я, жизнь сосчитает. И какая мне помощь нужна? Может, бабочки мне не хватает, Может, мне не хватает слона? Нелегка моей жизни дорога, Сколько я километров прошел!.. И зайчишку и носорога Пригласил я на письменный стол. Старость — роскошь, а не отрепье, Старость — юность усталых людей, Поседевшее великолепье Наших радостей, наших идей. Может, руки мои не напишут Очень нужные людям слова, Всё равно, пусть вселенная дышит, Пусть деревья растут и трава. Жизнь моя! Стал солидным я разве? У тебя как мальчишка учусь. Здравствуй, общества разнообразие, Здравствуй, разнообразие чувств. 1962 254. КНИГА («Все ушли, и разговоры…») Все ушли, и разговоры Спрятала ночная мгла. И ко мне в глухую пору Книга девочкой вошла. Здравствуй, Клава? Валя? Нина? Вы со мной? Вы снова тут? Пусть ко мне, как именины, Книги новые придут. Был я молодым когда-то, Выбирал свои пути. Как старался я, ребята, В книге гения найти. С книгой я живу как в чуде, С волшебством, среди Москвы. В книге — Ленин, в книге — люди, В книге вечно — я и вы. 1962 |
