223. СТАРИННАЯ ПРОГУЛКА Вдоль улицы, вдоль переулка, У всех прохожих на виду Я на старинную прогулку Тебя, читатель, поведу. Не машинистом паровоза, А кучером — за прошлым вслед. Мелькают старые березы, Мычат коровы древних лет… Со мной сидела юность рядом. Ее попробуй позови! Я провожаю грустным взглядом Цветную юбочку любви. Далекой лентой непрерывной Лежит дорога предо мной. И кашель старческий, надрывный Я слышу за своей спиной. Как летописи Сиракузов И как сказания Руси, Опять легенды влезли в кузов, Как будто это им такси. И снова коренной зафыркал, Колеса медленно скрипят, И вновь за мною пассажирки Молитвы шепчут и кряхтят: «Неужто ты, о боже, боже, Для представительниц веков У современности не можешь Урвать хоть несколько часов?» Я равнодушно пью из фляги… Но вновь уныло донеслось: «На нас морщины, как овраги, Нам жить осталось с гулькин нос…» Нет! Как бы путь мой ни был долог, Пусть всю дорогу я молчу, — С весенней песней комсомолок Я расставаться не хочу! Нет! Это не в моих привычках! «Мы не дойдем в такой грязи — Не до конца, до электрички Хотя бы только довези. Умей любить печаль развалин, Не только вешнюю грозу!» Признаться, я сентиментален, Я согласился и везу. Возница я. Пространства глухи. Хоть закричал бы кто-нибудь!.. В меня влюбленные старухи Легенды продолжают путь. 1950-е годы. 224. ВРЕМЯ («Время одинаково течет…») Время одинаково течет В Африке и у моих ворот, Там и тут четверг немолодой Между пятницею и средой. Времени мы платим не полтиной — Платим вместе новою плотиной, Платим созданными городами, Платим прожитыми годами. Время — наших действий соглядатай… Высятся сады и интернаты, И кварталы новые встают, Но, как наводнение, плывут Пятница, суббота, воскресенье… Нет у нас от старости спасенья!.. Мне понятны старики и дети, Мне История ясна вполне — По старушке каждое столетье Присылает с жалобой ко мне. Может, есть для стариков игрушки, Только баловаться не хочу… В дверь стучатся две подружки — Пенсия и старость… Не впущу! Ты состарилась, судьба? Ну что же, Постарайся выглядеть моложе! 1950-е годы 225. ВЕСНА («Старик какой-то вышел на крыльцо…»)
Старик какой-то вышел на крыльцо, Под бременем годов своих шатаясь, И, как официальное лицо, Стоит на белорусской крыше аист. Желаниями грудь моя полна. Пришел апрель. Опять весна опознана, Опять она пришла — моя весна, Но слишком поздняя, Но очень, очень поздняя. 1950-е годы 226–227. ДВА ПРИЗНАНИЯ 1. «Что-то странное ночью случилось…» Что-то странное ночью случилось — Будто рамы сорвались с гвоздей, И общественность вдруг разделилась На отдельных влюбленных людей. Где взяла ты курносое личико? Трудолюбие где ты взяла? Чистый фартук белеет приличненько, И во взгляде отсутствие зла. Мы не будем с тобою в разлуке, Я, поверь, твой жених навсегда, Я люблю эти милые руки В несмываемых пятнах труда. И чтоб нам не привыкнуть к потерям (Ты с начальством знакома в цеху), Сделай так, чтобы стать подмастерьем Моему молодому стиху! Неужель ты уходишь, Надежда? Я стою, я смотрю тебе вслед — Где же, где же твоя прозодежда? Мне вечерние платья во вред. Брошу всё, увезу тебя за море, Пусть огонь умирает в золе! Разве золото ищется в мраморе? Мы найдем его в грязной земле. Ты всегда у меня на примете, Ты — попутчик в тяжелом пути. Умирая, спрошу: «Где бессмертье?» — Чтоб улыбку твою донести. Вечно в должности человека, Доживу до счастливого дня, И любовь двадцать первого века У калитки обнимет меня. Пусть же правнук поймет незнакомый, Как мы были с тобой влюблены, Как для взлета аэродромы Нашим горным орлам не нужны! 2. «Цветы шептали, как живые…» Цветы шептали, как живые, Луна скользила меж ветвей, И вот в истории впервые Не спел, а молвил соловей: «А может, воевать придется?..» И, доверяя, как врачу, Измученные полководцы Прильнули к моему плечу. Ну, ладно, ладно, полководцы! Пускай техничнее беда,— Что русской доблестью зовется, Не побеждали никогда! Мне не страшна опасность эта — Любовь моя со мною тут, Ее ни пушка, ни ракета, Ни сто ученых не убьют! Покинув лунную аллею, К победе я опять готов, Я не себя в бою жалею — Мне очень жаль моих врагов!.. Всегда с тобой, влюбленный в солнце, Со злом привыкший воевать, Так не хочу я слово «стронций» Под вашим солнцем рифмовать! Мне нелегко расстаться с песнею… Мой друг! О, если бы я смог, Как сталевар, уйдя на пенсию, Выращивать живой цветок! 1950-е годы |
