115. ПОЛЬСКИЙ ДЕНЬ Опять подымают Свой пламенный зов На башне старинной Двенадцать часов. И ветер по шляху Взмахнул и застыл, Где гетман Хмельницкий Бойцов схоронил. Легенды проснулись За старой стеной, Заснул заключенный, И спит часовой. Молчат перекрестки, Дороги темны, Над миром решеток — Ни звезд ни луны. Для тех, кто не стерпит, Для бунтовщиков В свободной республике Много замков. Для тех, чья свобода В крови не застыла, Палач приготовил Веревку и мыло. За тех, кто справляет Свой суд над тобой, — За них голосуй Посиневшей рукой, Чтоб раны твои Зацвели, загнивая, Чтоб славилась Польша От края до края… По камерам снова Тюремщик зовет, — Пылающий полдень Над Польшей встает. Свинцовые тучи Над Польшей плывут… Кто робок и тих, — Голосуйте за кнут! К идущей вечерне Звонарь зазвонил, И вечер кровавый Над Польшей застыл. Тревожные тени Встают на полях, — Восстаньями бредит Измученный шлях. Приблизится полночь И время придет — Пожары подымут Свой огненный взлет. О муках ночных И о пытках рассвета, — Проклятая Польша! — Ты вспомнишь об этом. Пожар распускает Кровавые ленты… Мы выберем смелость В твои президенты… Над тюрьмами бродит Тяжелая мгла. Свирепая полночь На Польшу легла… 1932 116. ОСЕНЬ Мечется голубь сизый — Мало ему тепла… Новгород, Суздаль, Сызрань Осень заволокла. Тянется косогором Осени влажный след… Осень степей, которым Миллион с хвостиком лет. Тащится колымага Грустными лошадьми… Осень, в зданье рейхстага Хлопающая дверьми. Руки закинув за спину, Вброд перейдя реку, Осень — глуха и заспанна — Бродит по материку. Плачется спозаранку Вдоль глухих пустырей Осень тевтонов и франков, Осень богатырей!.. Давайте, товарищи, дружно Песню споем одну Про осень, которую нужно Приветствовать, Как весну! Много хорошего выйдет народа В такое хорошее время года! 1932 117. «В каждой щелочке…» В каждой щелочке, В каждом узоре Жизнь богата и многогранна. Всюду — даже среди инфузорий — Лилипуты И великаны. После каждой своей потери Жизнь становится полноценней — Так индейцы Ушли из прерий, Так суфлеры Сползли со сцены… Но сквозь тонкую оболочку Исторической перспективы Пробивается эта строчка Мною выдуманным мотивом. Но в глазах твоих, дорогая, Отражается наша эра Промелькнувшим в зрачке Трамваем, Красным галстуком Пионера. 1932 118. ПЕСЕНКА Чтоб ты не страдала от пыли дорожной, Чтоб ветер твой след не закрыл, — Любимую, на руки взяв осторожно, На облако я усадил. Когда я промчуся, ветра обгоняя, Когда я пришпорю коня, Ты с облака, сверху нагнись, дорогая, И посмотри на меня!.. Я другом ей не был, я мужем ей не был, Я только ходил по следам,— Сегодня я отдал ей целое небо, А завтра всю землю отдам! 1932 119. ПОТОП Джэн! Дорогая! Ты хмуришь свой крохотный лоб, Ты задумалась, Джэн, Не о нашем ли грустном побеге? Говорят, приближается Новый потоп, Нам пора позаботиться О ковчеге. Видишь — Мир заливает водой и огнем, Приближается ночь, Неизвестностью черной пугая… Вот он — Ноев ковчег. Войдем, Отдохнем, Поплывем, Дорогая! Нет ни рек, ни озер. Вся земля — Как сплошной океан, И над ней небеса — Как проклятие… И как расплата… Всё безмолвно вокруг. Только глухо стучит барабан, И орудия бьют С укрепленного Арарата. Нас не пустят туда — Там для избранных Крепость и дом, Но и эту твердыню Десница времен поразила. Кто-то бросился вниз… Видишь, Джэн, — Это новый Содом Покидают пророки Финансовой буржуазии. Детский трупик, Качаясь, Синеет на черной волне, — Это маленький Линдберг, Плывущий путями потопа. Он с Гудзона плывет, Он синеет на черной волне По затопленным картам Америки и Европы. Мир встает перед нами Пустыней, Огромной и голой. Никто не спасется, И никто не спасет! Побежденный пространством, Измученный голубь Пулеметную ленту, Зажатую в клюве, Несет. Сорок раз… Сорок дней и ночей… Сорок лет Мне исполнилось, Джэн. Сорок лет… Я старею. Ни хлеба… Ни славы… Чем помог мне, Скажи, Юридический факультет? Чем поможет закон Безработному доктору права? Хоть бы новый потоп Затопил этот мир в самом деле! Но холодный Нью-Йорк Поднимает свои этажи… Где мы денег достанем На следующей неделе? Чем это кончится, Джэн, Дорогая, Скажи! 1932 |
