1. «Греческое тело обнажив…» Греческое тело обнажив, Девушка дрожит от нетерпенья… Тихо спит мое стихотворенье, Голову на камень положив. Девушка сгорит от нетерпенья, Оттого, что вот уж сколько лет Девушка, какой на свете нет, Снится моему стихотворенью. 2. «Молодое греческое тело…» Молодое греческое тело Изредка хотелось полюбить, — Так, бывало, до смерти хотелось, Ночью просыпаясь, закурить. И однажды полночью слепою Мимо спящей девушки моей Я промчусь, как мчится скорый поезд Мимо полустаночных огней. 3. «Дикая моя натура!..» Дикая моя натура! Что нашла ты в этой сладкой лжи? Никакая греческая дура Тело предо мной не обнажит. Так однажды в детстве в наказанье Мать меня лишила леденцов, — Ничего не выдало лицо, Но глаза лоснились от желанья. 4. «Молодость слезами орошая…» Молодость слезами орошая, В поисках последнего тепла, Видишь — голова моя большая Над тобой, как туча, проплыла. Никогда она не пожалеет, Что плыла, как туча, над тобой, Оттого, что облако имеет Очень много общего с землей. 1927 82. СТАРОСТЬ Вот я обтрепан ветрами, Как старое зданье, Форму теряю свою, Как раздетый солдат. Мышцы ослабли, И дремлют воспоминанья, Первые ласточки — Старые ласточки — Спят. Вся в сарпинке веселья, Не веруя в старость чужую, Юность рядом идет, Как моя проходила в те дни. И под солнцем ее, Притворяясь своим, Прохожу я, Больше чем нужно — На три четверти скрытый в тени… С улиц врываясь, Звенит на столе у поэта Крошками хлеба Разбросанный праздничный звон… Близится старость… И мельтешат у окон Стаи ворон, С отвращением ждущие лета… 1927 83. БАЛЛАДА Два мертвеца Выходят из Вердена, Закуривают И глядят на свет, Чтобы узнать, Какая перемена Произошла За эти десять лет. Они шагают сутки По Карпатам… Огромен путь — Им надобно спешить, Чтоб весь свой штаб Покрыть французским матом, Немецкой неприличностью Покрыть!.. Они рассекают просторы И видят В туманном бреду — Во Францию два гренадера Из русского плена бредут. «До дому ли, Или к невесте — Упрятаться в брачном тепле,— Пойдемте, товарищи, вместе По этой проклятой земле! Пройдя через лес, Через реки, Погибли в начале зимы Вы — в девятнадцатом веке, В начале двадцатого — мы! Шагая по нашей отчизне, Никак мы не можем понять: Какая такая причина Заставила нас умирать?» И вот по земле воспаленной Идут по высокой горе Солдаты Наполеона, Вильгельма и Пуанкаре. Их взгляды тревожны и зорки, И видят они — Впереди Их пятый товарищ В Нью-Йорке На гауптвахте сидит… Путям-дорогам Не видать конца… С пяти утра До самого заката Идут, идут Четыре мертвеца К могиле Неизвестного солдата. Минуя провансальские сады, Они стучат Заржавленным мушкетом, Чтоб вчетвером На площади Звезды Заговорить С большим авторитетом. Они хотят Сказать такую речь, Чтоб стала всей земле Она понятна, Чтоб в воздухе Остановилася картечь И повернула На зачинщиков обратно. Они хотят Начальникам сказать, Свои слова Перемежая матом, Что надоело За богатых умирать До черта Гренадерам и солдатам. И если их В атаку позовут — Смыкая строй, Под знаменем братанья Все неизвестные солдаты Перейдут К довольно популярному Восстанью! Так говорит из Вердена Ушедший мертвый солдат! Таким языком непременно Живые заговорят! 1927 (?) |
