65. НАД МОГИЛОЙ Над твоей могилой нарастает Пламенная память о тебе… Снова капли крови расцветают На моей прикушенной губе. И за то, что партия редеет, И за прошлые его грехи, Он бы увидал, белогвардеец, Что удел мой не одни стихи. За потери наши и за муки Я б его на части искромсал, Но поэта поднятую руку Удержал народный комиссар. Ну, и разве я хоть пальцем двину, Если вся страна моя решила Быть миролюбивой, как Литвинов, Быть воинственной и ждать, как Ворошилов… Гроб опущен, и проходят люди… Но, взлетев, строга и высока, В нараставшем пушечном салюте Прозвучала и моя строка. По стране — развернутая стройка, Скоро вырастут за домом дом… Ты ведь их мечтал увидеть, Войков, Там, в Варшаве, за своим столом… И не мы ли вдоль московских улиц Гроб Воровского несли, скорбя… Та же разгулявшаяся пуля Рикошетом пала на тебя. Над твоей могилой нарастает Пламенная память о тебе… Снова капли крови расцветают На моей прикушенной губе. 1927 66. ПЕРЕД БОЕМ Я нынешней ночью Не спал до рассвета, Я слышал — проснулись Военные ветры. Я слышал — с рассветом Девятая рота Стучала, стучала, Стучала в ворота. За тонкой стеною Соседи храпели, Они не слыхали, Как ветры скрипели. Рассвет подымался, Тяжелый и серый, Стояли усталые Милиционеры, Пятнистые кошки По каменным зданьям К хвостатым любовникам Шли на свиданье. Над улицей тихой, Большой и безлюдной, Вздымался рассвет Государственных будней. И, радуясь мирной Такой обстановке, На теплых постелях Проснулись торговки. Но крепче и крепче Упрямая рота Стучала, стучала, Стучала в ворота. Я рад, что, как рота, Не спал в эту ночь, Я рад, что хоть песней Могу ей помочь. Крепчает обида, молчит, И внезапно Походные трубы Затрубят на Запад. Крепчает обида. Товарищ, пора бы, Чтоб песня взлетела От штаба до штаба! Советские пули Дождутся полета… Товарищ начальник, Откройте ворота! Туда, где бригада Поставит пикеты, — Пустите поэта! И песню поэта! Знакомые тучи! Как вы живете? Кому вы намерены Нынче грозить? Сегодня на мой Пиджачок из шевьота Упали две капли Военной грозы. 1927 67. ЗВЕЗДЫ Если тихо плачет скрипка, Я, как все, в платок сморкаюсь, Широчайшею улыбкой Я родителей встречаю. Но от бурь не спрячешь тело, Не спасешь гортань от хрипа, Если время мне велело Быть с дубиной возле скрипок. Я видал его, глухого, Проливающего слезы: Он часами ждал — Бетховен Возле штаба у березы. Я в тот день был страшно занят. Он ушел. И ночью поздней Музыкальными глазами На меня смотрели звезды. В ожидании прихода Предрассветного тумана Заиграла вся природа На старинном фортепьяно. Звезды все, склонившись низко, Мне на голову упали,— За меня, за коммуниста, Звезды все голосовали. 1927 68. ПОЭТУ Друг ты мой, Задумчивый и строгий, Снаряжайся, скоро нам идти! Будь готов, поводьями закинув строки, Боевую повесть Поведи. Не с тобой ли Пели мы о буднях, О рабфаковке, О солнце, О полях? И не мы ль в затеях наших трудных Расстилали невозможный взмах?.. Пусть засохнут Бледные чернила, — Дай овса коням И встань чуть свет. Чтоб эпоха Нас не очернила — Положи перо свое, поэт! Наша песня В буднях ликовала, — Что ж, веди ее с собою в бой. Запевай же, первый запевала, И полки затянут за тобой… Эти скрипки Слишком надоели, Струны не перестают стонать. Нынче барабаны захотели Слово Большевистское Сказать. Друг ты мой! Нас ждет большое дело, Не ленись и на перо нажми, Чтобы искрами оно взлетело Над ошеломленными людьми. Пусть засохнут Бледные чернила,— Дай овса коням И встань чуть свет. Чтоб эпоха Нас не очернила — Брось писания свои, поэт! Я шучу, дружище, Не пугайся, Можешь петь, Смеяться и любить: Боевую сбрую на Пегасе Незачем напрасно теребить. Может быть, случайны эти вспышки Молний, оброненных под тобой, Может быть, Продлится передышка: Наш покой — Строительный покой. Эти наступающие тучи, Может, возвратятся к берегам, Но держи, мой друг, На всякий случай, И почисть заржавленный наган. 1927 |
