Тянется собранье, длятся пренья…
И когда оратор говорит,
Я вижу — на краю стихотворенья
Заплаканная девочка стоит.
Что ты плачешь при советской власти?
Нет капитализма и следа…
Вот тебе халва, другие сласти,
Вот игрушки… Подойди сюда.
Что, тебе не нравится планета?
Все ее сумбурные дела?
Ты когда-нибудь бывала в гетто?
Негритянкой тоже не была?
Ладно, плачь, но только плачь потише,
Не мешай собранию идти…
Знала ты крестьянских ребятишек?
Горестные русские пути?
Деревенек серую холстину?
Пастушат большую хворостину?
Может быть, к нам в двери постучат
Хворостины этих пастушат.
И тогда расскажут нам ребята
О судьбе солдатки без солдата,
Как ей было целый день темно,
Детство — старость: ей ведь всё равно!
Каждый быть неколебимым должен!..
(Это всё оратор, а не я.)
Ну а мы свой разговор продолжим,
Девочка ревучая моя.
Как зовут тебя? Любовь Петровна?
Сколько лет тебе? Пожалуй, пять.
Я тебе мечтаю хладнокровно
О своих мечтаньях рассказать.
Мне б сейчас возиться с голубями…
Жизнь прошла, наверное… Она,
Вдоволь нагруженная скорбями,
Поздними раздумьями полна…
На собранье девочка рыдает…
Не довольно ли? Пора домой.
Там тебя весь вечер ожидает
Твой отец — он современник мой.
Ты это что? Обиделась за папу?
Не довольно ли тебе реветь?
Жизнь идет на нас, как косолапый,
Добрый и обиженный медведь.
Вот осиротели медвежата,
Вот охотники стреляют вновь…
К сердцу моему навек прижата
К детству беззащитная любовь.
Детство без забот и без зарплаты,
Детство, полное наивных слез,
Снова над украинскою хатой
Облачком весенним поднялось.
А потом оно сгустилось в тучу,
Разразилось громом и грозой,
А потом упало неминучей
Светлой человеческой слезой.
Наша современность разметала
Прошлого Охотный ряд…
Колокольчики — цветы не из металла —
До сих пор в душе моей звенят…
Снова плачешь… Это безобразье!
Смело дедушкой меня зови —
У меня оборваны все связи
С дрейфующею станцией любви.
Другие там раскинуты палатки,
Другие наступили неполадки…
Другие? Нет! Я всё еще люблю,
Своей любви другим не уступлю!..
Поплачь еще немножко — мне охота
Пооткровенничать с самим собой,
Я очень терпеливо жду кого-то,
Кто бы поднялся над моей судьбой,
Пусть это только будет… Ожиданье
Со мной уже давно, как наважденье.
Как хорошо в конце своих блужданий,
Как в юности, любить свой день рожденья!..
Ты понимаешь, что всё это значит?
Довольно медлить! Надобно творить…
Я замолчал. И девочка не плачет.
Оратор продолжает говорить.
1957
Не слишком часто я бывал в бою,
Но в эту знаменательную дату
Я обнимаю Армию свою
И каждого отдельного солдата.
Я не мальчишка. Я в теплушках трясся,
И надо мной войны гражданской дым…
И маршалам — простой майор запаса —
Я издали откозыряю им.
Мне кажется — я снова меж бойцами,
Никак не полководец, не герой,
Хочу я вновь с военными сердцами
Гражданским сердцем встать в единый строй.
Мне до сих пор походы наши снятся,
Обугленные юности края…
В любви поэта нет субординаций,
Есть Армия великая моя!
1958
То ли жизнь становится напевней,
То ли в каждом доме соловьи…
Города, поселки и деревни —
Золотые прииски мои!
Я недаром погибал от жажды,
Я фронтов десяток пересек,
В душах комсомольцев и сограждан
Собирая золотой песок.
Ни за что не стану торопиться.
Жизнь моя, по-прежнему теки!
Дорогие желтые крупицы
Не истратить бы на пустяки!
От меня промышленность отстала —
Я коплю без края, без конца
Зерна драгоценного металла,
Что не сразу отдают сердца…
Жизнь моя ничуть не стала тише,
Громкий пульс в крови мы сберегли.
Жизнь идет, земля под солнцем дышит,
Океан колышет корабли.
Не мешало б нам встречаться чаще.
Жизнь идет, года идут подряд,
И над прошлым и над настоящим
Золотые бабочки летят.
1958
