3 Но средь пляски громогласной Вдруг в корчму заходит поп. Наблюдал он ежечасно, Чтоб крестило «стадо» лоб. А за ним синклит церковный: Дьякон, староста, звонарь. Строгий был отец духовный, Не любил чертовских чар! Особливо в дни святые Эти игрища пустые И бесовские раденья Не дают попу доходу И препятствуют народу Посещать богослуженье. Люд в корчме толпится густо, А в церковных стенах пусто: Поп да дьякон долговязый, И на пенье «Аллилуйя» Не заманишь тварь людскую. Поп спасать людей обязан! Он пришел сюда, чтоб словом Чертов зуд расхолодить, Этим дурням безголовым Втолковать, как надо жить. И не раз уже с амвона Бичевал он прихожан, Непослушных христиан. Доставалось и Сымону, И Петрусю, и Лявону За чертовский их дурман. Ведь они здесь коноводы, Из-за них народ и пляшет, И не сваришь с ними каши Из-за этой новой моды. Отщепенцы! В переделку Взять раскольников-смутьянов! Если в церковь и заглянут, Грош не кинут на тарелку! Не поставят богу свечки! А на пляску, на игру Они первыми попрут, Шелудивые овечки! Эх, Лявон, Лявон, Лявон! Запевала первый он. А Лявон гуляет франтом, Не боится он попа! Подморгнул он музыкантам: «А ну, хлопцы, гопа-па!» Барабан забил тревогу, Бубен дробно забренчал, Контрабас им на подмогу, Визг и писк смычок поднял. Загремели, разыгрались, Ходят плечи зыбкой дрожи. Старики не удержались, — Будто черт их растревожил. Сивый Тодар, весь взъерошен, Стал плечами танцевать, Янка хлопает в ладоши, Ноги ж просятся гулять. Поп для проповеди строгой Открывал уж грозно рот, Да застыл вдруг на пороге, — Ох, попал он в переплет! Музыканты не смолкают, Поддают да поддают, Будто черти тут снуют И на пляску подбивают, А Лявон одно долбит: «Барабань, бубни, реви!» «Отче! — дьяк попу кричит. — Не сдержусь! Благослови!» Поп стоит. Улыбкой доброй На лице сменилась тьма, А рука его под ребра Подгибается сама. Посох в угол он поставил, Бородою вдруг тряхнул, Рясу длинную расправил, Низко голову пригнул Да как ринется с разгона Каблуком в каблук стучать! Уж теперь ему с амвона Наших игрищ не ругать! ‹1912›
«СВЯТОЙ ЯН» 1 Украшал костел нарядно Пан Сарнецкий, органист: Завтра праздник! Эх, изрядно Ксендз накормит-угостит! А гостей, гостей наедет, Арендаторов, панов! Много будет на обеде Разных клириков, ксендзов! Там рекой польются вина И рояль начнет трещать, А ксендзовская Мальвина Будет праздник услащать. Уж народ стал собираться С разных мест, из дальних сел. Ну и надо постараться, Чтоб красивым был костел. Вьют и вешают девчата Полевых цветов венки, Нарядить костел богато Их послали старики. За работою в костеле Пан следит во все глаза И мозги себе мозолит, Чтобы вкус свой показать. Но зато уж напоследок Все сверкало красотой. Из цветов и свежих веток Весь в гирляндах был святой. Ведь костел во имя Яна Был построен, оттого Так старательно и рьяно Обработали его. Все готово. Из костела Все выходят. Органист, Хоть усталый, но веселый, Пред людьми и богом чист. Пан остался перед Яном, Ну и как же убран Ян! Угодил всем прихожанам, Угодил Сарнецкий пан! Глянешь — прямо красота! А веночек! Поясочек! А как ручка поднята! Органист стоял и думал: «Это, брат, не фунт изюму, Прости господи! Для всех Это выставить не грех! Хоть вези его в Варшаву, Хочешь — в Вильну, хоть куда! Дело сделано на славу, Не как в прежние года! Только, если снизу глянуть, Вздет венок чуть-чуть высоко!» Органист в мгновенье ока На подставку прямо к Яну Скок с размаху! И нежданно — Стук святителя плечом! Ян о землю бряк ничком! Головою прямо на пол! До земли хоть путь недолгий, Но разбился Ян в осколки, Носик, лоб себе растяпал, А кусочек той святыни Залетел аж на престол. Вот гостинец так гостинец! Вот напасть-то! Вот несчастье! По костелу гул пошел, Будто черт загрохотал. Пан Сарнецкий весь затрясся, Холод, жар его пронял. Он глазам своим не верит. Что тут делать? Как тут быть? Лучше б собственный свой череп О помост ему разбить! Он стоит, ломает руки, Стон несется к небесам. Это, видно, черт от скуки Насмеялся над ним сам! |
