‹1909› У ПОРОГА Пред железными дверями Темного острога Ждет крестьянка, хочет видеть Сына дорогого. Ох, сынок! Сидит, соколик, За стеной высокой, В злой беде, в терзаньях долгих И в нужде глубокой. Поглядеть хотя б немного На него охота… К сыну рвется мать, и тяжко Грудь томит забота. И стоит и ожидает — Час длиннее года. Злые люди, их не тронет Матери невзгода. Сыро. Пронял ветер-сивер До костей все тело, И к дверям тюрьмы подходит Старая несмело. Мокрый узел обвернула Ветхою тряпицей И иззябшею рукою Робко в дверь стучится. Загремел ключом тюремщик, Выглянул в оконце. «Что тебе?» — спросил сердито. «Ой, мое ты солнце, Повидать нельзя ль сыночка? Я с даля, соколик…» «Опоздала ты, старуха, Приходи во вторник. А теперь домой ступай-ка И — бывай здорова!» И оконце загремело Злобно и сурово. Боже! Сколько простояла, Времени убила, Сколько денег на дорогу Даром загубила. Как ей быть? Кто растолкует? Кто помочь ей в силе? И к кому пойти с поклоном, Чтоб к сынку пустили? Жалость к сердцу подступила, Охает бедняжка. Сын в тюрьме уж третье лето, Сын страдает тяжко. Забастовку сын устроил На дворе у пана, И за то враги в темницу Отвели Степана. Постояв, опять стучаться В двери начинает: У начальства найти правду Старая мечтает. Вот начальник сам подходит К воротам железным. «Милый барин! Золотой мой, Золотой, любезный, Повидать позволь мне сына! Из села я, милый. Пожалей меня, старуху, Больше нету силы! Видишь, дождь холодный сеет Меленько и тошно». …Поглядел начальник зверем, Рявкнул: «Невозможно!» Тяжко, тяжело вздохнула Женщина от боли. Видно, ей такое горе Выпало на долю. И в отчаянье взглянула Мать, скрестивши руки, На тюрьму, на дом страданья И безмерной муки. И никто не отозвался На ее стремленье. И осталось без ответа Горькое моленье. ‹1909› СЕЛЬСКАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА Там, где липы при дороге С ветерком судачат, Примостился дом убогий, Как слепец бродячий. Нет ворог и ставней даже, Дыр не счесть на крыше; И на ладан — каждый скажет — Школа наша дышит. Сгнил забор, а двери скоро С петель в пыль сорвутся. На лужайке, полной сора, Две березки гнутся. Ночь. Ни звука. Снится липам Вешний день погожий. Только крыша нудным скрипом Тишину тревожит. Спит село. Пора глухая. Поле звездам внемлет. Только в школе молодая Девушка не дремлет. Светит лампочка, мигая. Тихо, как в могиле. Жизнь — в ребятах: помогает Расправлять им крылья. Делай все, чтоб озарило Знанье ум ребячий. Нелегко! Но ей по силам Трудные задачи. Хоть житье-бытье глухое, Темнота без меры, — Только сердце молодое Не теряет веры. Детвора ее сильнее Любит, чем вначале, Радость детства вечно с нею, С ней — его печали. Каждый день детишек учит, Говорит о жизни. Сердце верит: из-за тучек Луч свободы брызнет! Так проходят мерным шагом Дни, стучась в оконце, Чтобы к темным бедолагам Заглянуло солнце. Дремлют хатки. Злая дума Душу замутила. Сердце стиснула угрюмо Горькой жизни сила. Одиночество, что ветер, Набегает снова. Трудно человека встретить Чуткого, живого. Поп и писарь ей чужие, — Без худого слова Грабят, словно волки злые, Мужика слепого. Тяжко бедной временами: «Власти» наседают, Поп и земский с писарями Взгляд косой бросают На «учительшино дело»… Но упрямы руки, Потому что нет предела Вере в свет науки! Беспросветно в деревеньке, Тяжко, тяжко в школе. Но… от стоптанной ступеньки Вьется стежка воли. Не погибнут край и люди, Пасынки народа, Если слать сквозь тучи будет Светлый луч свобода. ‹1909›
ЯНКА Спотыкаясь, Янка Чуть бредет, хмельной, Скрежеща зубами, Он кричит: «Долой!..» Слышит Янку стражник — «Я ж тебя, постой!» И за ним… А Янка Знай кричит: «Долой!..» Так бы стражник Янку И схватил рукой, Сам бы надоумил Крикнуть — что «долой», Но не дурень Янка — Сладит он с собой, Лишнего не скажет, Лишь кричит: «Долой!..» Вытянул, как цапля, Шею стражник злой — «Ну! Да говори же, Что, брат, что «долой»?» Янка — без вниманья, Крутит головой: «Нет, брат, не скажу я, Что хочу «долой». |
