‹1908› * * * Мы молчали, как немые, Мы вздыхали что ни час, Грызли думы нас лихие, Слезы падали из глаз. Мы брели во мгле ненастья, Среди муки, среди яла; Злой туман глаза нам застил, Тень от туч на нас легла. Боль обид мы с детства знали, Тот бранил нас, этот сек, Гордость нашу в грязь втоптали, В нас заплеван человек. Пусть же свет науки новой Словно солнце заблестит, Пусть родным, свободным словом Наш народ заговорит. ‹1908› ПОД НАПЕВ ВЕТРА Ветер дует, плачет горестно, В печь со свистом забивается, До сих пор мне это пение Наяву припоминается. Помню: хата обветшалая, А кругом леса дремучие, Крыши ветками касается Ива старая, плакучая. Полночь зимняя, холодная, Ветер злой не унимается, А по лесу грозный гул идет, Трубным звуком разбегается. И в печи все ветер песенки Знай выводит тонким голосом И по крыше снегом шоркает, Словно жита спелым колосом. То несмело в двери стукнется, Будто нищий в хату просится, То закружится под окнами, Горький плач его доносится. И притихнет на минуточку, Видно, силы набирается. Ноет сердце, разрывается, Песне ветра отзывается. Помню, помню свою хату я, Обветшалую, далекую, А как вспомню, обоймет печаль Мою душу одинокую. ‹1908› * * * Шум затих по коридорам, Люди приумолкли. На замок закрыты крепко Тесные каморки. Замер звон цепей железный, Замер звон унылый… Смотрит злобно, смотрит дико Этот дом постылый. Люди спят. На грязных нарах — Тел нагроможденье. Мучат бедных арестантов Тяжкие виденья. Сон тревожный, воздух спертый Не дают покоя… Эх, напрасно пропадает Время молодое! Лампа светит и не светит… Грустно и обидно. Сквозь решетку глянешь в темень — Ничего не видно. Только видно: чуть заметный Огонек мигает. Только слышно: вольный ветер Песню запевает. ‹2 декабря 1908 г› НА 3АИМКЕ Глухомань, ночь, снега, Бор столетний шумит. Тихий дом лесника Одиноко стоит. Волчьим оком окно В тьме полночной блестит. Дети спят уж давно, Мать за прялкой сидит. Сучит нитку она, Все кудельку прядет. Глушь, леса, тишина, В дверь метелица бьет. Воет ветер, как зверь, Стонет вяз над стрехой; Жутко в чаще теперь, Только в доме — покой. Но привыкла она До полночи сидеть И сквозь стекла окна Ночке в очи глядеть. А в трубе-то опять Ветер песню завел, Начал биться, стонать, Сбросил вьюшки на пол. «Мама, страшно мне тут, Я боюся один; Чертенята ползут Из-под старых овчин», — Младший сын Василек Маму кличет к себе. «Бог с тобою, сынок, То приснилось тебе! Чудачок, никого Нет в овчинах, молчи! Я сынка моего Охраняю в ночи». «Мама, сядь на постель. Слышишь? Чей это плач?» «То, мой мальчик, метель Мчится по лесу вскачь». «Мама, баба-яга Бьет по крыше метлой…» «Это, детка, снега, Это ветер шальной». «А что нужно ему? Отчего он не спит? Он зачем, почему В наши двери стучит?» «Ой ты, баловень мой! Ты, я вижу, храбрец! Не тревожься, родной, Засыпай наконец! Ветер добрый, сынок». «Он живой или как?» «Спи, усни, голубок! Это — вздох, это — мрак». «Что он делает?» — «Кто?» «Вздох тот самый, скажи!» «Да неведомо что Ты болтаешь! Лежи…» Василек вдруг притих, Ветер в чаще крепчал, На руках ледяных Ветер сосны качал; Ветер выл, словно зверь, В непроглядную тьму. «Где мой тятя теперь, Нет его почему? Ночь, мороз; он один, В чаще рыщет зверье…» «Тятя храбрый, мой сын, Да к тому же ружье На ремне за плечом, А на поясе — нож, И ему нипочем Страха мелкая дрожь; Ходит он по лесам, Не боясь ничего. Плохо будет волкам, Если тронут его!» «Мама, слышал я сам, На селе говорят, Будто дарят слепцам Вместо хлеба — ребят». «Ты не верь! Ох, беда! Эту басню сплели, Чтоб послушно всегда Себя дети вели». За окном — ветра шум. «Спи, я песню спою…» Детский маленький ум Думал думу свою. Лампа тускло горит, В доме — сон, тишина. Все шумит да гудит Старый бор у окна. |
