– Рози? – удивилась Сэм, но подчинившись такому сопротивлению, выпустила её из объятий. Однако даже тогда легче не стало. Духи Саманты перебивали другие запахи вокруг и теперь, вырвавшись из одного приторного сладкого плена, девушка буквально утонула в другой одуряющей смеси: сухого, раздражающего ноздри запаха пыли и пропитанной потом одежды, едкого аромата чистящих средств и разнообразных парфюмов. И ни единого глотка свежего воздуха…

Роуз оказалась на краю. Хватаясь за горло, и тщетно пытаясь вздохнуть, как рыба, выброшенная на берег девушка сделала шаг по направлению к двери, но прежде чем лишиться сознания она с сожалением поняла, что не сможет выбраться на улицу.

Мрак поглотил её, приняв в свои мягкие объятья.

Открыв глаза, Розамунда не сразу поняла, где находится. В растерянности она пребывала недолго. Горько-сладкий аромат лекарств, полочки забитые баночками и пузырьками, белые стены и жёсткая больничная кушетка подсказали ей, что она таки угодила в школьный медкабинет. Впрочем, может это и к лучшему, отдохнув здесь немного, девушка могла с уверенностью сказать, что чувствует себя вполне хорошо и никакие резкие звуки или запахи больше не раздражают ей уши и нос, да и мир вновь принял свои чёткие очертания. Это радовало. Сбросив с себя простыни, которыми её заботливо укрыли, Розамунда приняла сидячее положение и огляделась.

За письменным столом сидела пожилая медсестра – миссис Луиза Грин, с которой Роуз лишь раз довелось увидеться, в один из первых дней после перевода в старшую школу Скофхэгэна, когда отдавала ей свою медицинскую карту из «Стоунхенджа». Надо сказать, миссис Добси её впечатлила, своей скрупулезностью с которой та изучила переданный ей документ, а затем ещё около получаса расспрашивала саму Розамунду о её здоровье. С виду женщина напоминала хитрого востроносого зверька, с маленькими глазками бусинками, которые казалось, видят тебя насквозь. Однако как бы то ни было, дело она своё знала. Так что в случае чего сможет позаботиться о своих подопечных. Сейчас она о чём-то тихо беседовала, удивительное дело, с Самантой. Роуз поразилась, отчего подружка не на занятиях. Хотя наверняка, Сэм просто не смогла позволить себе пойти на уроки после того, как подруга растянулась на полу в беспамятстве. Девушке стало совестно. Появилась мысль, что видимо у неё судьба такая – доставлять всем вокруг себя одни сплошные неприятности.

Розамунда тихо откашлялась, стараясь привлечь к себе внимание. Это ей удалось. Миссис Добси и Саманта прервали свой занимательный разговор и поглядели на неё. На лице подруги мгновенно появилась обеспокоенность. Вскочив, она бросилась к Розамунде.

– Рози! Как ты себя чувствуешь? Ты так меня напугала своим внезапным обмороком!

– Прости Сэм. Я сама не знаю, что произошло, – виновато произнесла Роуз. – Но сейчас мне гораздо лучше.

– Конечно лучше, милочка. Не стоило так перенапрягать свой организм, тогда бы и обмороков не было, – пожурила её медсестра.

– Так что со мной такое было?

– Банальный стресс из-за усталости, – ответила вместо женщины Саманта.

– Но я ведь не перенапрягалась, – удивилась Роуз. – Да и раньше из-за усталости в ушах не звенело. А тут меня буквально подкосило. Я и понять ничего не успела.

– Что ж…бывает. К тому же усталость и нервное напряжение могут накапливаться, что бы в итоге привести к: срывам, депрессиям, обморокам и всевозможным болезням. Так что, дорогуша, мой вам совет – больше отдыхайте.

– Хорошо. Я постараюсь, – пообещала послушно девушка и встала с постели, сунув ноги в туфли.

– И вот, возьмите, – сказала медсестра, протянув лист бумаги, оказавшейся справкой об освобождении от занятий. – Поезжайте-ка домой, да выспитесь хорошенько.

– Спасибо, – поблагодарила Роуз и они вместе с Сэм направились к выходу, не забыв перед уходом попрощаться с миссис Грин.

– Роуз, с тобой точно всё хорошо? – уточнила подруга, когда они шли по школьному коридору.

– Да, всё отлично, – заверила её девушка. – Ты волне можешь пойти в кафетерий. Сейчас ведь уже ленч, судя по сумасшествию вокруг? Надо же, как я умудрилась долго проваляться в обмороке…В общем совесть меня съест, если я тебя ещё и голодной оставлю.

– Ну, уж нет, я тебя провожу до машины. Что бы ты ни говорила, но ты по-прежнему цвета простыней.

– Всё так ужасно?

– Ага. Кстати ты такая с самого утра.

– Это, наверное, всё из-за недосыпания, – предположила Роуз. – Просто жутко спала этой ночью, да ещё и кошмары мучили. Хоть снотворное пей.

– Да? А я, было, подумала, что это всё из-за вашей ссоры с Принстоном. И хотела ещё сильней его возненавидеть. Довёл тебя до такого состояния.

– Остынь Сэм. Эрик тут абсолютно не причём. В этом случае он белый, пушистый и невинен, как жертвенный агнец.

– Не верю! Он, скорее волк в овечьей шкуре.

– Ладно, ладно, – замахала руками на подругу Роуз. – Зная о твоём отношении к нашему «принцу», можно не сомневаться, что ты будешь винить его во всех бедах человечества.

– Конечно. Потому что я знаю, на что он способен.

– Но тут уж извини, виноваты только одни мои кошмары.

– Раз так, тогда езжай домой и отоспись.

– Хорошо. Уговорила. Как приеду, сразу завалюсь спать, прям как младенец средь бела дня.

– Я б сама не отказалась. Да вот только у меня нет, как у тебя освобождения. Так что придётся тренировать мозги – учиться.

– Ты уж постарайся за нас двоих.

– Куда уж я денусь?! – вздохнула Сэм.

Покинув здание школы, они вышли во двор. Там, как и ожидалось, в это полуденное время уже всё было плотно забито школьниками, так что и яблоку негде упасть. Ребята с воодушевлением поедали свои съестные запасы, не забывая между делом шумно переговариваться и обсуждать последние новости и сплетни сегодняшнего дня. Это было славное для всех время, когда можно отдохнуть от значительной порции информации, которое учителя битых полдня пытаются впихнуть в их бедные головы и предаться безделью и трапезе. Розамунда же не сомневалась, что в звенящих над школьным двором разговорах ей так же найдётся место. Ведь сегодня она в очередной раз «постаралась» дать им тему для пересудов. И то, что это верное предположение, подтвердило то, что с первого момента, когда они с Сэм появились у всех на глазах к ним «приклеилось» не мало взглядов, да и упоминание своего имени Роуз так же довелось уловить не раз, прошелестевшего меж этих досужих зрителей, подобно ветру. Впрочем, её это не заботило. А вот Саманте в отличие от неё, мало пришлись по душе, «прилипшие» к ним будто репей к одежде взгляды.

– Роуз, ты сегодня вновь в центре внимания, – заметила подруга, только отчего-то шёпотом, хотя их вряд ли кто-то мог подслушать. – Видимо ты для всех по-прежнему, что-то вроде редкой зверушки.

– Ну и пусть. К этому начинаешь привыкать со временем, – устало вздохнула Розамунда в ответ. – Пусть пялятся если хотят. Мне то что?!

– А вот мне это не нравится. Гадко как-то. Наверняка твою ссору с Принстоном и обморок обсуждают.

– Скорей всего, – равнодушно сказала девушка. – Чужая жизнь, как я узнала для каждого здесь куда как занимательней своей.

– Интересно, а как Эрик отреагирует на произошедшее с тобой? Он же всегда так щепетилен в отношении тебя!

– Да, наверное, никак. Мы с ним разошлись сегодня утром отнюдь не дружески.

– Вот бы было здорово, если бы совесть его сожрала с потрохами, – от всей души пожелала парню Саманта.

Розамунда не могла не улыбнуться, такому непрошибаемому упрямству по отношению к Принстону. Сама же она не склонна была винить его, в своём резко ухудшимся самочувствии. Тут уж, как ни крути, а он никакого отношения не имеет. Но улыбка тут же пропала, едва она вспомнила их ссору. На душе остался неприятный осадок и горечь, однако здесь ничего не поделаешь, ведь чего-то подобного она и ожидала. Вряд ли можно остаться в хороших отношениях с тем, чьё самолюбие и гордость так жестоко ранил. Но, по крайней мере, с ним всё же ей удалось выяснить отношения, что не скажешь о Дереке. С ним всё по-прежнему остаётся в подвешенном состоянии, что не может не удручать. Однако сегодня ей так и не довелось с ним увидеться. Хотя о какой встрече и перспективе поговорить с Д.Д. может идти речь, если она половину дня провалялась в бессознательном состоянии в медкабинете?! А сейчас она и вовсе едет домой. Так что волей судьбы, всё откладывается, по крайней мере, на завтрашний день.