Но, как и предполагал Дерек, Розамунда проигнорировала его совет и вместо того, что бы остаться дома всё же отправилась в тот день школу.

Утром, девушка, вернувшись домой, не в самом лучшем расположении духа из-за пережитого в домике Дрейка и мыслей, догадок, страхов, что мгновенно заполонили собой голову и душу, не смогла застать ни родственников, ни прибывших накануне подруги и уже бывшего бой-френда. Очевидно, все отбыли в аэропорт, как и было, оговорено заранее. Это подтверждала и обнаруженная Роуз на двери собственной комнаты записка от тётушки.

В ней говорилось следующее:

«Милая, мы с твоим дядей поехали проводить твоих друзей. Прости, что не разбудили, но Адам сказал, что ты накануне неважно себя чувствовала, поэтому просил не тревожить. Но, дорогая, не волнуйся, всё будет хорошо! Мы позаботимся о твоей подруге и парне. Так что отдыхай и, школу, если хочешь, можешь пропустить. Завтрак найдёшь на кухне.

Целую и крепко обнимаю.

Лидия.

P.S – Рози, возможно мы с Джоном задержимся в городе до вечера – твоему дяде надо утрясти кое-какие дела по работе. Так что не переживай»

«Ну вот, как я и предполагала, нашли бы меня очень не скоро. Когда на моём давно лишенном дыхания теле проклюнулись грибочки» – с горькой иронией подумала Роуз. Адам и Анна ведь действительно решили, что она обижена на них, хотя девушка и утверждала обратное, поэтому наверняка не особо удивились, когда она не вышла из своей комнаты, что бы попрощаться и проводить их. Может быть, им самим было от этого только легче – избавило от надобности что-либо говорить, подыскивая нужные слова или смотреть в глаза. У дядюшки же и тети, конечно, закрались бы подозрения о том, что между гостями и племянницей произошли разногласия, что никому из них не надо было. Так что подружка и бывший возлюбленный с пониманием отнеслись к её поведению.

Эта мысль заставила Роуз задохнуться от боли, пронзившей в тот же миг сердце. Разбитое оно гораздо острее воспринимало размышлениям о том, что ранее любимый и любящий ею человек теперь уже не искал с ней встреч и уезжая, более не нуждался в её прощальном поцелуе или объятии.

– Ага. Как же «не переживай», – фыркнула девушка, чувствуя, как её буквально распирает от этих самых переживаний.

Правда, причин для сего ей хватало с лихвой. Самой малой из них было та, что опоздав, она лишилась возможности сказать Анне и Адаму то, что хотела и между ними, вскоре вновь встанет расстояние не в одну сотню миль. Только тут уж ничего не поделаешь и придётся воспользоваться телефоном, для исполнения сей благородной цели, хотя девушка предпочла бы видеть лица подружки и бывшего возлюбленного, когда объявит им, что не только простила их, но и намерена сохранить дружбу между ними тремя. Было бы забавно увидеть их вытянутые от удивления лица. Но теперь это можно будет только представить.

Войдя к себе в комнату, Роуз тут же с радостью констатировала тот факт, что прошедшей ночью её безумие не перешагнуло опасную черту, и жилище не претерпело никаких изменений, так что от нудной рутины – уборки, она была избавлена. Поэтому Розамунда могла заняться собственной персоной, по правде сказать, отчаянно нуждавшейся в чистке и мытье, после утренних приключений, из-за которых её легко можно было принять за огородное пугало, по заключению самой девушки, с недовольной гримасой, уставившейся в зеркало, где отражалось её нечёсаное, перепачканное в засохшей крови и грязи, подобие. Так что даже хорошо, что тётя с дядей и Адам с Анной уехали, и она была избавлена от случайной встречи с кем-либо из них, когда выглядит так, что ей впору сниматься в фильме ужасов. Объясниться же так, что бы это звучало вразумительно и правдоподобно уж точно вряд ли бы у неё получилось. Ведь она сама пребывала в растерянности. Правда по утверждению Дерека, родственники вполне были способны развеять её неведенье, на что Розамунда искренне надеялась. Жаль только, что они вернуться только к вечеру. Девушка опасалась, что к этому времени либо погибнет от той неведомой болезни, которая поразила её, ведь без помощи вряд ли одолеет ещё один приступ наподобие уже пережитого, либо сойдёт с ума, думая об этом и строя неведомое количество догадок, задавая себе сотню вопросов, изводя ими свой разум и душу и не находя ответов.

Впрочем, это будет потом, а сейчас Роуз, отрегулировав напор горячей воды, успокаивающе зашумевшей о стенки душевой, скинула с себя перепачканную рубашку, одолженную ей Дереком, и встала под упругие струи, отдавая в их власть своё измученное тело…

На занятия Розамунда всё же опоздала. Учёбу она однозначно нашла предпочтительнее тому, что бы без толку слоняться по пустому дому в ожидании Джона и Лидии, постепенно впадая в депрессию из-за душевных терзаний и тяжёлых мыслей. В школе же хотя бы можно было встретиться с болтушкой Самантой, которая пусть и на время, но всё же могла отвлечь Роуз от навалившихся на неё проблем и подставить дружеское плечо, что бы она могла всласть выплакаться ей в жилетку, изливая горечь своего разбитого сердца. Правда пока девушка привела себя в надлежащий вид, что бы окружающие в ужасе не шарахались прочь, в школу приехала гораздо позже, чем обычно – когда занятия уже были в самом разгаре. Замаскировать под слоем грима лиловые синяки и мешки под глазами, как и скорбно опущенные уголки губ – оказалось делом не простым и требующим время. Вот только если в итоге стараний все внешние следы были тщательно уничтожены косметикой, то вот с потухшими глазами, потемневшими от боли, она ничего поделать не могла. Разве что за стёклами очков. Но, всё же подумав, отказалась от этой идеи, избавляя себя от возможного недовольства преподавателей. К тому же на улице было пасмурно. Моросил мелкий дождик, превратившись в одну сплошную серую завесу из-за которой видимость ухудшилось и Роуз за рулём своего старенького авто с беспрестанно работающими «дворниками», приходилась едва катить по дороге, что бы ненароком не съехать в кювет. Мысленно девушка удивилась тому, что погода на протяжении последних недель лишь радовала жителей Скофхэгэна и, не смотря на конец октября, было довольно солнечно, а теперь будто отражая перемены в жизни и в душе Роуз, внезапно ухудшилась. Свинцовые тучи, затянувшие небеса, готовые вот-вот пролиться холодными потоками дождя, а, может быть, и низвергнуть на головы людей фунты мокрого снега, были теми же самыми что заволокли сердце девушки. А холодный ветер, пронизывающий насквозь и налетавший порывами, словно жёсткие пощёчины, хлестал по лицу, как удары самой судьбы, что той было угодно нанести Розамунде. К тому же что-то ей подсказывало, что ближе к ночи всё могло ухудшиться и, зная, что её ожидает довольно серьёзный разговор с родными, недоброе предчувствие сжимало острыми когтями горло. Отгоняя от себя тревожные мысли, девушка боролось с собой, стараясь не поддаваться тягостной атмосфере, гнала от себя тревожные мысли, и, в то же время, понимала, что те так просто не исчезнут, поэтому сама не замечая как, вдавливала в пол педаль газа, стремясь оказаться среди кипучей жизни, бьющей в школьных стенах, словно живительный родник. Когда же, наконец, та показалась из-за пелены дождя, облегчению девушки не было предела – спасение было близко.

Припарковав машину на стоянке, Роуз, подняв ворот своей не по погоде лёгкой куртки, выскользнула из автомобиля и бегом припустила в здание школы. Правда она всё же успела заметить краем глаза громоздкий внедорожник Дерека. Это значило, что парень так же, как и она явился на занятия. Сие не могло не обрадовать девушку. Мысль, что Дрейк где-то рядом успокаивала и действовала ободряюще. В случае если с ней вновь случиться приступ, он сумеет помочь.

Но если с Д.Д. Роуз была не прочь увидеться, то вот встречи с Эриком, предпочла бы избежать. Но его ярко-красный «Порше» красовался на своём обычном месте и, как следствие, такая возможность не исключалась. Правда после вчерашней безобразной ссоры, когда они наговорили друг другу достаточно неприятных вещей, что бы впредь держаться на расстоянии, Принстон и сам не рад будет перспективе встретиться с Розамундой. Он разочаровался в девушке. Впрочем, может это и к лучшему, ведь Эрик расстанется с иллюзиями и надеждами на её счёт, и тем самым избавит себя от большей боли.