«Придётся чаще смотреть себе за спину» – подумала она с трепетом.

– Даже Мара здесь, – наконец заметил свою подружку Эрик. – Но ты не волнуйся, Роуз, против меня она не пойдёт, а ты под моей защитой.

Только девушка не слушала его, переведя взгляд на второго человека, смотреть на которого боялась до судорог.

Лицо Дерека было более чем безразлично – оно было мертво. Никаких эмоций не прослеживалось на нём. Он только стоял и смотрел на неё. Даже не на Эрика, а лишь на Розамунду, и она чувствовала, как его взор жжёт её, полный презрения и укора, словно она совершила тяжёлый проступок. Как, впрочем, и было, ведь, можно сказать, девушка предала Дрейка и ту магию, что связала было их, пойдя танцевать с Эриком. Разорвала связь, отдав себя во власть другого. Тот хрупкий мосток, что протянулся между ними, рухнул в бездну. И от сознания этого комок встал в горле, затрудняя дыхание, а к глазам подкатили слёзы отчаяния.

Д.Д. же развернулся и вышел вслед за Марой, скрывшись в ночи.

– Дерек, – воскликнула Роуз и шагнула, было, вслед за ним, но её перехватил Эрик и, повернув к себе тихо, но твёрдо сказал:

– Оставь его. Ты ему не нужна, как ты не понимаешь?! Вы с ним не пара!

А девушка, глянув на склонившегося к ней парня, замутненными от невыплаканных слёз глазами ответила:

– Вы мне оба не пара. А теперь отпусти. Мне плохо.

И на глазах у притихших зрителей пошла прочь с танцевальной площадки, где пережила слишком много потрясений. Их для неё было на сегодня достаточно.

Дерек с громким хлопком закрыл за собой дверь и устало привалился к ней, слыша, как звук эхом прокатился по примолкнувшему спящему дому. Мать он не боялся разбудить, зная её привычку выпивать изрядную дозу снотворного перед сном, которая гарантировала той полное отсутствие кошмаров, которые мучили Маргарет после смерти мужа. Так что по этому поводу он не тревожился. А вот его собственное состояние вызывало у парня вполне обоснованное беспокойство. С него градом катился пот, невероятная слабость чувствовалась во всём теле, а беспощадная боль уже вонзила свои острые когти во внутренности так, что казалось, разорвёт в клочья. Голова была невероятно тяжелой и буквально отказывалась соображать. Всё это в целом был явный признак того, что грядёт испытание, которое Дерек вынужден преодолевать раз за разом уже долгие годы, с тех самых пор, когда в нём поселился зверь. Так что сегодняшние его муки лишь разминка, а основное «веселье» начнётся завтрашней ночью, в полнолуние. Но уже сейчас можно было говорить с уверенностью, что потреплет его основательно. Дерек поражался тому, как он вообще добрался до дома, так как сей подвиг помнился ему смутно, и можно было считать чудом, что он сам остался невредим и не изувечил никого. Ведь оборотень перед полнолунием, особенно такой как он – укушенный, хуже пьяного за рулём.

Грудь сдавило, так что Д.Д. начал задыхаться, к тому же одетый на нём пиджак не давал вздохнуть полной грудью. С прошлого года, когда ему довелось одевать в костюм, он раздался в плечах, и теперь верх стал ему тесноват. Поэтому парень довольно безжалостно содрал с себя помеху и бесформенным комком бросил на пол. Однако, даже освободившись от пиджака, ему стало не намного легче. Тогда настала очередь рубашки. Дёрнув за ворот, Дерек досадливо поморщился, потому как, не рассчитав силы, сорвал весь ряд пуговиц, которые рассыпались по полу с тихим стуком. Зато кислорода в лёгкие стало поступать куда больше, и он в который раз подумал, отчего так любит простую одежду, наподобие футболок, не сковывающую человека. А перед превращением это вообще жизненно необходимо. Только вот он вместо этого, как самый настоящий недоумок, напялил на себя костюм, и всё только для того, чтобы пойти на никому не нужную вечеринку, чтобы выполнять навязанную роль наблюдателя. Так что ему можно смело ставить диагноз и выражать сочувствие за столь глупое пренебрежение собственными убеждениями.

Дрейк, тяжело дыша, поглядел в сторону постели, которая, казалось, буквально манила его забыться в её объятиях. Парень понял, что должен во что бы то ни стало добраться туда, иначе он попросту распластается у двери, так как ноги уже едва держали его, и силы, казалось, утекают, как вода.

«Я сделаю это!» – сказал себе Д.Д. и, собрав волю в кулак, оторвался от своей опоры и, медленно переступая, побрёл к кровати, шатаясь, словно пьяный, и рискуя каждую секунду рухнуть без чувств. Тешила надежда, что днём ему станет лучше, правда, это как затишье перед бурей, ведь к ночи всё станет куда хуже, но уже сейчас ему хотелось просто-напросто скончаться. Боковым зрением он заметил отблеск света в зеркале трюмо и невольно вгляделся в его серебристую гладь. Увиденное парня не порадовало, так как на него оттуда глядело бледное, с всклокоченными волосами и осунувшимся лицом существо, отличающееся просто безумным взглядом глаз, горящих по-звериному янтарным огнём и сжатыми в тонкую линию губами.

«Ну и рожа!» – вздохнув, подумал Дрейк и, отвернувшись от собственного отражения, преодолел последний оставшийся до постели ярд и со стоном облегчения рухнул на неё, раскинув руки.

«Я наверно сошёл с ума, раз в таком дрянном состоянии попёрся на праздник к людям! Я же не из чистокровных, которым плевать на всякое там полнолуние! Так что, чёрт возьми, я делаю? Совсем спятил?» – спросил себя Д.Д. минутой спустя, когда способность мыслить к нему вернулась, и тут же сам себе ответил, что наверняка именно так – сошёл с ума. А боль меж тем переключилась на конечности, отнимая способность двигаться.

Размышляя насчёт своего здравомыслия, парень пришёл к выводу, что у него по каким-то причинам стала развиваться наклонность к мазохизму, ведь он, зная, что его ожидает, всё же явился на празднество и даже принял в нём участие! Сие ему удалось наверняка, потому что кто-то наверху просто смилостивился над несчастным безумцем и сдерживал всё то время, что Дерек провёл на вечеринке его зверя в узде, не давая тому бушевать, так что парень чувствовал себя вполне неплохо и первые недомогания почувствовал, уже покидая вечеринку. Зато теперь ему придётся расплачиваться за это сполна.

С губ Дрейка сорвался протяжный стон. Сжав крепко зубы, он тяжело задышал, уткнувшись лицом в матрас, желая наподдать себе самому под зад за никчёмный героизм, на который решился из-за другого рода мук – душевных.

С тех самых пор, как он оставил Розамунду на парковке школы, подчинившись прямому приказу вожака территории, на которой жил Дерек, и опасаясь, что мерзавец может как-нибудь навредить его близким, совесть нещадно мучила его. А ведь в начале, казалось, что так будет лучше. К тому же разлука с Роуз гарантировала, что она не подчинит его себе ещё больше, чем это уже есть. Вот только вышло всё совсем наоборот. Парень стал жалеть, что так сразу поддался Эрику, хотя вполне мог воспротивиться его тирании. Ведь лучше не стало ни на йоту, Дереку досталось сполна. Среброволосая пигалица, которую весь этот месяц он всячески избегал, стала его личным проклятьем, а её путы, казалось, ещё крепче привязали его к ней. Дерек игнорировал её, а она в ответ сверлила его яростным взглядом на уроках, не давая сосредоточиться и являлась перед ним во снах, и вообще, стоило Дереку лишь закрыть глаза. Он мучился от одиночества и тоски, проклиная самого себя, а девчонка развлекалась с Эриком, заведя с ним дружбу и отказавшись от своей былой неприязни. Так что в скором времени и ревность свернулась у Д.Д. в груди, он и глазом не успел моргнуть. В итоге всё привело к тому, что у него из рук всё стало валиться, а ребята из мастерской начали подозрительно на него коситься, но из-за того, что характер также претерпел изменения в худшую сторону, они благоразумно молчали и обходили босса стороной. Лишь Тони как-то подозрительно усмехался, что не могло не раздражать парня, отвечая на его вопрос насчёт веселья тем, что юноша сам всё скоро поймёт. Он не верил, но к концу второй недели, когда душевные силы были на пределе, Дерек вдруг прозрел и открыл для себя, почему всё, что касается Розамунды Сент-Джеймс, задевало его за живое, а её всё более тесные отношения с Эриком буквально приводили в бешенство. Не сразу, но парень понял, что по самые уши, до потери дыхания и сумасшедшего сердцебиения влюбился. И в кого?! В самую неподходящую для этого особу! Только вот сердцу не прикажешь, а оно тосковало только по среброволосой девчонке. Что и говорить, сие откровение не вызвало у парня восторга и эйфории, более того – привело в отчаяние. Никогда прежде он не сталкивался со столь глубоким чувством и теперь, ощутив, просто не знал, как избавиться, успев хлебнуть его безответной горечи. Ведь счастья любви ему никогда не испить, между ним и девушкой лежала громадная пропасть, а без неё, как Дрейк уже понял, мало что будет в радость. Так что здесь было, от чего приходить в отчаяние и утратить присутствие духа. Однако именно это чувство стало той причиной, из-за которой парень нарушил своё обещание держаться как можно дальше от Роуз, данное своему недругу, и предпринял по этому поводу вылазку на праздник, хотя знал, что с ним будет твориться затем.