– Эрик хватит!- перебила его Роуз. – Не начинай сначала. Я прекрасно знаю о твоём отношении к Дереку. Но мы, уже решили этот вопрос. Точка. К тому же если ты про то, что в стае отслеживается жизнь каждого и то, что молодняк холят и лелеют после первого обращения – то это я знаю. Среди сородичей больший шанс выжить. Когда ты один тебе никто не поможет.

– Ну, если говорить очень обобщённо, то так. Каждый из оборотней обладает биополем, но в одиночку оно слишком слабое и не может защитить наши обострённые чувства от внешних раздражителей. Однако когда мы объединяемся в стаю, мы объединяем наши биополя, которые слившись, становятся прочным «коконом». Это же приводит и к слиянию связей. Мы семья Роуз, если ты ещё этого не поняла. Взаимодействуя, мы, защищаем один одного. Однако это становиться невозможным, если члены стаи разрозненны и живут на больших расстояниях друг от друга. Выехав за пределы Скофхэгэна, мы отделились от нашей семьи, вышли из-под защиты общего биополя, и связь стала не стабильной. Поэтому мы не можем существовать по отдельности и в городах как Лос-Анджелес, – закончил своё пояснение Эрик.

Из того что Роуз услышала, предстоящие перспективы благополучных каникул в Лос-Анджеле, становились всё более призрачными.

– Но когда ты касаешься, мне легче…

– Потому что я вожак, я сильнее других, как и моя аура. Объединившись с твоей, мы можем поддерживать удовлетворительную защиту для нас обоих. Но скоро ты останешься одна.

– И что же мне делать в таком случае? – нахмурившись, поинтересовалась Роуз.

– Я так понимаю, не ехать ты не можешь?

– Не могу.

– Тогда держись подальше от людных мест и постарайся расслабиться, иначе можешь оказаться в таком водовороте запахов, звуков, вкусов, что твоя нервная система даст сбой, и ты окажешься в коме – это в лучшем случае.

– А в худшем? – Роуз ужаснулась, как тонко прозвучал её голос, что и говорить, Эрик успел её хорошенько запугать

– А в худшем сойдёшь с ума. И я не запугиваю тебя Роуз, а только пытаюсь донести до тебя всю опасность, которая будет тебя поджидать по прилёту, – взгляд парня был полон беспокойства, на скулах ходили желваки. – Поэтому я очень надеюсь, что мистер Сент-Джеймс быстро пойдёт на поправку, и ты вернёшься. Будь моя воля, я бы никуда тебя не отпустил.

– Да, я знаю.

Но Роуз не была бы собой, если бы испугалась и позволила Эрику вернуть её в лоно стаи. В конце концов, никогда не поздно вернуться, но для начала хотелось бы попробовать рискнуть.

Весь оставшийся путь до Августы они проделали молча. У каждого было о чём подумать.

К зданию аэропорта они подъехали за пять минут до начала регистрации на рейс. Долго кружив, Эрику всё же удалось найти место и припарковать машину.

– Давай попрощаемся здесь. Не нужно провожать меня дальше, – предупреждая действия парня, попросила Роуз, крепко сжав его руку и не давая вылезти из машины.

Эрик явно был не доволен, но спорить не стал.

– Будь осторожна Роуз. Очень хотелось бы получить тебя назад целой и невредимой.

– Не волнуйся, я запомнила все, что ты сказал и постараюсь выжить, – улыбнулась девушка.

– Уж постарайся, – усмехнулся парень в ответ, но напряжение, которое тот излучал, так и не спало.

– Тогда до скорого?

– До скорого. Я жду твоего звонка.

– Окей, – Поколебавшись секунду, она всё-таки протянула руку и, притянув Эрика к себе, легко коснулась его щеки губами, в чуть уловимом поцелуе. А в следующий миг, потянув за ручку двери, быстро вылезла из машины.

– Береги себя, – сказал ей в след Эрик.

Роуз кивнула и, улыбнувшись, захлопнула дверь.

Щёлкнул замок багажника открываясь. Забрав свою сумку и закинув её на плечо, девушка направилась в здание аэропорта.

Роуз была истощена и измучена.

Расставшись с Эриком, она ещё не понимала, что её ожидает… Правда открылась чуть погодя, когда девушка шагнула в двери аэропорта Августы. В ту же секунду она была буквально оглушена. Её атаковал целый шкал запахов, которые смешиваясь, превращались в удушающую смесь, забившую нос так, что сквозь неё с трудом поступал в лёгкие кислород. Разнообразные духи и пот, запах чистящих средств, дешёвого кофе из автомата, сигаретного дыма и фаст-фуда – всё это было как яд, для чувствительного обоняния оборотня, способного улавливать множества оттенков одного аромата. А в ушах стоял гул из-за галдящих на все лады голосов толпы людей, треск и гудение работающих кондиционеров, хлопанье дверей, скрип сидений, шорох страниц, шум отодвигаемых стульев и множества других звуков от которых стало ломить виски, а голова налилась тяжестью. Даже просто от общей атмосферы, царящей в здание аэропорту, ей словно по оголённым нервам прошлись наждачной бумагой. Волчица внутри Роуз буквально взбесилась, понимая и разделяя её состояние.

«Возьми себя в руки Розамунда! Расслабься! Вспомни, чему тебя учил Эрик» – уговаривала себя девушка, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу.

– Вам плохо? – внезапно услышала она рядом с собой участливый голос, и чья-то рука коснулась её плеча.

Роуз приложив усилия, отлепила руки от лица, в которые инстинктивно уткнулась, как ребёнок, пытаясь спрятаться от всего, что на неё навалилось. Рядом с ней стояла миловидная блондинка в тёмно-синей униформе стюардессы с чемоданом в руках.

– Девушка, вам плохо? Я могу помочь добраться до комнаты отдыха, она здесь на втором этаже. Или может вызвать врача? – предложила сердобольная женщина.

Удивительно, но это искреннее сочувствие и обеспокоенность помогли Роуз, наконец, взять под контроль своё состояние. Она расслабилась и постаралась не «прислушиваться» к своим обострившемся органам чувств, словно заблокировав их. Она будто отгородилась от всего. Стало не в пример легче. Медленно вздохнув и выдохнув, Розамунда улыбнулась.

– Нет, не надо. Уже всё в порядке. Просто немного закружилась голова. Спасибо и извините.

– Наверное, просто переволновались перед полётом?! Я тоже, когда только начинала работать стюардессой, частенько переживала такие же приступы. Но со временем всё проходит, привыкаешь, – пожала плечами женщина. – А вам советую, выпить сейчас стаканчик апельсинового сока. Мне он всегда помогал.

Роуз сомневалась, что её желудок способен что-либо принять, но была благодарна за заботу.

– Непременно так и сделаю. Спасибо.

– Ну, тогда удачи и хорошего вам полёта, – улыбнулась та в ответ и пошла прочь.

Между тем началась регистрация на рейс и Розамунда, сверившись с табло, пошла к нужной стойке. Людей было немного, поэтому эта процедура закончилась быстро. Сдав багаж и получив бирку и штамп в документы, девушка направилась дальше по проходу в зал ожидания. И уже там, примостившись в уголочке, терпеливо дожидалась посадки.

В аэропорт Лос-Анджелеса Розамунда прилетела в половине одиннадцатого ночи и была этому просто безумно рада. Как оказалось, обратившись и став полноценным оборотнем, к её обострённым чувствам и появившейся агрофобии, добавились проблемы с обострившейся аэрофобии, словно и без этого ей было мало неприятностей. Весь полёт Роуз провела, вцепившись намертво в ручки кресла, с наглухо закрытым иллюминатором рядом с которым ей «повезло» сидеть, напряжённая как струна. Вой турбины, лёгкое поскрипывание сидений и понимание того, что от земли её отделяют многие мили, рождали внутри девушки панический страх. Её белое как простыня лицо напугало соседей, пожилую чету, сидевших в соседних креслах. Видимо решив, что она едва ли не при смерти (что было не таким уж далеким от истины), супруги позвали стюардессу, которая участливо предложила ей воды. Но Роуз предпочла бы снотворного или чего-нибудь покрепче воды, что бы отрубиться и очнуться только по прилёту. Но ни на одно из средств желанного успокоения здесь ей рассчитывать не приходилось, поэтому отказавшись от питья, Роуз заставила себя откинуться на сидение, закрыть глаза и отвернуться к иллюминатору, дабы и дальше не пугать и без того встревоженных соседей, своим перекошенным лицом и расширенными от страха глазами. Однако нельзя и передать, чего ей стоило сохранять хотя бы подобие спокойствия, когда самолёт попал в зону турбулентности и их, немного потрясло, или когда шёл на посадку. Розамунде едва не взвыла от животного ужаса накатившего как цунами и затопившего её. Поэтому едва они приземлились, она одной из первых рванула к трапу, ещё до того как стюардесса объявив о благополучной посадке, разрешила покинуть места, чем заработала недовольное замечание бортпроводницы. Но Роуз, почувствовавшую приближение долгожданной свободы и освобождения из стального летающего гроба, в который девушка была заключена на протяжении нескольких часов, уже ничего не могло остановить и заставить сидеть на опостылевшем сидении, где она пережила самые жуткие минуты в своей жизни. Едва люк открылся и пассажирам позволили выйти, девушка буквально вприпрыжку спустилась по трапу. Нельзя было и передать то облегчение, что она испытала, когда её ноги коснулись земли. Казалось, все кости в теле превратились в желе, а напряжение, сковывавшее Роуз во время перелета, наконец, покинуло её. Даже предстоящая транспортировка на автобусе до здания аэропорта, казалась из самых приятных поездок, что ей пришлось пережить. Думать о том, что ей придётся вскоре лететь обратно, девушка категорически отказывалась. По крайней мере, пока.