— В каком районе вы живете? — поинтересовался он.

— Ист-Виллидж, Алфабет-Сити.

— Ничего себе! Где же?

— Дом пятьсот семьдесят один по Шестой Ист-стрит, — ответила Дина и с надеждой добавила: — Вы наверняка знаете, где это.

— Да мы с вами соседи.

— А вы где живете?

— На Десятой Ист-стрит, между Первой и А.

— Вот как? Я знала, что вы живете недалеко от центра, но…

Дина смолкла и лишь повела плечами, не договорив, когда медсестра — или официантка, или кто она там — выставила на столик новые бокалы.

— Спасибо, — поблагодарил Питер и подбородком указал на бокал перед Диной: — Ну-ка, дайте я догадаюсь: «Квантро» со льдом?

— Да тут и гадать нечего — слишком просто, — ответила она. Такой коктейль пила Анжела в конце романа: единственный порок, который она себе позволяла. Он не был связан с ее прошлым.

— Мало ли что, — возразил Питер. — Все надо непременно проверять.

— Напрасно вы так! — воскликнула Дина и сама подивилась своей горячности. — Кое в чем нельзя сомневаться.

Питер глотнул пива, отвел взгляд. Она не сомневалась, что у него не хватило сил смотреть ей в глаза.

Тони Риальто легонько постучал Дину по плечу:

— Я подумал, что, когда приеду в Нью-Йорк, мы с вами могли бы…

Она обернулась и с хирургической точностью полоснула надоедного актера убийственным взглядом.

В другую минуту такая реакция лишь раззадорила бы Риальто. Обычно он за словом в карман не лез; он бы тут же нашелся с остроумным ответом или сказал комплимент, который растопил бы сердце неприступной красавицы. Но было в яростном взгляде, который метнула на него Дина, что-то такое, отчего Риальто без лишних слов поднялся и перешел к соседнему столику.

Когда Дина снова повернулась к Питеру, он смотрел на нее. Его улыбка застала ее врасплох.

— Я полагаю, это позволяет официально считать вас моей самой преданной поклонницей, — произнес он.

Дина удивилась. Заинтересовалась.

— «Анжела» — моя любимая книга, — призналась она откровенно. Затем прикусила нижнюю губу и, чуть наклонив голову, снизу вверх заглянула Питеру в глаза. — Ваш роман гениален.

— Ух! Спасибо, — пробормотал он, растерявшись. — Но… э-э… видите ли, мне и на ум не приходило, что мои книги кто-то может назвать своими любимыми.

Питер ожидал ответа. Но Дина уже сказала все, что хотела; по крайней мере, сейчас она не собиралась что-либо добавлять. Лишние слова только подпортят удовольствие, которое они способны принести.

И единственное, чего она желала, — это остаться с Питером наедине.

Бар закрылся. Артисты и рабочие сцены, разбившись на маленькие группки, разговаривали на тротуаре. Будь Дине хоть какое-то дело до Тони Риальто, она бы заметила, что его нет здесь: отшитый ею актер давно уже потихоньку сбежал из бара — после того как без нужды отлучился в туалет. Режиссер Сэм опять что-то втолковывал Питеру. Дина смотрела на них и невольно трогала пальцем губу, задаваясь вопросом, как скоро помаде предстоит сойти.

— Еще раз спасибо, — Сэм пожал руку Питеру.

— Не за что, Сэм, я и сам получил большое удовольствие. Ей-богу.

Питер повертел головой, словно что-то выискивая. Улица, где они стояли, не казалась опасной. Просто темно. Тротуары заросли травой, возле них притулились дешевые автомобили. Жители в двухэтажных кирпичных домах и в старых, построенных еще в восемнадцатом веке зданиях мирно спали.

— Высматриваете такси? — догадался Сэм.

— Правильно, — согласился Питер. — Но, по-моему, такси мне не светит?

Режиссер развеселился:

— Вот чертовы нью-йоркцы. Вам нужно в гостиницу?

— Да, если вас не затруднит. — Питер повернулся к Дине: — Где вы остановились?

— В «Бест Вестерн» напротив Капитолия,[1] — ответила она.

Питер улыбнулся, приятно удивленный. На то она и надеялась.

Сэм махнул рукой в сторону древнего понтиака:

— Тогда идемте. Мне в вашу сторону.

Стоя у гостиницы «Бест Вестерн», Питер и Дина провожали взглядом машину Сэма; габаритные огни погасли во тьме, точно закрылись два красных глаза.

Было холодно. Ни людей, ни машин, ни единого звука. Дина не решалась взглянуть на Питера, боясь, что выражение лица ее выдаст. Поэтому она глядела на подсвеченный прожекторами, золотисто сияющий в ночном небе купол Капитолия, сложив руки, как для молитвы. Ей нужны были силы.

— Подниметесь ко мне чего-нибудь выпить? — предложил Питер.

— Не знаю, — она обернулась, — по-моему, я и так уже пьяная.

Он улыбнулся.

У Дины дух занялся.

— Бокалом больше, бокалом меньше — никакой разницы, — Питер с безразличным видом пожал плечами.

Дина всмотрелась в его лицо, пытаясь угадать, о чем он думает. Быть может, они оба хотят одного и того же? Или Питер всего лишь проявляет учтивость?

— Я думаю, в мини-баре найдется «Квантро», — добавил он, как бы уговаривая. Как будто ее нужно было уговаривать!

Крепко зажмурясь, Дина сделала глубокий вдох; ночной воздух был чистый, бодрящий, почти как мятный леденец. Медленно-медленно выдохнув, она улыбнулась и открыла глаза.

— Ну если так, то пойдемте.

Не мчалась же она в этакую даль лишь для того, чтобы смотреть дурацкий спектакль.

— Зеленый значит «входите», — сказала Дина.

Они стояли в коридоре, у двери под номером 506. Питер возился с магнитной карточкой — вставлял ее в щель, ожидая, что красный свет сменится на зеленый и дверная ручка подастся, вынимал, вставлял обратно. С третьей попытки удалось войти.

Его номер был чист, скучен и напрочь лишен всякой индивидуальности. Белые стены, две односпальные кровати с покрывалами в цветочек; на каждой подушке лежал сомнительного вида леденец в обертке. Над кроватями висели репродукции пейзажей. Пейзажи такие, что лучше бы их не рисовали, а художника вообще нельзя было подпускать к кистям и краскам. В ногах кровати, что стояла ближе к двери, находился шкаф, служивший одновременно комодом, мини-баром и подставкой для телевизора. Возле второй кровати стоял маленький столик с двумя стульями, задвинутый в угол между окон, из которых открывался вид на одно из двух озер, разделяющих Мэдисон пополам. Питер никак не мог вспомнить, какое именно озеро — Мендота или Монона. Он спрашивал у администратора гостиницы, когда приехал, да только это, казалось, было уже сто лет назад.

Питер давным-давно не останавливался в гостинице один, не любил он путешествовать в одиночку. В компании гораздо веселей осматривать достопримечательности, вслушиваться в непривычные звуки, смеяться над чем-нибудь смешным. И уж конечно, вовсе незачем одному лежать в постели. Куда как лучше, если есть кого обнять.

Он открыл шкаф и пригнулся, отпирая минибар — маленький встроенный холодильник. Ключ торчал в нехитром замке, словно так и надо: как будто всё в Мэдисоне на доверии, о преступлениях здесь слыхом не слыхали, и любой пьяница, проникнув в номер, отнесется к замку с уважением и не тронет содержимое бара.

Из открывшейся дверцы вылетело облачко пара. В холодильнике оказались пакетики с миндалем (причем наценка была несусветной), жестянки с чипсами, бутылки с питьевой водой, затем лимонад всех сортов, каких только душе угодно, а также импортное и местное пиво. На дверце теснились малюсенькие бутылочки с дорогими благородными напитками.

Пиво, скорей всего, дрянное, а напиток для Дины придется готовить самому. Прикинув, что все удовольствие обойдется ему в двадцать долларов, Питер достал импортное пиво и бутылочку «Квантро», а из морозилки прихватил формочку с кубиками льда. Сосредоточился на деле, вынул из упаковки второй из двух стаканов, полагавшихся ему в номере, — первый он уже использовал, поставив в него зубную щетку, — и бросил в стакан горстку льда. Отправил формочку обратно в морозилку, открыл «Квантро», вылил густой ликер на лед, затем открыл свое пиво и с напитками в руках повернулся наконец к Дине.