Это был воскресный ритуал, которого Гручо ожидал с еще большим нетерпением, чем Питер. Похоже, у пса был свой собственный внутренний календарь — что-то вроде будильника, который аккуратно, звонил раз в семь дней. И вот сейчас Гручо сидел возле постели, со стороны хозяина, держа в зубах поводок, и тихонько поскуливал. Деликатный скулеж разбудил Питера: он приоткрыл один глаз, поглядел на табло своего древнего радиобудильника. Семь тридцать. Питер открыл второй глаз и встретился взглядом с Гручо. Пес точен как часы.

Его внимание привлек заголовок в газете. Ничего нового — и одновременно Питер был потрясен. Смерть человека, которого знаешь, всегда глубоко задевает. Особенно если он был убит.

Газеты «Санди Нью-Йорк пост» лежали огромной грудой, высотой в половину человеческого роста. На первой странице красовался жирный заголовок: «Убийство в Вест-Виллидж». Тут же была фотография «владельца ресторана» Джеффри Холливелла, смотрелся он на фото не ахти. Снимок с пьяной вечеринки: глаза стеклянные, непослушные губы не могут сложиться даже в злобный оскал, сбоку прижалась какая-то женщина — видна лишь часть щеки. Впрочем, и на этом черно-белом снимке можно было разглядеть истинную суть Холливелла.

— Вам стул принести? — пробулькал кто-то над ухом. — Чтоб удобнее было? — Бульканье звучало саркастически.

Питер оторвал взгляд от фотографии. К нему обращался владелец газетного лотка — с белыми бакенбардами, в бейсболке, рукава спортивной рубашки закатаны до локтя, в замызганном фартуке с логотипом «Нью-Йорк таймс», полуоторванные карманы висели. Продавец был рассержен, он был нью-йоркцем.

— Извините, — пробормотал Питер.

— Вам тут не библиотека.

— Да я знаю, я… — Питер взял три толстые газеты и протянул деньги. — Забылся. Ну, вы понимаете.

— Конечно, — продавец газет дал сдачу.

Питер потянул Гручо за собой.

— Пойдем, парень, — сказал он, удерживая под мышкой тяжелую кипу бумаги.

Отойдя на пару шагов, Питер услышал за спиной слова, обращенные к следующему покупателю:

— Развелось их в городе — кишмя кишат.

Она ожидала его, сидя на лестнице перед парадной дверью. Курила сигарету, зажав ее между указательным пальцем и большим, прикрывая ладонью, словно защищая от ветра и дождя. Ее бывший напарник, он же бывший любовник, как-то сказал, что она курит, как мужчина. Она ответила, что он трахается как девчонка. На этом они и расстались.

Когда Питер подошел к дому, она затоптала окурок и поднялась, отряхнула ту скудную пыль, что могла пристать к темному костюму, пока она сидела на чистой бетонной ступеньке.

— Питер, — проговорила она.

— Детектив Росси, — откликнулся он. — Вот так сюрприз. Надеюсь, вы в гости пришли?

— Не совсем так.

— Не совсем? — переспросил он.

Она заговорила о другом:

— Как поживаете?

Казалось, он не услышал вопроса:

— Вы тут сидели, ждали. Хотите… мм… подняться ко мне?

— Нет. Может быть, в следующий раз. Это займет всего минуту. Я расследую убийство Джеффри Холливелла.

Питер похлопал ладонью по газетной кипе под мышкой:

— Я только что узнал.

— Вы с ним были знакомы, верно?

— Однажды разговаривал.

— Только раз?

— Да. Мне хватило. А что?

— Я обнаружила ваше имя у него в записной книжке.

Питер промолчал.

— Вы получали от него информацию для «Анжелы»?

— Возможно.

— Что значит «возможно»? Да или нет?

— Получал, — неохотно признал Питер.

— Вы встречались с кем-нибудь из его, — она постаралась подобрать наименее резкое слово, — коллег? — Однако произнесла его так, что вместо «коллег» ясно прозвучало: «соучастников».

— Из тех, кто желал бы его смерти? — уточнил Питер.

— Да, это бы очень помогло.

— Нет, детектив, не встречал, — ответил он с улыбкой.

— Как Холливелл вам помог? — поинтересовалась она. — Если вы не против, что я об этом спрашиваю.

— А был бы я против?

— Все равно расскажите.

— Он помог мне найти Анжелу, — сказал Питер.

— Это немало, как вы считаете? Притом что я не припомню его имени среди тех, кому автор выражал благодарность.

— А я и вашего там не припомню. Некоторые люди предпочитают, чтоб их имен не называли.

Она согласно кивнула, отлично зная, что часто так лучше всего. Самое правильное — остаться безымянным, неприметным, невидимым — и не накликать бед на свою голову.

— Как вы с ним познакомились? — спросила Росси.

— Он — приятель моего агента, Майка Левина.

— Левин — ваш литературный агент? Вот почему имя мне показалось знакомым. Ему-то вы благодарность в книге выражали, я не ошиблась?

— Конечно. Без него мой роман в жизни не вышел бы. А что?

— Он тоже есть в записной книжке Холливелла.

— Я не сомневаюсь, что имен там — длиннющий список.

Согласно кивнув, Росси вытащила новую сигарету из уже изрядно похудевшей пачки. Распрощалась с Питером и закурила, шагая прочь.

— Что правда, то правда, — проговорила она, обращаясь сама к себе, — список там бесконечный.

Сцена была умиротворенной и не вполне реальной, больше похожей на фотографию счастливого семейства. Вроде рекламы, которую можно увидеть в метро: идеальная семья и их пристрастие к чтению «Санди таймс».

Три купленные Питером газеты были распотрошены и разложены по разделам, кое-что сразу же выброшено, и каждый сидел над своими любимыми страницами. Питер на диване изучал рецензии на книги, и его внимания ожидал раздел «Искусство и досуг». Джулианна за столом читала «События недели». Сидя за своим маленьким столиком, за которым обычно готовила домашние задания, Кимберли рассматривала фотографии в разделе «Отдых и путешествия», выбирая тот самый лучший пляж, на который они поедут в следующий отпуск. Даже Гручо, лежа перед телевизором на довольно-таки потертом персидском ковре, вытянул передние лапы поверх страницы «Светская жизнь» и от скуки жевал ее уголок.

В это воскресенье было тихо, но не так умиротворенно, как всегда. Питер не столько читал, сколько перелистывал страницы и не стал даже просматривать рейтинги книжных продаж, где на верхних позициях были названия, которые он с огромным удовольствием скинул бы вниз. Даже типографская краска не запачкала ему пальцы. А читать «Нью-Йорк таймс» и не запачкаться — все равно что не читать газету вовсе.

— Папа, ты как? Не так? — спросила Кимберли, которой, очевидно, не понравилась подборка пляжных фотографий на этой неделе.

Прежде чем ответить, Питер бросил взгляд на жену. Джулианна явно тоже считала, что с ним что-то «не так». Питер перевел взгляд на дочку и поманил ее к себе. Кимберли охотно подсела к отцу на диван.

— Папа очень старается закончить свою новую книгу, — сказал он, — поэтому… мысли у меня…

— Перепутываются? — подсказала умная шестилетняя дочь.

— Вот уж верно замечено, — Джулианна вслед за Кимберли перебралась на диван.

— Ну да, вроде того, — согласился Питер. — Скажем так: я рассеянный, потому что думаю о своем.

Кимберли оценивающе посмотрела на отца, наморщив лоб; морщинок образовалось не по годам много.

— А когда ты закончишь?

— Скоро, Тыковка.

— Когда «скоро»? — настаивала она.

— Тебе нужна точная дата?

— Ты всегда хорошо укладывался в сроки, — вставила Джулианна.

Четко обозначенные сроки Питер любил — в те времена, когда был газетным репортером. Даже те сроки, которые назначал себе сам. Они придавали четкость его довольно-таки неорганизованной жизни. Добавляли свет в конце туннеля, когда он писал рассказы… или роман. Без них этот туннель был бы темен и вечен, как путешествие к центру Земли. Или как дорога в ад.

— Ладно. Хм… — Он задумался, подсчитывая в уме, сколько глав еще нужно доделать, вставить кое-какие подробности, кое-что добавить к сюжету, затем прочитать последний раз все целиком, вылавливая опечатки. На полях газетной страницы Питер нацарапал несколько цифр, скроив гримасу комической задумчивости и насмешив этим Кимберли.