Он так медленно крутился.

Дважды подумаешь, прежде чем наберешь чей-то номер.

Дело требовало огромной сосредоточенности. Пожалуй, с ним могло сравниться вдевание нитки в игольное ушко или операция на мозге. На своем компьютере Питер играл в Творца, создавая жизнь и смерть, даруя счастье, разбивая сердца, порождая унижение и горести.

Он яростно сражался со словом, которое должно было вернее всего передать авторскую мысль. Наказывал его, путал с другим, использовал в неправильном смысле, порой просто задумчиво созерцал. Трудился над сравнением, стремясь сделать его точнейшим в нюансах, таким, чтобы идеально ложилось в текст. Питер весь ушел в работу: он старался описать, что ощущала Анжела в ту минуту, когда обнаружила, что человек, которому она доверяла, ее обманул. Очень нелегкое дело… Внезапно зазвонил телефон. Необходимая сосредоточенность, все творческое настроение вмиг рухнуло, как если бы в окно со страшным звоном влетел футбольный мяч.

— Черт! — вскрикнул Питер, а сердце бешено заколотилось, словно готовясь разорваться. Он схватился за грудь, воздуха не хватало. Когда это было, чтобы ему не хватало воздуха? — Алло! — рявкнул он, выхватив беспроводную трубку из гнезда. Грубо рявкнул, сердито. В трубке молчали, и Питеру пришлось повторить: — Алло. Кто это?

Он уже приготовился дать отбой, когда прозвучал ответ:

— Привет, говорит Дэвид из компании «Верайзон», я хочу рассказать вам об интересном новом предложении, которое позволит с большим удобством звонить по междугородной связи.

Питер не заметил, что Джулианна появилась на пороге кабинета: встала, прислонившись к косяку, как обычно, наблюдая за ним со спины. Иначе он бы, наверное, ответил помягче:

— Да вы знаете, на хрен, который час?! — Он швырнул трубку в гнездо, пристукнул сверху, жалея, что это не старый добрый аппарат со звонком, который жалобно звякнул бы от такого обращения. Новые технологии порой смягчают драматизм событий.

— Тебе пытались что-то продать? — осведомилась Джулианна, слегка озадаченная вспышкой мужа.

Питер стремительно обернулся, точно готовый отразить нападение. Опомнился, задавил раздражение.

— Что? А, да. Продать, — пробормотал он и принужденно засмеялся. Кажется, нервы у него разгулялись.

В висках гулко стучала кровь, когда Питер вновь обернулся к телефону, ожидая, не зазвонит ли он по второму разу. Джулианна подошла и положила руки ему на плечи, погладила:

— Думаю, ты так напугал продавца, что он не решится попытать счастья снова.

Ее руки гладили, растирали ему плечи. Упоительные прикосновения.

— Кто-то у нас взвинчен, — сказала она.

Питер взялся за мышь и закрыл окно на экране компьютера. И самому надо было отвлечься от работы, и Джулианне ни к чему видеть написанное. Пояснил:

— Работал над трудной сценой.

— Хочешь о ней рассказать? — предложила жена.

— Я когда-нибудь рассказываю?

— Нет. Но я всегда спрашиваю.

Она в самом деле постоянно интересовалась, стремилась хоть как-то помочь. Однако Питер решительно не желал обсуждать то, что пишет. Чувства его героев были слишком откровенны, неприкрыты, слишком знакомы. Его чувства. Иногда — ее. Питер описывал то, что лучше всего знал, что он переживал, что его сильней всего пугало. Обсуждать это в процессе работы никак невозможно.

— Анжела поняла, что нужно убить человека, которому она прежде верила, — услышал он свой собственный голос.

Руки жены, массировавшие ему плечи, замерли. Остались лежать неподвижно, и лишь один палец тихонько щекотал мочку уха. Помолчав, Питер повернулся к ней лицом:

— Трудно убить человека, которого знаешь.

Джулианна взяла его за руку:

— Пойдем-ка в постель. По-моему, ты этой ночью уже достаточно поработал. Идем: сейчас отвлечешься от книги, а завтра снова приступишь на свежую голову.

Питер резко потянул жену на себя, так что Джулианна плюхнулась ему на колени.

— Отвлеки меня прямо здесь, — попросил он.

— В кабинете?

Он протянул руку — мелькнула сталь, и на запястьях Джулианны защелкнулись наручники. У нее расширились глаза, она задохнулась от удивления; не так уж часто Питеру удавалось застать ее врасплох, удивить чем-нибудь после стольких лет совместной жизни.

— Понять не могу, что это на тебя нашло, — Джулианна прильнула к мужу, целуя его, покусывая ему верхнюю губу.

— Но тебе нравится?

— Пока — да.

Руки у нее дрожали, точно у наркомана, который держит дозу, предвкушая, как сейчас ему снова станет хорошо.

По-прежнему «Глава первая», все та же первая страница. Дина так и не прочла ни строчки. Она все еще не была готова приступить к чтению.

Подумав хорошенько, она положила на место титульную страницу и подняла взгляд от рукописи. Со стены на нее смотрели синие глаза рок-звезды — певца, которого уже не было в живых. Ее первое увлечение, первая истинная любовь. Выстрел из ружья себе в голову — и его жизнь оборвалась. Такое прекрасное будущее не настало! Однако афиша с его фотографией по-прежнему висела у Дины в комнате — в память о том, чего не могло случиться. Что-то вроде надгробного слова на похоронах щенячьей любви.

Глубоко вздохнув, Дина обернулась к выставке своих плюшевых друзей на книжных шкафах у противоположной стены. Самый старый, мудрейший, здоровенный плюшевый медвежонок сидел по центру, одетый в комбинезон. Дина звала игрушку Господином Зеленые Штаны, хотя комбинезон был синий. В сущности, для стороннего глаза, ничто не оправдывало его чудное имя.

Дина села в постели, улыбнулась медвежонку. Овальный витраж у нее над головой рождал на противоположной белой стене картину: удивительно безмятежное изображение Девы Марии. В лунном свете густые тона цветного стекла ложились на стену нежной пастелью. Кровать Дины стояла под окном — точь-в-точь как рабочий стол Питера. Чрезвычайно правильное местоположение.

Дина отложила рукопись. Положила ее на стол — точно так же, как она лежала у Питера, на левом углу. Рядышком с записной книжкой — той самой, в которой Питер делал заметки, готовясь писать «Анжелу по прозвищу Ангел». Пока он доставал из тайника футболку с картинкой, Дина прикрыла книжку страницами распечатки — еще теплыми, прямо с лотка принтера, а затем прихватила книжку с собой. Украла все те мысли и решения, которые сделали первый роман таким жизненным.

Анжела реально существовала. Дина была Анжелой. И записная книжка была их свидетельством о рождении.

Дина взяла ножницы и журнал по психологии, который купила сегодня за 25 центов, и снова удобно устроилась на постели. Начала перелистывать страницы, не глядя на фотографии и картинки, просматривая исключительно заголовки, выискивая статью, из-за которой, собственно говоря, и потратилась на журнал. Отыскала ее на восемьдесят восьмой странице. Статья называлась «Принцип Питера». Дина аккуратно вырезала слово «Питер».

Положила вырезку на ладонь, рассматривая имя. Прямоугольная бумажка с черными буковками. Дина смотрела на нее так долго, что начало всерьез казаться, будто она может заполучить Питера, сделать его своей собственностью — и затем смять, раздавить, уничтожить. Прекрасная перспектива… Дина отбросила журнал на груду газет и журналов в углу, их накопилась уже здоровенная гора.

Затем она слезла с кровати, взяла со стола клеящий карандаш и подошла к книжному шкафу. Опустилась на колени, снизу вверх глянула в коричневые глаза-пуговки Господина Зеленые Штаны и надавила на нижнюю полку шкафа. Раздался щелчок, полка уехала назад и открылась, будто воротца. Дина прихватила карманный фонарик, скорчилась и нырнула в темноту тайника, закрыв за собой потайную дверь.

Сжавшись в комок, прижимая колени к груди, она посветила фонариком, отыскивая свободное местечко на стене. С трудом нашла — стенки тайника уже были обклеены сплошь — и приклеила туда новую вырезку. Посмотрела, как отличается шрифт на ней от соседних. Дина уже потеряла счет: сколько раз она вырезала имя «Питер» из газет и журналов, сколько раз клеила его в своем тайнике, сколько раз читала его здесь вслух… Наконец, сколько часов она провела в этом месте, похожем на гроб, со всех сторон окруженная Питером.