— Ну, в общем… э-э… наверное, хорошо. В смысле… понимаешь, для меня закончить книгу — всегда немного странно. Словно порвать дружбу с хорошим человеком.

— На этот раз у тебя не дружба была, а любовный роман, — заметила Джулианна со смехом.

— Почему это вдруг?

— Ой, брось. А то будто я не знаю, что ты был по уши влюблен в Анжелу. Оттого и не мог с ней расстаться.

— Она — выдуманная, — возразил Питер.

— Это ничуть тебе не мешало ее желать, — игриво заметила жена. — Но я не в обиде. Можешь влюбляться во всех выдуманных девиц, каких твоей душе угодно. Только настоящее оставь для меня!

Джулианна ушла, но перед тем подарила ему завлекающую улыбку, приправленную искренним обожанием.

Клочья футболки у двери она так и не заметила.

На фасаде с левой стороны здания.

Два окна. Голые — ни занавесок, ни жалюзи.

Он не обратил на это внимания, когда был в квартире; обнаружил только сейчас, глядя на ее окна с улицы. Экая нескромность. Выставляет свою жизнь напоказ — являет ее всем желающим, точно череду цветных слайдов.

Очевидно, ей нечего прятать.

Как давно он тут стоит? Питер вышел из дома днем, а сейчас уже в окнах загораются огни. Но в ее квартире темно. Пока что темно.

Крепко прижимая к себе сумку, ощущая в ней сквозь буйволову кожу пистолет, Питер оглядел улицу, высматривая телефон-автомат. Ни одного не видать. Когда они исчезли с городских улиц? И с ними — анонимность звонка?

Достав свой мобильник, Питер набрал номер Дины по памяти, словно мысленно уже звонил ей тысячу раз. Хотя вовсе не так он представлял свой звонок. В мыслях он просто говорил: «Мне нужно сейчас с тобой встретиться». Однако фантазиям лучше оставаться фантазиями, а не воплощаться в жизнь. Даже мечтам часто лучше не сбываться, оставаясь мечтами. Теперь-то Питер это понимал.

Когда отзвучал первый гудок и раздался звук соединения, Питер не дал Дине и рта раскрыть.

— Ты что вытворяешь?! — рявкнул он.

Ответ оказался неожиданным:

— Ошибка соединения, либо набранный вами номер не обслуживается; пожалуйста, повесьте трубку и повторите вызов.

Питер в ярости уставился на ее окна, желая увидеть, как Дина подсматривает, чувствуя на себе ее взгляд, ощущая ее презрение и насмешку. С какой стати она не зажигает свет? Он снова набрал ее номер — и услышал в ответ то же самое.

Он выключил мобильник; руки чесались швырнуть его наземь или на другую сторону улицы — а еще лучше запузырить Дине в окно на пятый этаж, чтобы разбилось стекло и телефон влетел внутрь.

Вместо этого Питер глубоко вздохнул раз, другой. Сунув трубку в карман, пересек улицу и вошел в дом под номером пятьсот семьдесят один. Правая рука скользнула на дно сумки, чуть только за ним захлопнулась входная дверь.

Вот теперь он положит всему этому конец.

Он постучал.

Ни звука в ответ.

— Дина, открой свою чертову дверь. Я знаю, что ты здесь.

Питер грохнул по двери кулаком.

Ничего. Лишь отозвалось короткое эхо, отразившись от стен с облупленной краской.

Ну этого еще не хватало. Сначала она вторгается в его жизнь, а затем не пускает в квартиру!

Шепча адресованные Дине слова — те, что безумно хотелось ей высказать, — вообразив себе страх, который отразится на лице, когда она поймет, что довела его до последнего предела, Питер оглядел пустой коридор, куда выходили двери квартир, прислушался.

Кругом все тихо. Тогда он примерился — и со всей силы саданул плечом дверь, вышиб ее и оказался в квартире.

Питер не понял, что случилось.

Никак не мог этого объяснить.

Он просто стоял в изумлении, растерявшись.

Включив свет — над головой загорелась голая лампочка, — он осмотрелся. Квартира была совершенно пуста — ни мебели, ни вещей. Никаких признаков жизни либо смерти. Никаких признаков Дины.

Одни лишь голые стены и бетонные полы.

Казалось, тут уже много лет не живут.

В груди сдавило, и стало больно дышать. Питер торопливо прошел к спальне, толкнул дверь, включил свет. Пустая коробка — ни книжных полок, ни тайника, ни витража с изображением Девы Марии, которая благословляла каждый шаг Дины.

Ничегошеньки из того, что Питер себе представлял.

Он заглянул в ванную комнату. Пусто. Одни лишь пятна сырости, да белая плесень, да гнилой запашок.

Питер подошел к раковине, взялся за ее края, пытаясь отсрочить бесславное возвращение вниз, и повернул кран холодной воды. Кран фыркнул, хрюкнул, задохнулся, но затем из него все-таки полилась тонкая струйка. Питер набрал пригоршню, плеснул на лицо, потом еще и еще. Наконец он выпрямился и увидел свое отражение в зеркале.

Бледный, дрожащий, словно увидал привидение.

Или как будто его потерял.

— Чем-то накачался, парень?

Рауль окинул его цепким взглядом; нахмурился озабоченно и в то же время с долей презрения. Он в жизни не пускал на порог наркоманов — и уж конечно, не собирался делать это сейчас. И хотя до сих пор он ни разу не выказал Питеру Робертсону неуважения, ясно как белый день, что настало время дать ему от ворот поворот.

— Нет, я… э-э…

— Чушь!

— Ничем не накачался, — внятно проговорил Питер, собравшись. — Клянусь. — Он оглянулся через плечо, отчего Рауль приоткрыл дверь чуть шире и настороженно глянул на улицу.

— Тогда чего ты тут ищешь? — спросил громила.

— Ничего. Совсем ничего. Я просто… — Он встряхнул головой и постарался сосредоточиться. «Ты это можешь, можешь, можешь», — твердил он себе, думая о Джулианне и Кимберли, и даже о Гручо.

Успокоился, насколько мог. Притушил собственный страх, отогнал паранойю. И твердо проговорил:

— Можно войти?

Рауль еще раз с сомнением в него вгляделся, затем открыл дверь ровно настолько, чтобы Питер мог пройти, не шире. Предупредил:

— Только не забудь, где находишься.

— Вы один? — спросил Питер.

— А тебе зачем?

— Ну, просто я… не хочу, чтобы меня еще кто-нибудь услышал.

— С чего это вдруг? У тебя появилось, что скрывать?

— Мне нужен совет.

Рауль засмеялся:

— Совет?

— Да.

— Мой? Какого рожна?

— Речь о… о девушке.

— И что, ты вообразил, будто я понимаю их лучше всех прочих? У меня есть тайное знание, почему они делают все то дерьмо, которое делают?

— Она тайком пробралась ко мне в дом.

— Да что ты говоришь!

— Уже дважды. — Питер подумал и уточнил: — Нет, трижды. Три раза она была там. Что бы вы сделали?

— У меня бы такого не случилось, — ответил Рауль шутливо.

Питер даже не улыбнулся, и громила добавил:

— Ты всерьез меня спрашиваешь?

— Я не знаю, как с этим быть.

— Но хочешь, чтобы кто-нибудь этим занялся?

— Хочу, чтобы оно закончилось.

Рауль чуть поразмыслил:

— Ладно. Тогда в следующий раз лично я сидел бы себе тихо, поджидая ту суку, с дубиной в одной руке и с чертовой «береттой» в другой. — Он наставил указательный палец на дверь, будто ствол пистолета. — Пух! И дело с концом. Ты слышал мой совет. Последуй ему.

Глядя вслед Питеру, уходившему по улице прочь, Рауль сказал себе, что больше писателя в дом не пустит. Тот уже в сумеречной зоне, а Раулю и без него хватает в жизни безумия.

Внезапно он почувствовал, что продрог. Было гораздо холоднее, чем положено для ранней осени, а Рауль терпеть не мог холод. Когда Сочок возвратится, ей придется его согреть: у девчонки это славно получается. Чувствуя, как по спине ползут мурашки, Рауль взглянул на часы, прикидывая, когда придет девушка, и закрыл дверь квартиры.

Дина выждала несколько мгновений и выступила из тени, где скрывалась. Вытащила из сумки наручники — те самые, со стола у Питера в кабинете, — и, держа их за спиной, подошла к двери Рауля и позвонила.