— Уверен, — отозвался он наконец. — Это была квартира Дины. Она самая. Несомненно.

— Ты говорил, что девчонка с приветом, но… — Майк умолк на полуслове.

— Но? — помог ему Питер.

— Ничего. Она дурит тебе голову, парень.

— Но ведь нельзя просто так взять и исчезнуть…

— Еще как можно, — перебил Майк беззастенчиво.

Питер тихонько выдохнул. Казалось, воздух был заключен у него в легких, как в тюрьме, а сейчас его выпустили на свободу. Тут же и память вернулась: Питер вспомнил про свой мешок с бутылками вина. Обернулся посмотреть, куда его положил: нельзя же вернуться домой без покупки.

— Я был совершенно уверен, что видел, как она сегодня входила к тебе в офис, — сказал Питер, заметив свой мешок на кофейном столике. Ему надо было домой.

Услышав эти слова, Майк насторожился:

— Когда ты ее видел?

— Сразу после того, как оставил рукопись.

Майк удивленно покачал головой:

— Ты шутишь, наверное.

— С чего ты взял?

— Я тебе покажу.

Майк прошел в кухню и вернулся оттуда с рукописью в коробке. Вручил ее Питеру:

— Погляди. Это тебе все объяснит?

Питер открыл коробку. Титульная страница была такой, как надо.

А вот остальное — нет.

Посвящение «Джулианне и Кимберли — каждое слово, всегда, только для вас» было жирно зачеркнуто красным, как кровь, маркером. Питер буквально ощутил, с какой силой и яростью черкала по странице чужая рука. Он поглядел, что там дальше. Ничего — лишь номера страниц да название романа вверху мелким шрифтом.

Склонившись над кофейным столиком, Майк выбрал бутылку вина и извлек ее из мешка:

— Я думал: ты таким образом даешь понять, чтоб я катился ко всем чертям.

— Нет, я бы высказался более прямо.

— Надеюсь.

Встав на ноги, чуть пошатываясь под тяжестью собственного греха, Питер вышел на балкон: в комнате ему было трудно дышать. Майк стоял у него за спиной, с бокалами для вина. Он щедро налил себе, затем передал бутылку и второй бокал Питеру. Сказал успокаивающе:

— Мы вполне можем с этим справиться.

— Как? — Питер тоже плеснул себе в бокал.

Майк глянул на часы, затем ответил:

— У меня есть друг — частный сыщик. Он за час выяснит всю подноготную твоей девицы. Мы ее найдем. И мигом прекратим эти бесчинства.

Питер пригубил вино и кивнул.

— Завтра с утра первым делом к нему и двинемся, — сказал Майк.

— Почему не сегодня?

— У меня свои планы.

Питер отлично знал, что у Майка подразумевается под словом «планы». Не такой ответ хотел бы он услышать.

— Мы с ней встретились в «Скорз», когда ты ушел, — продолжал Майк. — Ты много потерял, ей-богу.

— Вот и ответ на мой вопрос?

— Именно. Сперва обед в ресторане «Четыре времени года», потом мы приедем сюда пропустить по маленькой.

Майк раскинул руки, наслаждаясь панорамой города. Широко улыбнулся, предвкушая радости, которые ожидают его на этом самом балконе. Уже совсем скоро. Она непременно возьмет в рот.

Экспресс подошел первым: Питеру всегда казалось, что первым к платформе подходит именно экспресс. Майк посчитал, что Питер на нем и поедет.

— Я подожду обычный, — сказал он, протягивая руку на прощание.

Питер не стал спорить. Он пожал агенту руку и проговорил:

— Надо положить этому конец.

— Позвони мне утром, — ответил Майк. — Обещаю, мы этим займемся. Я уже сталкивался с подобным — и успешно решал проблемы.

Обычный поезд подошел с другой стороны платформы. Застыв на месте, Питер смотрел, как Майк направился к вагону; агент вдруг обернулся, вспомнив:

— И принеси мне настоящий экземпляр романа. Я жду не дождусь, когда смогу наконец прочитать. — Он вошел в вагон поезда.

— Обязательно, — обещал Питер, затем решительно повернулся и ринулся в дверь экспресса.

Здесь было почище.

Или, быть может, грязь не задерживалась из-за скорости поезда.

Питер уселся, глядя прямо перед собой в окно вагона. Затем прочитал рекламные объявления. Они были те же, что и в обычных поездах: дерматолог обещал гладкую, без единой морщинки, кожу; туалетное мыло пугало микробами, которые вездесущи; обращение «Будьте взаимно вежливы» просило пассажиров уступать места беременным женщинам, инвалидам и старикам.

Экспресс отошел от станции первым; приятный женский голос сообщил, что это поезд номер четыре южного направления, следующая остановка — «Гранд-Сентрал». Однако экспресс двигался куда медленней, чем ожидал Питер. Настолько, что обычный поезд догнал его и пошел вровень.

Питеру превосходно был виден вагон, где сидел Майк. Литературный агент, как и все, невидящим взглядом смотрел прямо перед собой. Взгляд, которым смотрят в метро. Взгляд, который спасает вам жизнь.

Неожиданно Майк расплылся в улыбке, на лице появилось удивленное выражение. Он повернулся, разговаривая с кем-то, кого Питеру было не видать, — его закрывал пассажир, который стоял в проходе и изучал карту подземки.

Питер подвинулся вправо и влево, пытаясь рассмотреть, с кем же там Майк общается. Однако он так и не смог ничего увидеть, пока пассажир, изучавший карту, не отошел.

И тогда Питер понял, что Майку недолго осталось улыбаться.

Он глядел в вагон другого поезда так, будто сцена, которую он видел, не могла быть реальной. Как будто Питер сам ее придумал, спьяну записал, а затем стер с диска. Или словно то была вырезанная либо потерянная глава из романа, который ему, к счастью, никогда не придется писать.

Они были точно влюбленные в баре. Невооруженным глазом было видно, как они увлечены, как их тянет друг к дружке. Ее голова чуть опущена, она глядит снизу вверх; Майк с нежностью поглаживает ее по волосам; оба то преувеличенно смеются, то улыбаются. Настолько поглощены друг другом, что решительно не замечают ничего кругом. Ну как так можно?

Питер встал и шагнул к противоположному окну, прижался к стеклу ладонями. Крикнул:

— Это она!

Поезда слишком сильно шумели, стекла были слишком толстые — Майк не услышал.

Люди в вагоне подались от Питера прочь — кто переместился на сиденье, кто встал и перешел в другой конец вагона. Однако они и не подумали смотреть мимо. Питер не замечал чужих взглядов — ему было не до того.

Он стучал кулаками в окно, пытаясь привлечь внимание Майка. Безнадежно — агент весь ушел в свой собственный маленький мир.

Питер выхватил телефон.

Нет сигнала.

Снова заколотил по стеклу в надежде, что сумеет предупредить друга.

Что Майк, быть может, все-таки его увидит.

Однако экспресс начал набирать скорость.

Питер побежал в конец вагона, расталкивая пассажиров, которые не успевали посторониться.

В соседний вагон.

Слишком медленно.

Экспресс разгонялся и опережал другой поезд.

Последний рывок.

Последний удар по стеклу.

— Майк! — закричал Питер. — Это Дина!

Поезд остановился на станции «Вокзал „Гранд-Сентрал“».

У Питера был выбор: бежать бегом или дожидаться обычного поезда.

Ресторан находился на Пятьдесят Второй стрит.

Питер поглядел: ни сигнального огня, ни надписи, ни голоса, который бы сообщил, что поезд номер шесть прибывает на станцию.

Ни-че-го.

Пешком он доберется быстрее.

Несомненно.

Если только не умрет по пути.

— Говорит Майк Левин. Я не могу подойти к телефону, поэтому оставьте свое сообщение.

Рванув дверь, выбегая со станции на улицу, Питер закричал в трубку:

— Майк, девушка в вагоне! Это она! Та, о которой я тебе говорил!

Он начал замечать на бегу, как люди на него смотрят. С испугом, с тревогой, они раздавались перед ним, прятались, как будто он был заразен. Смертельно опасный вирус. Неужто он — человек, который уже не жив, чья жизнь порушена его собственной несдержанностью, мыслями, которые нельзя было допускать в голову?