— Ты спятил?! — взвыл Рауль.
Вместо ответа Питер скребнул лезвием стилета по его заросшей черной щетиной щеке.
— Что тебе надо? — Громила надеялся договориться. — Можешь взять что хочешь. Иди, бери.
— Спасибо. — Питер медленно вонзил клинок Раулю в грудь, поворачивая стилет в ране. — Я возьму.
Радости на балконе (исправленная глава)
— Я видел, как Дина сегодня входила к тебе в офис, — говорил Питер, сидя на диване. Взгляд его остановился на бумажном мешке с бутылками на кофейном столике. Как давно он вышел из дома? Сколько времени Джулианна его ждет?
Майк его слушал невнимательно.
— А, да… — Он сосредоточился на рассказе. — Когда это было?
— Сразу после того, как я оставил там рукопись.
— Неужели? — спросил агент со странной усмешкой.
— Да, а что?
— Ну… — Майк прошел в кухню и тут же вернулся с рукописью в коробке. Бросил ее на столик перед своим клиентом: — Погляди-ка. Надеюсь, это все объяснит?
Нагнувшись вперед, Питер извлек из коробки толстую стопку бумаги. Титульная страница была такой, как надо.
Остальное — нет.
Майк вытащил из принесенного Питером мешка одну из бутылок. Поморщился, глянув на этикетку, но, тем не менее, открыл вино.
— Я думал: ты таким образом даешь понять, чтоб я катился ко всем чертям.
«Не совсем», — подумал Питер.
Встав на ноги, чуть пошатываясь под тяжестью собственного гнева, он вышел на балкон: в комнате ему было трудно дышать. До чего же трудно все это дается…
Майк стоял у него за спиной с бокалом вина. Хотя бутылку принес в дом Питер, Майк ему вина не предложил.
— Ты вполне можешь справиться с дурной девчонкой и ее закидонами, — сказал он, глядя на открывающуюся с балкона панораму города. Чудесный вид напомнил ему о замечательном дельце, которое на этом самом балконе Майк недавно обтяпал с голубоглазой блондинкой в черном. Хороша была, чертовка…
Придвинувшись к нему, Питер левой рукой дружески похлопал его по плечу, а правой внезапно вонзил в горло стилет. Толчок — и Майк опрокинулся через перила.
— Я знаю, что могу справиться, — промолвил Питер.
Истина
— Она забрала с собой Анжелу.
Питер обернулся и наконец заметил Росси, Джессапа и О'Рейли.
— Я им все о ней рассказал, — он кивком указал на мужчин. — На квартире у Майка. Это она их убила — Майка, — он понизил голос, — Рауля и Холливелла.
— Откуда вы знаете, что Рауль убит? — спросил Джессап, делая стойку на прозвучавшее имя, как охотничий пес — на дичь.
— Ему время пришло, — ответил Питер, словно это было нечто само собой разумеющееся. — Крайний срок уже миновал.
— Что за крайний срок?
— Я обещал Кимберли, что все закончится в пятницу. Дина позаботилась, чтобы я не нарушил слово.
О'Рейли предъявил книгу, которую подобрал в соседней комнате:
— Это — Дина? — Он показал фотографию девушки на обложке.
Питер несказанно обрадовался. Точно встретил старого друга, которого уже не чаял увидеть в живых. Он ведь совершенно не собирался обижать Дину. И совсем не хотел, чтобы она уходила.
— Где вы это нашли? Я уж думал, она заставила все мои книги исчезнуть.
— Она — ненастоящая, Питер, — попыталась вразумить его Росси.
Он положил на стол смятую бумажку, которую держал, расправил ее одной рукой, не вынимая другую из кармана.
Росси со своего места рассмотрела, что это была за бумажка.
Давно просроченный счет за похороны жены и ребенка, на плотной бумаге бежевого цвета, напечатанный очень серьезным шрифтом.
Питер глянул на счет, перечитывая его заново, и отозвался:
— Для меня — настоящая.
Похороненный вместе с ними
Он стоял возле двух гробов — большого и маленького.
Священник что-то говорил, но Питер почти не разбирал слов. Что-то насчет усопших и Божьего милосердия. Что-то об упокоении с миром.
Он оторвал взгляд от стоящих рядом гробов и посмотрел на людей, которые пришли попрощаться с Джулианной и Кимберли. Со многими Питер был едва знаком.
Впереди всех стоял Майк.
Рядом — Люсинда, которая то и дело притрагивалась к лиловому синяку под глазом и явно была сильно расстроена. Майк обнял ее одной рукой, словно утешая, и что-то прошептал на ухо. Люсинда застыла, а затем подалась прочь — совсем чуть-чуть, насколько могла под его рукой. Майк ее ничуть не утешил.
С другой стороны рядом с Люсиндой стоял Холливелл. Точь-в-точь страж или полноправный владелец. У миллионера на лице застыло выражение откровенной скуки. Он был слишком важной персоной, чтобы скорбеть на похоронах.
Рядом с Холливеллом горой возвышался Рауль.
Он сверлил Питера взглядом, и на губах играла нехорошая усмешка.
Та самая усмешка, что Питер уже видел однажды.
Столкновение на перекрестке.
Убийство.
Питеру живо вспомнилось: вот Рауль, в крови, стоит, держась за фонарный столб; вот он опустил свои темные очки на кончик носа и обернулся взглянуть, как там Питер.
Их взгляды встретились на краткий миг, а затем Питер повернулся и увидел машину, которую только сейчас признал: «Кадиллак Эскалэйд», автомобиль Холливелла. И ринулся на дорогу — спасать свою семью. Как будто их еще можно было спасти…
Однако сейчас не время призывать убийцу к ответу.
Это время придет позже.
Питер кивнул им, всем троим, и снова перевел взгляд на два гроба — на маленький и большой — и в горе своем он был похоронен вместе с Джулианной и Кимберли.
Мэдисон (исправленная глава)
Врачи шутили, что название лечебницы можно увидеть из космоса.
«Мэдисонский психиатрический институт» — гласили жирные красные буквы на белом фоне. Огромный щит был установлен на газоне перед скучнейшим зданием, расположенным на углу Уилли-стрит и Театрального шоссе, напротив гостиницы «Бест Вестерн» в глухой провинции — административном центре штата Висконсин. Для жителя Нью-Йорка Мэдисон — конечно, глушь.
Питер сидел за столом у окна, бездумно глядя на щит с названием, одетый в свой обычный наряд — халат и шлепанцы. Левой рукой он прижимал к груди книгу, а на правой грыз ногти, мысленно задаваясь вопросом: когда же он приобрел эту скверную привычку?
И никак не мог вспомнить.
— Извините, мистер Робертсон, — раздался вдруг мягкий приятный голос.
Питер поднял глаза, когда молоденькая практикантка положила на стол перед ним листок бумаги. Девушка была светловолосая и пухленькая.
— Сегодня у нас показывают фильм, сразу после обеда, — сказала она.
Питер посмотрел на бумажку. На ней была фотография артиста Джимми Стюарта в кругу семьи, актер широко улыбался. Подпись гласила: кадр из фильма «Прекрасная жизнь».
Питер положил рядом книгу, которую держал. Это было первое издание «Анжелы по прозвищу Ангел», и девушка на обложке была ему совершенно незнакома.
Затем он повернул голову и взглянул на других пациентов. Встретил взгляд Сэма Фридмана. Дородный, с длинной встрепанной шевелюрой, как у Эйнштейна, и с вечной бессмысленной улыбкой на лице, Сэм провел в этой лечебнице всю жизнь. Сейчас он украшал рождественскую елку, а ему помогал Тони Риальто, которого Питер втайне недолюбливал, и пожилая женщина по имени Клара.
Сэм помахал Питеру, указал на елку и крикнул:
— Целебно! — И громко захохотал.
Сэму все казалось «целебно».
Питер снова посмотрел на практикантку.
Однако теперь девушка выглядела иначе. Миниатюрная, стройная, невероятно красивая, какая-то совершенно необычная. Решительно не похожая на прочих женщин, с которыми Питеру доводилось иметь дело. Глаза у нее были ярко-зеленые, а овальное лицо обрамляли черные как смоль волосы.
Она показалась ему знакомой.
Глянув на обложку своей книги, а затем снова — ей в лицо, Питер спросил:
— Вы — Анжела по прозвищу Ангел?
Практикантка улыбнулась и ответила успокоительно:
