— Вы считали ее достаточно опасной, чтобы предупредить мистера Левина, — указал Джессап.

— Наверное, — признал Питер. — Да, считал.

Джессап хмыкнул и неожиданно спросил:

— У вас был роман с мисс Бейли?

Питеру вспомнился поцелуй — в сущности, единственное, что было настоящим, — поцелуй в дверях гостиничного номера.

Он буквально ощутил тепло рук Дины, как будто она их так и не убрала с той поры. Как будто она до сих пор его целовала. Как будто он, Питер, повторил бы все с самого начала, представься ему такая возможность.

Нет! Не повторил бы. Теперь он был в этом убежден.

— Это еще что за вопрос? — спросил он вместо ответа.

— Совершенно очевидный вопрос, — вставил О'Рейли.

Питер бросил на него быстрый взгляд. Полицейский раздражен тем, что не понимает мотивов ее поведения.

— Нет, у меня не было с ней романа.

Джессап снова хмыкнул и начал:

— Дина…

— Что Дина?

— Это уменьшительное имя? Прозвище?

— Это значит «Бог судил», — ответил Питер.

— Да неужели?

— У меня была тетка по имени Дина, — снова вступил словоохотливый О'Рейли. — Когда она умерла, я только тогда и узнал, что ее полное имя было Джеральдина.

Питер насторожился.

— Священник все твердил, мол, пусть покоится с миром душа Джеральдины О'Рейли, — продолжал полицейский, — пусть покоятся с миром души всех…

— Черт! — пробормотал Питер, откинувшись на спинку дивана. Внезапно встал на место недостающий кусочек мозаики, и Питер наконец увидел картину целиком.

— …умерших. Я думал, не на те похороны попал, — заключил свой рассказ О'Рейли. — Пришлось у матери спросить, кто такая Джеральдина.

— Джеральдина — это Анжела, — сказал Питер.

Полицейские переглянулись, затем дружно уставились на него.

— Анжела? — переспросил Джессап.

— В первой книге об этом говорится вскользь. Что ее назвали в честь тетки по имени Джеральдина. Как у вас, — добавил Питер, обращаясь к О'Рейли. — Анжела терпеть не могла свое имя и заставляла всех называть себя Анжелой, Ангелом. Это прозвище ей дал отец, оно и осталось за ней навсегда.

— Погодите-ка, погодите. Кто такая Анжела?

— Главная героиня моей первой книги. Ее настоящее имя — Джеральдина Бейли. Она так себя называет во втором романе, чтобы никто не догадался, кто она такая.

Питеру живо вспомнилось, как они с Диной впервые встретились в фойе Театра на Уилли-стрит. Дина сжимала в руках первое издание «Анжелы по прозвищу Ангел».

«Это я, — сказала она тогда. — Эта книга — я».

— Второй роман — тот, который исчез? — Джессап припечатал ладонью пустую коробку из-под рукописи.

— Ну да. Дина была одержима моей героиней, она знала книгу наизусть.

Он вспомнил, что видел на панели домофона: «Дж. Бейли». Надо же — ему тогда и в ум не пришло, что Дина может быть уменьшительным именем от Джеральдины.

— Черт побери! Теперь я понимаю, что она даже назвалась…

О'Рейли перебил:

— Вы уверены, что мы говорим о реальной девушке? Эта ваша Дина — настоящая?

— Да, конечно. Ее зовут Бейли, Джеральдина Бейли.

Полицейские явственно сомневались в его словах. О'Рейли отошел в сторонку и сказал в рацию:

— Поищите данные на Джеральдину Бейли. — Он обратился к Питеру: — Ее возраст? Внешность?

— Двадцать один год. Маленького роста, от силы пять футов два дюйма. Стройная. Черные волосы, зеленые глаза.

— У вас хорошая память, — проговорил Джессап, глядя на Питера с подозрением.

О'Рейли повторил описание Дины в микрофон.

— Она выглядела совсем как повзрослевшая Анжела, — пояснил Питер. — Нетрудно ее описать.

— У вас есть экземпляр той книги про Анжелу?

— Я могу дать вам прямо сейчас, — Питер поднялся с дивана.

Он прошел к дорогим, с застекленными дверцами, книжным шкафам. Открыл шкаф, где стояли по алфавиту книги клиентов Майка, потянулся взять свою с полки…

— Странно.

— Что странно? — спросил Джессап.

Питер непонимающе глядел туда, где должна была стоять его книга, им лично подписанная для Майка. Пустая щель между корешками в два пальца шириной. И больше ничего.

— Она пропала. — Питер старался припомнить, видел ли он это раньше. Может быть, Майк разозлился от того, что, как он думал, Питер отказался от его услуг литературного агента, да и выбросил книгу?

Он отвернулся от шкафа. Оба детектива подошли к нему вплотную.

— Ага, — Джессап бросил на своего напарника выразительный взгляд. — Так оно всегда и бывает, верно?

Все правильно.

Его не было ни в одной базе данных.

Хотя список его преступлений должен был быть метровый. Его должны были не раз арестовать и осудить. Он должен был сидеть в тюрьме. Пожизненно.

Должен, должны… но не сделали.

Она закурила, затянулась глубоко-глубоко, потому что дым успокаивал.

«Так здорово, что надо бы объявить вне закона», — подумалось ей, когда она увидела результаты сличения отпечатков пальцев. Нетрудно снять отпечатки у покойника и посмотреть, по каким еще делам они проходят.

Радует, когда в старых «глухих» делах вдруг появляется перспектива.

Она снова затянулась сигаретой, откинув голову на спинку кресла, бездумно разглядывая из года в год расползающееся по потолку желтое пятно у себя над столом.

Наверное, легкие уже черные от тех сотен пачек «Кэмел», что она выкурила.

В мозгу у нее тихонько звенело: «В „десятку“, в „десятку“!» Редкий успех. Доказательства вины неопровержимы, дело можно смело передавать в суд, и он примет решение, которое суд высшей инстанции не отменит. Виновный получит двадцать лет строгого режима. В Синг-Синге.

А то, может, и смертный приговор огребет.

Легко приговорить покойника к смертной казни. Пола Росси опять глубоко затянулась и выдохнула дым, на этот раз тихонько присвистнув.

Уж если не ради этого стоит жить, то неизвестно, ради чего стоит.

Он отсутствовал слишком долго — его не дождались.

Когда Питер вошел наконец в квартиру, он обнаружил записку на холодильнике, прикрепленную магнитом в виде серебряной собачьей косточки.

Вынув ярко-желтую бумажку, Питер прочел:

Питер подержал бумажку в руке, затем снова прилепил ее к дверце холодильника.

— Значит, у меня еще есть время, — пробормотал он.

Может быть, она так и задумала с самого начала?

Раз не может его заполучить, она его уничтожит. Выставит перед людьми неуравновешенным, со странностями типом. Или, хуже того, совсем сумасшедшим.

Все из-за чертовой книги, «Анжелы по прозвищу Ангел».

Питер хотел найти ее взглядом — на той самой полке, что на уровне глаз в кабинете. Где должны стоять все отечественные издания и переводы — аккуратные томики, один к одному, как только что из типографии.

Полка была пуста.

И другие полки — тоже. Ничего на них не осталось, кроме пыльных следов. Можно подумать, книги кто-то снял, чтобы протереть пыль, но внезапно заторопился и не стал связываться с уборкой.

Да ведь это же Дина тут побывала.

Ошибки быть не могло. Попятившись от осиротевших книжных шкафов, Питер ощутил следы присутствия Дины, почуял ее — носом, кожей, спинным мозгом.

Включив компьютер, он кликнул ярлык для «Прекрасной лжи». На экране появилось заглавие, слова «роман Питера Робертсона». Он пролистал дальше — одну страницу, другую, двадцатую…

Текста не было.

В груди стеснилось так, что Питер не мог вздохнуть. Надо было переждать, не суетиться, однако он торопливо выдвинул верхний ящик стола, вынул из него коробку с дискетами. Он всегда записывал множество копий.

Питер отыскал дискету, на которой слова «Первый роман» были зачеркнуты и рядом написано «Анжела по прозвищу Ангел».