ТРЯСИНА Трясина манит. Голос ликованья Подхватывают вмиг колокола. На фоне неба вычерчены зданья, К ним путь проложен ровный, как стрела. Трясина манит: «Будет жизнь светла! Я плодоносна вся до основанья. Я так суха. К чему вам все страданья? Взращу я урожаи без числа». Насыпан сверху тучный чернозем, На нем — бескрайним нивам колоситься, Великолепие должно явиться, — А снизу тянет плесенью, гнильем. Обманчивым ковром прикрыта тина. «Я не трясина», — говорит трясина. ЗНАЮ Я, ОДНАЖДЫ… Знаю я, однажды час настанет, Но неведомо — когда придет. Стрелка новый круг тогда начнет… Множество других уже не встанет. Урожай показывай сейчас! Сокровенное яви пред светом! Если верить чувствам и приметам, Он наступит скоро, этот час. Знаю я, однажды час настанет, — Мир придет, как светлая награда. Праздник мира будет нам сиять! Столько спеть бы и сказать бы надо! Множество других уже не встанет. Этот час не может не настать. ТОТ, КТО ГЕРМАНИЮ ЛЮБИТЬ ПРИВЫК I Тот, кто Германию любить привык, Кто но возвышенным живет заветам, Кто в мир, залитый лучезарным светом, — В мир гения германского проник, Кто знает все, что ныне под запретом, Кто глубину всех наших бед постиг И рад помочь нам делом и советом, Кто близко видел страшной смерти лик, Кто чтит страну на наш немецкий лад, Кто этим чувством к родине богат, — Тот неизбежно к бою призовет: «Губители Германии родной! Нет, ей не быть погибшею страной!» Так должен крикнуть каждый патриот. II «Губители, поймите хоть сейчас: Ваш крах — Германии не станет крахом. Хоть смерть ее — спасение для вас, Ей — надо жить, вам — приближаться к плахам. Вы, люди с сердцем чистым, как алмаз, Певцы с душой, не оскверненной страхом, Клеймите тех, чье дело сгинет прахом, И славьте новь, желанную для нас! О Гитлер, Гиммлер, Геринг, Геббельс, Лей, Вы прокляты страной немецкой всей, В крови лежащей, исходящей в плаче». Ты тех из дома вымети, народ, Кто, словно волк, нашел в овчарню ход. «На том стою, и не могу иначе!» …Так должен сделать каждый патриот! НОВОЕ ОРУЖИЕ О дальнобойные стихи-посланья! Германия услышит голос ваш — Поэзии немецкой оправданье, О миссии поэта репортаж. Листовок многотысячные стаи Бомбардируют родину стихами. Пусть песни, засылаемые нами, Солдаты унесут, запоминая. Когда еще поэту выпадало Такое счастье: дать врагу сраженье, В атаку поведя стихотворенье?! Нас жизнь в суровых схватках закаляла. И мы сумели, жертвуя собою, Немецкий стих вооружить для боя. ОРАТОР На плотный строй охранников сперва Косится недоверчивей и зорче, И вот опять его скрутили корчи: Клянет, грозит и, растеряв слова, На миг смолкает. Всхлипывает вдруг: Смотрите, как он чист и бескорыстен! — И мечет вновь поток поддельных истин Под злые взмахи исступленных рук. Он сыплет фраз фальшивый чистоган, Он хвастает, как рыночный глашатай, Визгливо зазывая в балаган. То съежится, как дряблая змея, То, разъярясь, трясет рукою сжатой И — весь надувшись — воет: «Я! я! я!..» РЕЦЕПТ Возьмите глупость, — это, слава богу, Сегодня на любом углу найдешь. Возьмите подлость, трусости немного, Возьмите наглость, ханжество и ложь, Тщеславие, побольше жажды власти, Презрение к «ублюдкам низших рас», Смешайте с этим низменные страсти, Ничтожество — и это есть у нас. Змеиного туда прибавьте яда — Ну, вот и все, что вам для зелья надо. Еще осталось раздобыть сосуд. Теперь пустая голова нужна вам. Молниеносно там в чаду кровавом Деянья варвара взрастут. СВИДЕТЕЛЬ Свидетель я беды постыдно дикой, Что край узнал мой, в ослепленье странном Свою судьбу связавший с черной кликой И прокативший танк войны по странам. Свидетель я победы ясноликой, Принесшей смерть убийцам и тиранам. Ее завоевал народ великий, Забывший счет своим кровавым ранам. Мне до тебя подняться бы, Россия, Германия, твой стыд бы мне стерпеть, Чтоб все, что было, в стих сумел вплести я, Чтоб воскресил я дух событий грозных. О, если б этот труд мне одолеть! Свидетель я сражений грандиозных. ЛЕТЧИК НАД АТЛАНТИКОЙ Сквозь горы туч, сквозь дымную грозу, Навстречу пестрым, перекрестным трассам Он дерзко реял беспощадным асом, И полыхали города внизу. Но в этот раз почудилось ему: В грозящий знак сложилось пламя зарев, И длинный луч, в грядущее ударив, Ему дорогу указал во тьму. И понял летчик: смерть — его удел. Метался он, не понимая, что с ним. Сквозь мрак и звезды ужасом гоним, Крутым виражем к морю полетел И вниз рванулся с грузом смертоносным, И, грохоча, сомкнулась глубь над ним. |
