Гримм. Тащите сюда горящие головни! Либо мы вломимся к нему, либо он спустится вниз! Я подожгу его хоромы!
Франц (молится).Я был не простым убийцей, господи!.. Никогда не грешил по пустякам…
Даниэль. Господи! Будь к нам милостив! У него и молитвы-то греховные!
Летят камни и головни, стекла разбиваются. Замок пылает.
Франц. Не могу молиться!.. Здесь, здесь (бьет себя в грудь и в лоб)все пусто… Все выжжено! (Поднимается.)Нет, я не стану молиться, не доставлю небу этого торжества! Не позволю аду посмеяться надо мною!
Даниэль. Господи! Пресвятая матерь божья! На помощь, спасите! Весь замок в огне!
Франц. Возьми шпагу! Живо! Всади мне ее в живот! Не то эти молодцы надругаются надо мной.
Пожар усиливается.
Даниэль. Увольте! Увольте! Я никого не хочу прежде времени отправлять на небо, тем более… (Убегает.)
Франц (неподвижно смотрит ему вслед; после паузы)…в ад, хотел ты сказать! И вправду! Я уже чую его! (Охваченный безумием.)Так это вы заливаетесь звонким смехом?.. Я слышу, как шипят гады преисподней!.. Они взбегают по лестнице, осаждают дверь!.. Почему я робею перед этим острием? Дверь трещит, подается!.. Бежать некуда! Так смилуйся ты надо мной!
Срывает золотой шнурок со шляпы и удавливается. Швейцерсо своими людьми.
Швейцер. Где ты, каналья? Вы видели, как все разбежались? Не много же у него друзей! Куда он забился, этот негодяй?
Гримм(спотыкается о труп). Стой! Что здесь лежит на дороге? Посвети мне!..
Шварц. Он нас опередил. Вложите мечи в ножны! Вот он валяется, как дохлая кошка.
Швейцер. Мертв? Как? Не дождавшись меня? Лжете, говорю вам!.. Полюбуйтесь, как он живо вскочит на ноги. (Толкает его.)Эй, ты! Представляется случай убить отца!
Гримм. Не трудись понапрасну: он мертвешенек.
Швейцер (отходит от трупа).Да, он не обрадовался этому случаю! Он и вправду подох! Подите скажите атаману: он мертв! Меня Моор больше не увидит. (Стреляет себе в висок.)
Сцена вторая
Декорация последней сцены четвертого действия. Старик Моорсидит на камне. Напротив него разбойник Моор. Разбойникишныряют по лесу.
Разбойник Моор. Его все нет! (Ударяет кинжалом по камню так, что сыплются искры.)
Старик Моор. Прощение да будет ему карой; удвоенная любовь — моей местью.
Разбойник Моор. Нет! Клянусь злобой души моей! Этого не будет! Я этого не потерплю! Пусть тащит за собой в вечность великий позор своего злодеяния! Иначе зачем бы я стал убивать его?
Старик Моор(разражаясь рыданиями). О, мое дитя!
Разбойник Моор. Что? Ты плачешь о нем?.. Возле этой башни?..
Старик Моор. Помилосердствуй! О, помилосердствуй! (Страстно ломая руки.)Сейчас, сейчас вершится суд над моим сыном.
Разбойник Моор (испуганно).Над которым?
Старик Моор.Что значит твой вопрос?
Разбойник Моор. Ничего! Ничего!
Старик Моор. Ты пришел глумиться над моим несчастьем?
Разбойник Моор. Предательская совесть! Не обращайте внимания на мои слова.
Старик Моор. Да, я замучил одного сына, и теперь другой мучает меня. Это перст божий!.. О Карл! Карл! Если ты витаешь надо мной в ангельском обличье, прости, прости меня!
Разбойник Моор (живо).Он вас прощает. (В смущении.)Если он достоин называться вашим сыном, он должен простить вас.
Старик Моор. О, он был слишком хорош для меня! Но я поспешу к нему навстречу — с моими слезами, с моей бессонницей, со страшными видениями! Я обниму его колена, громко крича: «Я согрешил перед собою и тобой! Я недостоин называться отцом твоим!»
Разбойник Моор (растроганно).Он был вам дорог, ваш второй сын?
Старик Моор. Господь тому свидетель! Зачем я поддался коварству злого сына? Среди смертных не было отца счастливее! Рядом со мной цвели мои дети и тешили меня надеждами. Но, о, горестный час! Злой дух вселился в сердце младшего! Я доверился змею! И потерял обоих детей. (Закрывает лицо руками.)
Разбойник Моор (отходит от него).Потерял навеки!
Старик Моор. О, я всем сердцем чувствую то, что сказала мне Амалия! Дух мщения говорил ее устами: «Напрасно будешь ты простирать холодеющие руки к сыну! Напрасно искать теплую руку твоего Карла! Он никогда не будет стоять у твоего смертного одра».
Разбойник Моор, отворачиваясь, подает ему руку.
О, если б это была рука моего Карла! Но он лежит далеко в тесном дому, спит свинцовым сном и никогда не услышит гласа моего горя. Горе мне! Умереть на чужих руках… Нет больше сына!.. Сына, который бы закрыл мне глаза…
Разбойник Моор (в сильнейшем волнении).Теперь пора! Теперь! (К разбойникам.)Оставьте меня! И все же… Разве я могу возвратить ему сына? Нет! Возвратить ему сына я не могу!.. Это я не сделаю!..
Старик Моор. Что, друг мой? Что ты там бормочешь?
Разбойник Моор. Твой сын… Да, старик… (Чуть внятно.)Твой сын… Он… навеки потерян.
Старик Моор. Навеки?
Разбойник Моор (в ужасном смятении обращает взоры к небу).О, только на этот раз не дай ослабеть моей душе!.. Только на этот раз поддержи меня!
Старик Моор. Навеки, сказал ты?
Разбойник Моор. Не расспрашивай больше! Навеки, сказал я.
Старик Моор. Незнакомец! Незнакомец! Зачем ты освободил меня из этой башни?..
Разбойник Моор. А что, если мне похитить его благословение? Похитить и, как вору, ускользнуть с этой священной добычей… Говорят, отцовское благословение никогда не пропадает…
Старик Моор. И мой Франц тоже погиб?
Разбойник Моор(падая перед ним на колени). Я сломал затворы твоей темницы. Благослови меня!
Старик Моор (с болью).О, зачем ты хоронишь сына, спаситель отца? Ты видел сам: милосердие господне не оскудевает. А мы, жалкие черви, отходим ко сну, унося с собой свою злобу. (Кладет руку на голову разбойника.)Будь столь же счастлив, сколь и милосерден.
Разбойник Моор (поднимается, растроганный).О, где ты, мое былое мужество? Мои мускулы ослабели; кинжал валится у меня из рук.
Старик Моор. Хорошо, когда братья льнут друг к другу, как роса гермонских вершин [96]к горе Сиону [97]. Научись понимать эту радость, юноша, и ангелы господни станут греться в лучах твоей славы. Твоя мудрость да будет мудростью старца. Но сердце… пусть останется сердцем невинного дитяти.
Разбойник Моор. О, предвкушение счастья! Поцелуй меня, святой старец!
Старик Моор (целует его).Пусть тебе кажется, что это поцелуй отца, я же буду думать, что целую сына. Как? Ты умеешь плакать?
Разбойник Моор. Мне почудилось, что это поцелуй отца! Горе мне, если они сейчас приведут его.
Появляется траурное шествие. Спутники Швейцера идут, опустив головы и закрыв лица.
Боже! (Робко отступает, пытаясь скрыться.)
Они проходят мимо него. Он смотрит в сторону. Долгая пауза. Они останавливаются.
Гримм (тихо).Атаман!
