В начале войны большинство солдат считало, что защита отечества — их долг. Но под влиянием военных неудач лета 1915 г., нехватки вооружения, что вело к напрасным человеческим жертвам, фактов предательства и продажности командного состава, под влиянием поступающих из тыла известий о бедственном положении семей и т. п. постепенно происходил перелом в сознании солдат. На почве недовольства войной уже весной 1915 г. наряду с пассивными формами протеста против войны (уклонение от службы, сдача в плен, дезертирство в отдельных фронтовых частях) солдаты начали отказываться от участия в военных операциях, стали на путь братания с германскими и австро — венгерскими солдатами. Росло и количество случаев бегства из армии, как одной из форм протеста против войны. Об этом можно было прочитать в откровенных солдатских письмах с фронта. Так, в одном из них из Киева в октябре 1915 г. сообщалось о том, что «солдаты пользуются всяким удобным случаем улизнуть, только и слышится: довольно, повоевали и будет».

В 1916 г. под влиянием роста революционного стачечного движения рабочих и выступлений крестьян недовольство солдат империалистической войной стало приобретать широкий размах. Еще более участились случаи бегства солдат в тылу и на фронте. Так, в ночь на 9 января 1916 г. на перегоне между станциями Носовка и Бобровица на Черниговщине из эшелона, идущего на фронт, сбежали более 80 солдат. В конце октября 1916 г. на ст. Шацильки Подольской железной дороги из маршевой команды, направляющейся в Киев, дезертировали свыше 140 солдат. Военно — полевой суд, рассматривавший это дело, осудил восемь солдат к расстрелу.

Случаи братания и отказа солдат идти в наступление приняли массовый характер. Так, в отчетах военных цензоров по Юго — Западному фронту за конец 1916 г. приводились такие характерные выдержки из солдатских писем: «Солдаты не хотят никак идти в наступление, так что много корпусов посменяли в тыл, которые не пошли в наступление, хотят эту зиму кончить войну»; «Теперь наши войска бастуют, больше не будем наступать, довольно нашу кровь пить…»; «Наш полк был в наступлении два раза, а третий раз не пошлют в наступление, третий полк и шестой полк забастовали и не пошли наступать».

Типичным примером нежелания воевать был отказ 17 ноября 1917 г. солдат 1–й и 3–й рот 326–го пехотного Белгородского полка 8–й армии Юго-Западного фронта выступить в бой за овладение позицией противника. В обвинительном акте военного прокурора о 197 солдатах, отданных под суд, указывалось, что «…они, по предварительному между собой и о другими следствием не обнаруженными лицами соглашению, приказания этого умышленно не исполнили и из окопов не вышли, громко заявляя: «не пойдем…»[338]. 19 января 1917 г. отказались идти на позицию солдаты 223–го Одоевского полка Юго — Западного фронта.

В отдельных местах солдатские волнения выливались в вооруженные выступления. Так, 25 октября 1916 г. на распределительном пункте в Кременчуге около 6 тыс. солдат разоружили дневальных и патрульных из этапной роты, освободили несколько солдат, осужденных военно — полевым судом, и разгромили канцелярию заведующего пунктом. Вооруженное выступление было подавлено солдатами и казаками, вызванными из Киева. По приговору военно — полевого суда 12 участников этого выступления были расстреляны.

Студенческие волнения. Революционная борьба рабочего класса, крестьянства и солдатских масс активизировала и демократически настроенную интеллигенцию, в частности студенческую молодежь. «Патриотический» угар, охвативший ее в начале войны, постепенно улетучивался. Под воздействием агитации большевиков 10 февраля 1916 г. в день годовщины суда над большевистской фракцией IV Государственной думы на некоторых факультетах Киевского университета занятия были сорваны.

Большевики направляли движение студентов против самодержавия, призывали поддерживать рабочих. Большевистская студенческая группа Киева, в работе которой активное участие принимали К. Я. Бауман. Н. П. Тарногородский и другие, в одной из своих листовок призывала: «Товарищи! Наступают великие дни в жизни рабочего класса — время трудной упорной борьбы. Становитесь же в ряды борцов! Идите к пролетариату, туда, где господствует голод и каторжный труд, несите на алтарь социализма свои силы, свои знания, свой молодой энтузиазм! Долой войну народов!.. Да здравствует международный пролетариат!»[339].

3—12 октября 1916 г. волна студенческих выступлений, вызванная мобилизацией их в армию, прокатилась по высшим учебным заведениям Харькова. Несмотря на противодействие полиции, в городе проходили митинги и демонстрации студентов. Их участники решительно высказывались против войны и царского правительства.

Подъем борьбы рабочего класса, крестьянских масс, солдат и демократической интеллигенции свидетельствовал о назревании в стране новой буржуазно — демократической революции.

Развязанная империалистическими державами первая мировая война принесла трудящимся западноукраинских земель, как и народам других стран, разорение, невозвратимые потери, невыносимые страдания. Территория Восточной Галиции, Северной Буковины и частично Закарпатья стала ареной жестоких и кровопролитных боев армий австро — германского блока и царской России. Она занимала важное место в стратегических планах враждующих лагерей.

Разоблачая преступный, разбойничий характер первой мировой войны, В. И. Ленин неоднократно выступал в защиту порабощенных народов, и в частности трудящихся западноукраинских земель, разоблачал жестокий оккупационный режим австро — германской военщицы, решительно осуждал грабительские планы воюющих государств.

Хозяйственная разруха. Одной из причин хозяйственной разрухи было сокращение численности трудоспособного населения, частично мобилизованного в австро — венгерскую армию, частично эвакуированного в Россию. Так, население в Черновицком уезде уменьшилось со 106 тыс. человек перед войной до 51 тыс. к концу 1916 г., в Выжницком уезде — с 55 тыс. до 25 тыс. человек. Часть трудоспособного населения, оставшаяся на месте, систематически привлекалась австро — венгерскими властями, а затем и царскими к принудительным работам, связанным с войной (рытье окопов, ремонт дорог и т. п.).

Буковинские крестьяне — беженцы из прифронтовой полосы

Губительно сказались на экономике западноукраинских земель систематические реквизиции, к которым прибегала австро — венгерская администрация. Она забирала лошадей, рогатый скот, сельскохозяйственные продукты, оборудование заводов и фабрик, все, что составляло хоть какую-то ценность. Особенно опустошались западноукраинские земли во время отступления австро — венгерских войск летом 1916 г.

В Галиции, на Буковине, в Закарпатье трудно было найти населенный пункт, где бы население не испытало притеснений, грабежа со стороны австро — венгерских и немецких войск. Так, один из немецких конных полков полностью опустошил с. Лужаны близ Черновиц. У крестьян забрали все, что попалось на глаза. В сентябре 1914 г. чиновник из Ужанской жупы сообщал в Будапешт, что в горных районах войска грабят население, отбирают у крестьян хлеб, картофель, овец. Тогда же австро — венгерские войска отобрали у крестьян с. Порошково лошадей и телеги. В октябре 1914 г. войска учинили грабежи в предместье Ужгорода — Радванце, отбирая у населения лошадей, коров, овец. На западноукраинских землях сократилось поголовье рабочего скота и коров. Бели до войны в Борщевском, Гусятинском, Збаражском, Залещицком, Скалатском, Теребовлянском, Тернопольском и Чертковском уездах на Тернопольщине насчитывалось свыше 90 тыс. лошадей, то через полтора года их осталось немногим более 42 тыс. Количество коров к началу 1916 г. сократилось более чем в 3 раза. На Буковине за годы войны поголовье лошадей уменьшилось на 60 %, рогатого скота — на 20, овец — на 47, свиней — на 60 %.