Значительно сократились посевные площади. На Тернопольщине в 1915 г. остались незасеянными 70 тыс. моргов земли. Крестьяне Сокальского уезда Галиции до войны в среднем засевали пшеницей 10 тыс. моргов земли, осенью же 1916 г. они засеяли лишь 4,5 тыс. моргов. Сельское хозяйство ощущало огромную нехватку посевного материала. Весной 1916 г, крестьянским хозяйствам Тернопольщины для посева не хватало более чем 90 тыс. пудов пшеницы, 145 тыс. пудов овса и почти 300 тыс. пудов ячменя.
Пострадала от разрухи и промышленность. В Галиции на 1917 г. вследствие разрушений, причиненных военными действиями, уцелела лишь треть лесопильных заводов, 170 мельниц из 1500, действовавших до войны. Прекращали работу и уцелевшие предприятия. Так, в январе 1915 г. в Бибрском уезде простаивало 38 предприятий, в том числе 12 кирпичных заводов. Почти полностью прекратилось промышленное производство в Черновицком, Выжницком, Вашковецком, Старожинецком уездах Северной Буковины. Пришла в Упадок промышленность Закарпатья. Австро — венгерские власти и царская администрация эксплуатировали лишь те малочисленные предприятия, продукция которых шла на военные нужды.
Усиление социального и национального гнета. В начале войны австрийское правительство, боясь, что трудящиеся будут помогать России, начало на западноукраинских землях массовые аресты. Только во Львове 20 августа 1914 г. власти арестовали 1200 человек, большинство которых бросили в концентрационный лагерь Талергоф (близ г. Граца). Количество заключенных в нем достигло 30 тыс., из них до мая 1917 г. умерло около 2 тыс. человек.
Австрийское правительство и военное командование устраивали массовые кровавые расправы над населением. Тысячи крестьян, подозревавшихся в организации помощи русским войскам, были казнены. Только в сентябре 1914 г. за симпатии к русским были брошены в тюрьмы около 800 человек из Воловца, Каноры и других сел Закарпатья и Восточной Галиции. Украинское население сел Ясиня, Великий Бычков и других подверглись жестоким издевательствам. Австро — венгерские империалисты превратили западноукраинские земли в огромную тюрьму. Особенно жестоко преследовалось русское население. Даже книга на русском языке становилась поводом к аресту ее владельца.
Царские власти после занятия русскими войсками Галиции и Буковины рассматривали их как завоеванные области, которые должны стать источником снабжения армии. И Габсбурги, и царизм всеми силами защищали на западноукраинских землях экономические и политические позиции господствующих классов. В магистраты, например, выдвигались только представители эксплуататорских классов, а в сельские управы — кулаки. Даже собственность тех помещиков и капиталистов, которые бежали с австро — венгерской армией, царские власти брали под защиту.
Война до предела ухудшила положение народных масс западноукраинских земель. В ноябре 1914 г. городская управа Дрогобыча обратилась к военному генерал — губернатору Галиции с просьбой о помощи для 27 тыс. жителей, умирающих от голода. Голод душил и жителей закарпатских городов. Уже в 1915 г. население осталось без хлеба. Особенно тяжелое положение сложилось зимой 1916 г. в Ужгороде и других городах, где вообще не стало хлеба и муки. В городах множество голодающих детей нищенствовало. В годы войны реальная заработная плата рабочих уменьшилась в 2 раза, ибо на все резко возросли цены.
Безземельные и малоземельные крестьяне, лишенные войной возможности вести собственное хозяйство, чтобы не умереть голодной смертью, шли в кабалу к помещикам, кулакам, церковникам, испытывая еще. большую эксплуатацию, чем до войны. Царские, и особенно австрийские, власти вводили принудительный труд крестьян на помещичьих землях.
Война еще более обострила социальное неравенство между бедняками и кулаками. В начале 1916 г. австрийский староста из г. Городенки в Восточной Галиции отмечал в своем отчете, что доходы собственников, имеющих 40 моргов земли и более (т. е. — кулаков. — Ред.)у стали выше, чем в предыдущие годы. В с. Кадобивцы Кицманского уезда на Буковине кулаки сосредоточили в своих руках основную массу земли и рабочего скота, а около 120 безземельных и свыше 230 малоземельных крестьян, или 70 % всех хозяйств с нищенскими наделами, находились на грани голодной смерти. Голод, охватывавший из года в год все большее число районов западноукраинских земель, часто сопровождался эпидемиями, косившими людей. Смертность была очень велика. Несмотря на бедственное положение народных масс западноукраинских земель, австрийские и царские чиновники беспощадно взимали с населения прямые и косвенные налоги. Кроме того, трудящихся донимали нескончаемые принудительные военные займы.
В годы войны на Западной Украине усилилось национальное угнетение украинцев. Проводя принудительную ассимиляцию закарпатских украинцев, венгерские власти в 1915 г. требовали от них подписания заблаговременно подготовленного текста о том, что они якобы желают изменить национальность, стать венграми. Ни австрийские, ни царские власти не признавали права украинского народа пользоваться родным языком. На Буковине к 1916 г. школы почти полностью прекратили работу. В Закарпатье политику преследования украинской культуры проводили, кроме венгерских властей, церковники и Ватикан. В 1916 г. мукачевский епископ издал распоряжение о введении в церковных школах преподавания на венгерском языке. Кириллица в школах заменялась латинским алфавитом. В Галиции в 1914–1915 гг. школьное дело находилось под началом главным образом волынского архиепископа. Поэтому большинство из незначительного количества открытых школ стало церковными.
Освободительное движение трудящихся. Война наложила свой отпечаток и на развитие освободительной борьбы на западноукраинских землях. Рабочий класс и его союзник — крестьянство были обескровлены войной; рабочие организации прекратили какую — либо деятельность; лидеры социал — демократов заняли социал — шовинистические позиции.
В то же время определился новый, положительный фактор, способствующий развитию революционного движения на западноукраинских землях в 1914–1917 гг. Это были русские солдаты — одетые в шинели рабочие и крестьяне, на собственных плечах испытавшие гнет своих помещиков и капиталистов. Они видели и понимали, какие страдания выпали на долю населения западноукраинских земель, превращенных в арену войны, и оказывали ему посильную помощь. Даже чиновники австрийской полиции в донесении буковинскому краевому управлению признавали, что в 1916 г. во время осенних полевых работ русские проявили особую дружелюбность к крестьянам.
С первых дней войны население западноукраинских земель открыто выражало надежду на поражение Австро-Венгрии, на то, что приход русских поможет им сбросить иго вековечных угнетателей. Из самого отдаленного от России Закарпатья в августе 1914 г. местные венгерские власти сообщали в Будапешт, что среди украинского населения открыто проявляются симпатии к русским и надежды на их приход. Требуя прислать войска, начальник Великоберезнянского округа подчеркивал, что в их составе не должно быть украинцев, так как им нельзя верить, тем более, если в их руках будет оружие.
В официальных документах того периода отмечалось, что освободительное движение в Закарпатье направлялось не только против венгерских властей, но и против эксплуататорских порядков и частной собственности, что украинские крестьяне ждали прихода русских войск, чтобы покончить с господами. Правда, среди западноукраинского населения наличествовали и царистские иллюзии, подогревавшиеся «москвофилами», но основная масса трудящихся, открыто демонстрируя свою близость к русским, связывала с их приходом надежды на осуществление своих стремлений к социальному и национальному освобождению.
К русским дружественно относились не только украинцы, но и население других национальностей, в частности румыны, проживавшие на Буковине. «Во многих румынских домах, — свидетельствовал румынский буржуазный историк Т. Балан в своих «Очерках национального движения на Буковине периода мировой войны 1914–1918 гг.», — где были размещены русские солдаты и офицеры, завязывалась дружба между хозяином и постояльцем… Румыны, интеллигенты и крестьяне, с любовью сблизились с русскими… Часть жителей Буковины, а среди них и румыны… встретили их с раскрытыми объятиями, принося им благодарность за то, что они освободили их от нечеловеческого отношения со стороны австрийских жандармов».
