9 сентября Маятник Я не сплю, и размеренный маятник, в мрак, Звуковой посылает мне знак. И поет, заключая мгновения в счет, Что минутное все протечет. Проницая качаньем притихшую тьму, Он сознанью твердит моему: – «Ты ошибся во всем. Твой родимый народ, Он не тот, что мечтал ты. Не тот». И в глубоком сознаньи я должен молчать, В этом говоре – суд и печать. Не одни только сказки и песни и мед, Сердце полную правду возьмет. Не принять обвиняющий голос нельзя, Через совесть проходит стезя. И правдивую мысль та тропинка пошлет Через пламя и бурю и лед. Я любил на заре, я томился весной, Причастился я песни родной. Как случилось, что тот, кто так звонко поет, Так бесчестно свой край предает? Я от детства любил безрассудный размах Тех, чье сердце отбросило страх. Как же отдан врагу укрепленный оплот, И трусливый лукавит и лжет? Безконечная ширь. К полосе полоса, Протянулись поля и леса. Но окликни всю Русь. Кличь всю ночь напролет, И на помощь никто не придет. Там над ямою волчьей ощерился волк, Человек в человеке умолк. И петух скоро в третий уж раз пропоет: – «Твой родной, он не тот. Он не тот». 12 сентября
Химера Облитая кровью жертв самосуда, Не с млеком, а с ядом взрастившая вымя, На вече народов пришла ты откуда И в шайке предателей как тебе имя? На честных немногих толпой нападая, Взамен правосудья принесшая ломы, Комолая, грузно и слепо бодая, Какие еще ты готовишь погромы? Петух красноперый над мыслью и кровом, Смешенье всех ликов в уродстве зверином, – На зов благочестный ответишь ты ревом, Ты, с бешенством бычьим и с духом ослиным. Вспоенная кровью, поящая лжами, Ты будешь, как только исполнится мера, В глубокой, тобою же вырытой, яме, Из чада исшедшая, призрак-химера. 19 сентября Злая масляница Западни, наветы, волчьи ямы, Многогласен лживый, честный нем. Разве есть еще в России храмы? Верно скоро сроют их совсем. Подбоченясь, ходит дух горбатый, Говорит: «Смотрите, как я прям». И, забыв сражение, солдаты По словесным бродят лезвиям. Ряженый, гуляет темный кто-то, Вслед за ним идут, оскаля рты, Все, кому одна теперь забота: – Сеять злое семя слепоты. Вырвалось наружу из подполья Полчища ликующих личин: – Леность, жадность, свара, своеволье, Точат нож, и клин вбивают в клин. Дьяволы, лихим колдуя сглазом, Напекут блинов нам на сто лет. Разве есть еще в России разум? Разве есть в ночи хоть малый свет? 19 сентября Я знал Я знал леса, озера, и долины Как сон великой истовой страны, В ней были дни, достойные былины, В ней были чары Солнца и Луны. Я знал поля, желтеющие рожью, Высокий труд, правдивые слова, Я проходил, и видел – к придорожью Везде склонялась свежая трава. Я знал людей, их мерные движенья С теченьем звезд в один слагались лад, В глазах детей светилось отраженье Цветов полей, и тех, что красят сад. В смиренных днях дышала святость духа, Свобода самородного ума, И столько песен было чарой слуха, Как будто это пела жизнь сама. Я знал любовь к таинственному краю, Где жертвы были сладостью сердец, И вот с какой теперь я болью знаю, Что самой яркой сказке есть конец. Среди своих как быть мне иноверцем? Густая ночь, укрой, спаси от дня, Нельзя дышать, ни жить с пробитым сердцем, Нет больше в мире братьев у меня. Последняя ткань Последняя ткань золотого ковра, Последнее зарево осени красной, Пред жертвой, холодной, жестокой, ненастной, Пред вражьей минутой, твердящей: «Пора!» Ты был светлоликим, недавно, вчера. Весной не расслышав Пасхальное слово, Что сможешь разведать от дня ледяного, С кем будешь, и как, проводить вечера! 23 сентября Осень Скрыта вся земля туманами, Наливными, водопьяными, Будет ливень, будет грязь, Меж сердец порвется связь. Листья, бывшие богатыми, Пали судорожно-смятыми, В жестком ветре чуть жива Помутневшая трава. За истекшими минутами Глянуть вьюги, станут лютыми, Все, кто сеял в мире ложь, Встретят в днях седую дрожь. |
